Владимир Грызун - Как Виктор Суворов сочинял историю
Не случайно в этот период к нам стал часто приезжать начальник нашего главка Иван Антонович Барсуков… В острой ситуации он, взъерошив волосы, почти серьезно говорил:
— Ты знаешь, Владимир Николаевич, если мы этот вопрос не решим — тюрьма».[842]
Однако, на этом испытания для «очищающегося» производства стрелкового оружия для РККА не кончились.
«За три месяца до начала войны на нашем заводе вдруг появились представители Государственного контроля. Этот орган возглавлял Л.З. Мехлис.[843] И вот спустя месяц руководитель приехавшей группы просит встречи для ознакомления с протоколом проверки. Прочитав протокол, я пришел в ужас от тех беспорядков, которые обнаружены на заводе. Акт представлял собой целый том наших „грехов“. Однако самым невероятным оказалось то, что о работе завода, выполнении плана, состоянии техники, то есть о самом главном, в протоколе не было ни слова. Зато всяких других нарушений, истинных и мнимых, хоть пруд пруди.[844]
Для проверки работы завода прибыло сразу 30 контролеров. Руководитель группы показал мандат, в котором говорилось, что ему поручено проверить состояние дел на заводе и представить доклад руководству. <…>
Пока материалы рассматривали в Госконтроле, грянула война. Я был переведен в Москву на должность заместителя наркома вооружения. Но Мехлис все же обо мне не забыл: вызвал и сделал устное внушение…
Позже я понял, что иных результатов комиссия Госконтроля и не могла получить. Контролеры хорошо видели, что завод работает ритмично, план выполняет в срок, программа шла даже с опережением. Что в таком случае заносить в протокол? Только положительные факты? А ведь цель проверки — выявить прежде всего недостатки. Когда же ничего серьезного нет, идут в ход факты второстепенного, а то, как в нашем случае, и третьестепенного значения».[845]
Аналогичная комиссия работала перед войной и в НИИ ВВС. Это уже ближе к армии, однако ситуация та же самая. В поисках недочетов комиссия, проработавшая там несколько месяцев с апреля 1941 года, очень осложняла работу института. У очевидца этих событий, В.И. Алексеенко, свой взгляд на «очищение». Он утверждает, что репрессии не оказали серьезного влияния на поражение РККА в 1941 году; гораздо важнее, по его мнению, было влияние общего технического отставания советской промышленности от немецкой на 1941 год. Видимо, по этой логике, иначе, чем под Москвой, военное столкновение тогдашнего СССР с поднявшейся на европейской индустрии Германией закончиться и не могло.
Кроме того, Алексеенко полагает, что роль Сталина в организации репрессий не так уж и велика, гораздо большая ответственность лежит на тех, кто подписывал представляемые различными проверочными комиссиями акты. Комиссия — люди маленькие, им поручили найти недочеты, они их и находят. А вот военные начальники, сдававшие своих подчиненных, могли разобраться, в чем дело, и не допустить арестов невиновных людей.[846]
Однако, во-первых, у ВВС своя специфика, и там техническое отставание действительно сыграло решающую роль, на земле дела обстояли несколько иначе. А во-вторых, репрессии нанесли основной вред как раз в том, что люди, принимающие решения, начали бояться за свою жизнь, что отнюдь не благотворно сказалось на качестве их работы. Ведь у комиссии не хватило мужества признать, что Ижевский завод не имеет серьезных недостатков в работе, как же, ведь поручено найти! А у начальников, подписывавших разрешения на арест подчиненных, не хватало мужества заявить, что комиссия не права. А у Сталина не сто глаз, чтобы проверять результаты деятельности всех надзирающих комиссий.
Атмосферу, в которой на самое простое и очевидное действие требуется изрядная смелость, можно называть как угодно, только вот рабочей ее не назовешь. И каждый, кто ни вспоминает о том времени, неизменно говорит, что воспетое Суворовым «очищение» самым неблагоприятным образом отразилось на работе, которую они тогда выполняли.
