Андрей Михайлов - От Франсуа Вийона до Марселя Пруста. Страницы истории французской литературы Нового времени (XVI-XIX века). Том I
Тот же скромный образ жизни Ментор устанавливает и в Саленте. Он, например, «запретил ввозить иностранные товары, которые могут породить роскошь и изнеженность» (кн. X). Он изгнал производство и торговлю украшениями, а ремесленников и купцов, изготовлявших и продававших предметы роскоши, отправил в деревню, дабы они занимались там сельским хозяйством. Телемак, вернувшийся в Салент после войны с Адрастом, замечает, что в городе стало меньше украшений, «искусства заглохли, а сам город как будто вымер» (кн. XVII). Ментор объясняет своему ученику, что государство сильно не красотой своих зданий и не пышностью одежд своих жителей, а богат ством, точнее достатком граждан, их числом, обилием сельскохозяйственных продуктов. «Считают, – говорит Ментор, – что роскошь кормит бедных за счет богатых, как будто бедные не могут заработать себе на жизнь, возделывая землю и умножая ее плоды, вместо того чтобы толкать богатых ко все новым наслаждениям» (кн. XVII).
Это отвращение к роскоши и изнеженности, характерное для Фенелона, можно обнаружить и у других писателей эпохи. Например, Лабрюйер считал роскошь непременной принадлежностью тиранического режима: «Усыплять народ празднествами, зрелищами, роскошью, пышностью, наслаждениями, делать его тщеславным, изнеженным, никчемным, ублажать его пустяками – вот безошибочная политика, к которой с давних пор прибегают во многих государствах. Чего только не добивался деспотизм ценою такой снисходительности!»[522]
В стремлении к достатку, но не избытку, в трудолюбии и физической закаленности воспитываются жители Салента. Заботе о молодом поколении уделяется здесь очень много внимания. Первоначально ребенок воспитывается в семье, затем его отдают в общественные школы, где он обучается под наблюдением опытных учителей. Для того чтобы граждане Салента были не только хорошими работниками, но в случае нужды могли бы защитить свой город, молодежь посылают в другие страны, чтобы она получила военную выучку в чужих войнах (ведь Салент всегда стремится ни с кем никогда не вести войны). Когда молодые люди становятся взрослыми, им надлежит обзавестись семьей, ибо Ментор считает, что чем больше населения, тем богаче государство. Увеличение населения поведет, конечно, к перераспределению земель и к дальнейшему сокращению наделов. Но Фенелона это не пугает: при небольших наделах, при нехватке земли, все земли, даже бедные и заброшенные, будут возделываться, причем возделываться старательно, и следовательно принесут обильные плоды. Все жители Салента поклоняются одним и тем же богам. Церковь в государстве Идоменея независима от царской власти. В этом отношении чрезвычайно многозначителен в романе один эпизод. Идоменей, желая удержать у себя Телемака и Ментора, просит их остаться, ссылаясь на то, что никак не может разрешить спор между двумя жрецами – Диофаном и Гелиодором – о сущности предсказаний по полету птиц и по внутренностям жертвенных животных. На это Ментор замечает Идоменею, что государь не должен вмешиваться в религиозные споры, он должен лишь поддерживать то решение, которое оказывается принятым в результате спора самой церковью. «Не забывайте, – говорит Ментор, – что царь должен подчиняться религии и никогда не должен ею управлять. Религия дана богами, поэтому она выше царей» (кн. XVII).
Смысл этого эпизода совершенно ясен: это недвусмысленный, явный укор Людовику XIV, который все больше вмешивался в церковные дела и фактически поставил себя во главе французской церкви. Но этот эпизод, несомненно, также и автобиографичен; причем совершенно ясно, что Диофан (т. е. Посланный Зевсом), жрец Зевса-Блюстителя, – это Боссюэ, а Гелиодор (т. е. Солнечный дар), жрец Аполлона, – это сам Фенелон. Спор же их – это, конечно, спор о квиетизме.
Но таких прямых намеков на современные Фенелону события в книге немного. Значительно больше в романе скрытой полемики со взглядами Боссюэ, основного оппонента автора «Приключений Телемака». Фенелон не развивает этой полемики достаточно широко, но в своих конструктивных построениях он объективно опровергает взгляды Боссюэ, в частности его проповедь богоданности, боговдохновенности абсолютизма, его эрастианизм (т. е. учение о подчинении церкви государству), его макиавеллизм[523].
Таким образом, и в большом и в малом, в своей чисто негативной части и в части позитивной утопия Фенелона объективно оказывается произведением антиабсолютистским, пронизанным мечтой о просвещенной монархии, о философе на троне, высказанной еще Платоном, разработанной писателями и мыслителями эпохи Возрождения и очень популярной в XVIII в. В этом одна из сильных сторон книги Фенелона; значительно больше умеренности проявляет писатель в вопросах морали, хотя и здесь он выступает сторонником гуманности и справедливости (правда, понимая последнюю в духе Платона).
