Алексей Дельнов - Франция. Большой исторический путеводитель
Свои предсказания Нострадамус записывал туманным, полным иносказаний стихотворным языком в форме четверостиший - катренов. Поэтического мастерства при этом не обнаружил, да не в нем и дело. Предсказанное пугающе часто сбывалось.
Не будем развивать эту тему, она достойна отдельной книги, а подобных и без того написано немало. Остановимся на том, что, приглашенный в Париж ко двору для составления гороскопов, Мишель Нострадамус сделал немало предсказаний, принесших ему мировую славу. Они касались настоящего времени и грядущих веков, народов близких и дальних, и вообще неведомо каких - только со временем открывалось, кто и что имелось в виду. Он предвидел и Наполеона, и Гитлера, и аятоллу Хомейни. Многое не сбылось - но есть мнение, что пророк иногда намеренно изрекал нечто несуразное - чтобы избежать повторной встречи с инквизицией.
Подобной же нелепицей казалось предсказание, гласящее, что «королем скоро станет одноглазый человек». Следующее было не лучше: «Молодой лев одолеет старого на поле битвы в странном поединке, он выколет ему глаз в золотой клетке. Мучительная смерть».
И вот 1 июля 1559 г. состоялся блистательный рыцарский турнир в честь недавно заключенного мира и свадьбы дочери Генриха II Елизаветы с Филиппом II Испанским. Король Генрих, как всегда умелый, ловкий и отважный, одного за другим выбивает из седла нескольких соперников. Настал черед молодого шотландца графа Монтгомери. Наставив копья, рыцари во весь опор устремились навстречу друг другу. Когда они сшиблись и копья разлетелись в щепки, один обломок со страшной силой пробил забрало золоченого шлема («золотой клетки») короля и поразил его глубоко в глаз, выйдя из уха. В тягчайших муках Генрих II через десять дней скончался, и все это время у Франции был «одноглазый король».
…Сын Мишеля Нострадамуса вознамерился пойти по стопам отца. Однажды он предрек пожар в родном городе на определенную дату, но увидев, когда настал срок, что ничего подобного не происходит - сам попытался пустить красного петуха. За этим делом его схватили и по приговору суда обезглавили.
***
Про дальнейшее говорят кто что. Одни - что Екатерина Медичи поступила с Дианой великодушно, не стала сводить счеты со сраженной несчастьем женщиной (у нее самой оснований для неутешного горя было меньше). Другие, напротив, утверждают, что королева не допустила ее до тела мужа, а потом отобрала все подаренные им драгоценности и любимый замок Шенонсо. Но все сходятся на том, что мадам Диана де Пуатье герцогиня де Валантенуа удалилась в замок Анэ - тоже королевский подарок, сделанный еще в 1548 г. Там она и скончалась в 1566 г. в возрасте 67 лет.
Если по совести, у королевы были основания для снисхождения. Под самый конец жизни в сердце покойного короля вторглась другая женщина, может быть, даже и возобладавшая в нем над несравненной Дианой. Это была молоденькая фрейлина из окружения прибывшей в Париж шотландской королевы Марии Стюарт, нареченной невесты сына Генриха и Екатерины наследного принца Франциска.
***
Но речь пойдет не о фрейлине, а о Марии Стюарт (1542-1587 гг.). О юных годах еще одной женщины сложной судьбы и бессмертной славы (что-то многовато собралось их тогда при французском дворе).
Мария была дочерью шотландского короля Якова V и герцогини Марии Лотарингской, состоявшей в ближайшем родстве с герцогами Гизами. Отца она лишилась, едва появившись на свет - Яков умер от лихорадки.
Так девочка еще в колыбели стала королевой Шотландской. Назначенная регентшей мать с трудом удерживалась у власти, причем власти призрачной - вокруг кипела борьба земельной знати, опирающейся на традиционные горские кланы. Чтобы обеспечить дочери безопасность и нормальное воспитание, Мария Лотарингская отправила ее ко французскому двору.
Двор был великолепный, но нравы при нем… скажем так - нестрогие. Возможно, именно этим обстоятельством следует объяснить некоторое легкомыслие будущей покорительницы сердец, роковой и трагичной женщины. Но здесь же она получила и прекрасное образование, и тонкий художественный вкус - об этом позаботилась Екатерина Медичи. Девушка музицировала, в совершенстве знала латынь. Однажды по какому-то наитию она вышила на парчовом покрове латинское изречение: «В моем конце мое начало». Может быть, от Мишеля Нострадамуса передалась ей способность заглянуть за грань жизни? На протяжении веков на сценах скольких театров, на страницах скольких книг вновь и вновь воплощался ее образ, повторялся ее жизненный путь - вплоть до потрясающего страшного финала!
