Андрей Буровский - Евреи, которых не было. Книга 2
В этом месте собеседник начинал орать и плеваться, хватался за сердце и печенку.
Я же использовал власть главы семьи очень просто: я дал возможность сыновьям сделать выбор самим. Мои мальчики росли, имея возможность сравнивать… и выбрали. Самое обидное, наверное, как раз в том, что я давал парням полнейшую возможность выбирать. Вранье, подтасовки фактов, попытки «фильтровать информацию» делались не с моей стороны, а как раз со стороны родственников жены. Я-то не боялся выбора, потому что преимущество было на моей стороне, а не на стороне местечковых лавочников, вообразивших себя интеллигенцией.
Результат: мой старший сын вырос законченным безбожником и космополитом, как и полагается физику-теоретику. Даже в цивилизованный католический костел его калачом не заманишь, а вот как-то году в 1993 мимо нашего дома прошло несколько евреев, шествующих в синагогу… При виде их мой горячо любимый, но не всегда разумный сын стал выразительно колотить в крышку от кастрюли, заменившую бубен, приплясывать на месте — как ему казалось, имитируя шаманское камлание. Ах, какой он нехороший! Полюбуйтесь только на него!
Младший столь же кощунственно растет самым обычным русским мальчишкой, без малейших симптомов еврейскости. Даже грубиян он точно такой же, как папочка, и постоянно мне хамит, используя мои же собственные выражения. Хорошо еще, что мальчик не знает немецкого… Очень уж это богатый язык для выяснения отношений.
Рассказываю не для того, чтобы похвастаться своими мальчиками. Таких семей очень много, и чем более интеллигентна, культурна семья, чем более успешны ее члены, тем чаще дети делают такой же выбор. Действительно — с одной стороны русская интеллигенция, культурная среда профессионалов. С другой — неудачники по национальности, болтливые нули без палочки.
И это тоже — источник еврейского идеологического разочарования. В России — этой ужасной, недостаточно интеллигентной стране! — ассимилировались, в ее народ канули без следа самые умные, самые смелые, самые честные евреи. Они стали русскими, и мы считаем их своими братьями, уже сами не очень различая, с каким акцентом говорили чьи именно прадедушки.
Самые красивые и самые умные еврейские девушки, потряхивая чудными еврейскими косами, вышли замуж за этих лучших евреев или вообще (страшно подумать!) за русских. Если какие-то средневековые монстры мешали им делать свою женскую судьбу так, как они хотели, девушки рожали внебрачных детей. И рожали от своих избранников, а не от комплексующих «отказников» или от неверующих идиотов, празднующих субботу из идеологических соображений. Плевать они хотели на законы Талмуда, шариата, Русскую Правду и законы Хаммурапи.
И можно сколько угодно прыгать и орать в талесе (или в махровом полотенце), нацеплять на пальцы хоть филактерии, хоть кастет, но сделать тут совершенно ничего невозможно. Дело сделано.
ДВА МИРА — ДВА ОБРАЗА ЖИЗНИ
Идеологические евреи из своего «Белого братства» древнего и неделимого народа не раз и не два пытались использовать евреев состоявшихся, сделавших карьеру, разбогатевших. Цель понятна: такие люди могут и весьма существенно помочь — деньгами, связями, идеями… Многим!
В конце концов: ну, сошлись три младших научных сотрудника сорока лет да пять пожилых журналистов, чьи творения никто не хочет читать, а в председатели Союза возрождения евреев взяли члена Союза писателей, которого опять же никто в трезвом виде не читает. Ну, и кому эта триба неудачников нужна? То ли дело академик Ландау, всемирная знаменитость Лотман, Гуревич с его связями во Франции и в США, Городницкий, на песнях которого воспитывались поколения. Если ТАКИЕ люди что-то скажут, их будут слушать не как неудачников! Считаться с Гуревичем как носителем «национального сознания» соратников Иисуса Навина, с Ландау как придворным царя Соломона — придется.
И вторая причина: эти люди нужны в качестве знамени. А то ведь странно получается: люди орут, орут про «гениальных от рождения» евреев, а никто из известных, богатых, знаменитых к ним как-то никак не относится. Но вот факт: ни один из профессионально состоявшихся евреев, живущих удачной и счастливой личной жизнью, себя в роли знамени не предоставил и представителем «древнего и неделимого» не объявил. Состоявшиеся в жизни люди не идут ни в какие сионистские организации, не собираются никуда драпать, ни за что не борются и вообще вызывающе благополучны.