Между прочим, одна из основных причин восхищения Фенелона социальным устройством общества периода первобытнообщинного строя – чистота нравов тех далеких времен. В «Письме к Академии» (1714) автор «Телемака» писал: «Многих отталкивала простота нравов, описываемых Гомером. Но не говоря уже о том, что поэт должен стремиться к правдоподобию своих описаний, будь то описание нравов тех далеких времен или грубости языческой религии, замечу, что нет ничего приятнее жизни тех первых людей. Те, кто судит здраво и любит добродетель, могут сопоставить пагубную и бесполезную роскошь нашего времени, которая зачумляет нравы и позорит народ, со счастливой и изящной простотой, которую мы видим у древних»[524].
В морали Фенелона немного оригинального. Кое-что автор романа заимствует у своих любимых писателей, прежде всего у Вергилия – Вергилия «Буколик» и, особенно, «Георгик». Во многом Фенелон повторяет мысли Платона, не отказываясь, однако, и от взглядов Аристотеля, хотя в целом теория общества (и в частности, мораль) Аристотеля остается Фенелону враждебной. Создана книга одним из апологетов католицизма, правда смягченного квиетизмом. Поэтому в книге немало реминисценций из Библии и писаний отцов церкви, в частности Св. Августина, немало проповеди чисто средневекового аскетизма.
Остановимся лишь на одном, чрезвычайно важном для Фенелона моменте. Это вопрос об активности и пассивности человека.
Как мы уже видели, труд жителей Салента приносит им самые мизерные плоды. Причем это не античные идеалы золотой середины, а скорее средневековый христианский аскетизм. Восхваление уединенной аскетической жизни порой приводит Фенелона к проповеди пассивности, полного отсутствия желаний и стремлений.
Не приходится удивляться, что Фенелон с явной симпатией описывает в романе (кн. VII) государство Бетика, жители которого живут первобытно-общинным строем, не знают кровопролитных войн; только у этого первобытного народа может царить абсолютная чистота нравов, душевное и физическое здоровье.
Не приходится также удивляться, что Фенелон в своем романе повествует как об одном из примеров истинной добродетели о жизни мудреца Филоклеса, который добровольно обрек себя на отшельническую жизнь, наслаждается полным покоем, ничего не желая и ни к чему не стремясь. Когда его уговаривают вернуться на Крит и помочь в управлении государством, он вначале решительно отказывается, ибо ему важнее всего собственный покой. Фенелон вкладывает в уста посланца, уговаривающего Филоклеса, такие страстные слова: «Разве позволительно предаваться столь дикой философии, предпочитать себя одного всему роду человеческому и больше любить свой покой, чем счастье своих сограждан?» (кн. XI). В данном случае квиетистские идеалы Фенелона, от которых он не хочет отказываться, приходят в резкое противоречие с его политическими взглядами, с его гражданскими убеждениями. Фенелон выходит из положения довольно искусственно: Филоклес, вначале не прислушиваясь ни к каким просьбам и убеждениям, затем довольно неожиданно соглашается, – на это его толкнули не страстные слова посланца, а воля богов, которую он прочел по полету птиц и внутренностям жертвенных животных.
Таким образом, Фенелон – политический мыслитель выказывает себя сторонником активной деятельности на благо общества. Когда Телемак спускается в царство мертвых, он видит там подвергающихся жестоким мукам не только людей порочных, лицемерных, завистливых, злых, но и тех, кто недостаточно делал добро. Но Фенелон – философ-квиетист самых, с его точки зрения, достойных награждает в Елисейских полях высшим блаженством – полным покоем, полным отсутствием желаний; души всех этих справедливых монархов и бескорыстных героев уже «ничего не хотят» (кн. XIV).
Очень важен для характеристики противоречивости морально-этических взглядов Фенелона один, казалось бы, не очень значительный эпизод из книги V. Здесь рассказывается, как Телемак принимает участие в устроенном на Крите конкурсе для выборов нового царя. После спортивных состязаний, в которых сын Одиссея оказывается победителем, наступает черед ответов на вопросы. Как это обычно бывает в фольклорной традиции, этих вопросов три. Два из них нас не интересуют, но чрезвычайно интересен первый вопрос: «Кого можно считать самым свободным человеком?» Участники состязаний отвечают на этот вопрос по-разному. Одни называют абсолютного монарха, одерживающего победы над всеми противниками. Другие – самого богатого, третьи – некоего «гражданина мира», проводящего всю свою жизнь в путешествиях. Некоторые называют самым свободным первобытного человека, не знающего никаких законов и ограничений, и т. д. Но вот наступает очередь Телемака. Его ответ, на первый взгляд, поразителен. По его мнению, «самым свободным человеком можно считать того, кто остается свободным даже в рабстве». Ниже Фенелон так разъясняет эту мысль: «Действительно счастливым является тот, кто, освободившись от всех страхов и всех желаний, руководствуется лишь волею богов и своим разумом».