Марии не было еще и шестнадцати, когда король Генрих II поторопился обвенчать ее со своим сыном, дофином Франциском (1544-1560 гг.). Расчет у него был сугубо политический: утвердить французское влияние в Шотландии, прямо под боком у хронически враждебной Англии. Мало того, Генрих имел в виду, что невестка может претендовать еще и на английский престол - как прямой потомок Генриха VII. Правда, через семь месяцев после свадьбы этот трон заняла двоюродная сестра Марии - Елизавета. Но кто-кто, а французский король прекрасно знал, как переменчивы судьбы владык. Он заставил Марию Стюарт принять герб, в котором явственны были английские мотивы - и этим заронил семена ненависти к ней в сердце Елизаветы, величайшей правительницы в британской истории.
А юному дофину вряд ли приходили на ум соображения такой высокой политики - он без памяти влюбился в свою очаровательную жену (тем более, что в амурных делах она уже кое-что соображала).
Благодаря ей он сблизился с герцогами Гизами, ее дядьями (Гизы вели свое происхождение от Карла Великого и давно примеривались, как бы отобрать у Валуа корону).
***
После трагической гибели Генриха II, когда его сын стал Франциском II, Гизы сразу же вышли на первый придворный план - до этого их оставлял в тени коннетабль Монморанси. Даже мать нового короля Екатерина Медичи не могла возобладать над ними. Франциск же был вполне доволен, что кто-то обременил себя его заботами - больше времени оставалось на развлечения и на любимую Марию.
К возвышению Гизов можно отнести начало религиозных войн во Франции. Ревностные католики, они склоняли короля сурово искоренять кальвинистскую ересь - как это делал его отец. Было решено, что подлежат разрушению дома, в которых устраивают свои собрания гугеноты (это слово, которым во Франции стали именовать протестантов - сильно искаженный французский этноним, обозначающий швейцарцев, многие из которых стали горячими сторонниками кальвинизма). За одно только участие в тайной сходке полагалась смертная казнь.
Но гугенотов голыми руками уже было не взять, а тут еще Гизы допустили важную политическую ошибку. Совсем не ко времени они решили вернуть в казну имения и доходы, пожалованные предыдущими государями множеству дворян.
Среди этих ранее облагодетельствованных было немало протестантов, и не замедлил созреть заговор: его участники намеревались поднять восстание, захватить короля вместе со всем двором, после чего заставить его удалить Гизов и прекратить религиозные гонения. Но заговор был раскрыт, большинство состоявших в нем были перебиты или схвачены при попытке мятежа. Многие другие протестанты были казнены по подозрению в государственной измене без суда и следствия.
Однако недовольные гугеноты стали сплачиваться вокруг людей более умеренных, серьезных и весомых: это были могущественный сеньор адмирал де Колиньи и принцы Бурбонского дома - король Наварры Антуан и Луи де Конде. Они пока считали, что выход из религиозного противоречия надо искать законным путем: на Генеральных штатах и на богословских диспутах. К такому же мнению склонялись гуманистически настроенные католические епископы и верующие.
Двор вроде бы согласился на уступки. Представители сословий стали съезжаться в Орлеан на созванные после длительного перерыва Генеральные штаты. И в этот момент по приказу Гизов арестовывают прибывших туда короля Наваррского и Конде. Их чуть было не казнили, лишь благоразумное вмешательство Екатерины Медичи спасло им жизнь.
Королева-мать, воспитанная при папском дворе, была, конечно же, правоверной католичкой, но она понимала, что без поддержки протестантов ей вряд ли удастся одолеть Гизов и занять их место. Она уже пыталась это сделать, опираясь на своего давнего друга при дворе Франсуа Вандома. Но тому, человеку прямому и честному, совладать с могущественными и коварными фаворитами не удалось. Екатерина, под страхом смерти, сама отправила друга (а возможно, и возлюбленного) в Бастилию, где его жизнь, как нетрудно догадаться, вскоре оборвалась.
Посреди этих событий в декабре 1560 г. скоропостижно скончался король Франциск, не успевший отпраздновать своего семнадцатилетия. В ухе образовался нарыв, развилась гангрена - и менее чем через две недели юный государь скончался.