Во-первых, они любят Россию. Все тот же Городницкий, как только закрыт аэропорт, ему тут же:
…вспоминается иное:
Во сне летя во весь опор,
Негромко лошади вздыхают за стеною,
Поля окрестные мокры,
На сто губерний ни огня, ни человека…
Ах, постоялые дворы,
Аэропорты девятнадцатого века!
Ну просто клиника! Еврей, — а нет бы ему стонать о страданиях сородичей в черте оседлости… Нет бы завывать у Стены плача, ходить в синагогу, рассуждать о зверствах антисемитов! А у него в стихах то чокаются какие-то неприличные поручики, совсем не похожие на раввинов и цадиков, то «рванутся тройки, будто лайнеры на взлете», то происходит еще какая-то чисто русская гадость… Попробуйте использовать такого, как знамя возвращения в Сион!
А ведь таких, как Городницкий, знающих и любящих Россию, ее историю, ее цвета и запахи, — сотни тысяч и миллионы.
Да к тому же успешным людям просто некогда. Они заняты, им не до выяснения, какой национальности сосед, сотрудник или зять. У них есть опыт, неопровержимо доказывающий, что свое окружение надо выбирать не по национальному признаку. Тех, кто нужен для дела, кто интересен для общения, надо искать не в синагоге.
Они космополиты, это стало для них одним из составляющих успеха. Они успешные люди, и потому космополитизм для них просто полезнее.
Да к тому же, что такое русская диссидентщина? Общение с типами, у которых явная психиатрическая клиника. Запойное пьянство. Отвратительные квартиры, где лампочка без абажура, как в привокзальном сортире, освещает испитые морды, на газетках разложена закусь — классические рыбьи скелетики, а пахнет, как из гнезда канюка. От участия в этом маразме автора Бог, по великой милости своей, уберег, но диссидентов и их жилье я видывал. Чистоплотного человека в них калачом не заманишь, уверяю вас, а ведь успешные, благополучные… Они очень ценят быт, хорошее ведение дома, порядок — уже чтобы не отвлекаться на все это. Тут и захочешь сделаться знаменем идеологических евреев — да стошнит.
Все в том же Красноярске живет человек, который лет двадцать был заместителем декана… Быть деканом еврею в СССР времен Брежнева не полагалось. Он и был заместителем, что тут поделать. При моей попытке спровоцировать С.И. вопросом — как он думает, почему он не был деканом, С.И. ответил коротко и ясно:
— А я предпочитаю об этом не думать.
И это был единственный случай, когда моя пакостная провокация вообще имела хоть какой-то результат. Все остальные попытки провоцировать С.И. или заговаривать на еврейские темы имели один результат — С.И. с энтузиазмом рассказывал, как его выгоняли из Калининграда в начале 1960-х годов, или как он выволакивал из институтской раздевалки дежуривших там и перепившихся до свинства студентов. Если учесть, что одним из них в древние времена был и я сам, поневоле приходилось замолкать.
Что он рассказывал сионистам — не знаю, но знаю точно, что больше одного раза они к Кангуну не ходили.
Другого известного в Красноярске и всеми уважаемого социолога я спровоцировал всего один раз, и то он повадился при встрече со мной азартно вопить:
— А угадайте, когда Христа распинали, я в какую руку вколачивал гвоздь?!
Приходилось также вопить в ответ:
— В левую!
— А вот и врете, вовсе даже в правую! Угадать не можете, а еще лезете!
От этого человека идеологические евреи панически бежали, даже встречая его на улице.
Еще к одному достойному, богатому и умному человеку местные психи из «Белого братства потомков Авраама» пришли клянчить подачку на Великий Израиль от Нила до Евфрата, — есть у них такое поверье, что каждый еврей должен им подавать.
Мой знакомый делец сначала не понял, кто они и на что просят, — они рассказывали в основном о тех, кто получил ранения в ходе последних военных действий. Получалось даже трогательно, и мой знакомый почти согласился помочь больным и увечным в странах третьего мира… Но истина всплыла на поверхность, и разъяренный делец попросту спустил их с лестницы. В моем приятеле килограммов сто тридцать, и исход схватки решили первые же движения, как только он врезался в посетителей. А последних двух, не успевших вовремя сбежать, мой знакомый спустил в лестничный пролет со второго этажа дома старинной постройки.