Причем, если Суворов, поднатужившись, смог найти аналог сталинскому «очищению», правда, весьма далекий, в уничтожении Гитлером верхушки штурмовиков, то аналогичного избиения научно-технической элиты в сфере оборонной промышленности, серьезно дезорганизующего ее работу, ему, при всем желании, найти где-либо еще не удастся.
И, наконец, даже если оставить в стороне все остальные негативные последствия «очищения» РККА от наиболее заметных фигур, остается вопрос чисто механической замены выбывших. Ведь на место расстрелянных и уволенных кто-то должен был заступить! А ведь параллельно чисткам армия еще и росла.
Предлагаю, раз Суворов так любит автобронетанковые войска, взять именно их. Товарищ Сталин разворачивал 29 мехкорпусов, спешно переучивая на рядовые танковые специальности военнослужащих из других родов войск.
Но если вчерашние артиллеристы, связисты и шоферы все же годились на роль наводчиков и механиков-водителей, то на руководящие должности назначать было просто некого (вот когда сказались последствия «чисток» предыдущих годов). Командирские навыки, опыт и ответственность выковывались многолетней практикой, и в канун войны во многих штабах остались неукомплектованными даже ведущие отделы, включая оперативные и разведывательные (так было в 15-м, 16-м, 19-м и 22-м мехкорпусах)…
Командные кадры готовили Военная академия механизации и моторизации (ВАММ) в Москве и годичные курсы при ней. Для подготовки командного и технического состава среднего звена расширялась сеть учебных заведений АБТВ…[847]
Но, несмотря на все усилия, проблема командных и технических кадров была очень острой. Вот данные по некоторым соединениям на июнь 1941 г.: в 35-й тд 9-го мк КОВО вместо 8 командиров танковых батальонов имелось 3 (укомплектованность 37%), командиров рот — 13 вместо 24 (54,2%), командиров взводов — 6 вместо 74 (8%). В 215-й мд 22-го мк КОВО не хватало 5 командиров батальонов, 13 командиров рот, укомплектованность младшим командным составом — 31%, техническим — 27%. 11-й мехкорпус ЗапОВО был обеспечен командными кадрами на 36%.
Часть VI
А если серьезно…
Народ хочет, чтобы побольше обращались не к его интеллекту, а к его чувствам. Наши образованные люди слишком часто забывают об этом.
Й. ГеббельсА вот Виктор Суворов очень хорошо помнит своих классиков.
В. ГрызунВ этой части мы, после долгих дебатов, решили-таки дать общую картину мировой обстановки в предвоенный период.
Дело в том, что во время одной из встреч доблестных соавторов с полчищем суворолюбов один из последних выдвинул следующий тезис: мол, Суворов, какой он там ни есть, все-таки выдвигает целостную концепцию хода событий предвоенного периода, и противопоставить ей можно только опять же концепцию. По здравому размышлению было признано, что означенный господин, пожалуй, что и прав. Только жаль, что он не знает о том, что такие концепции уже давным-давно существуют, причем, даже полузамшело-советская версия времен бровастого генсека о том, что немецко-фашистская армада вероломно нарушила мирный сон советской страны, при всех ее слабых местах по сравнению с суворовским остросюжетным триллером куда более научна. Одначе, ладно, концепция так концепция.
Сразу оговоримся, что мы не претендуем ни на новое слово в науке, ни на особенную новизну, хотя где-то она и присутствует. Мы хотим попытаться дать наименее противоречивый вариант развития событий перед Второй мировой войной, чтобы помимо разгрома суворовского бреда дать и какой-то позитивный момент.
Пункт 1
О Версальской системе как корне европейских революций и войн
В конце 1918 — начале 1919 года обстановка в Европе действительно была весьма и весьма горячей, но связано это было вовсе не с происками коммунистов, а в первую очередь, с Версальской псевдодемократической камарильей, которая «разделяла мир на карте указательным перстом», ломая при этом жизни многим народам.[848] Судите сами:
В Германии ноябрьская революция 1918–1919 годов произошла фактически из-за того, что их Генеральный штаб и Ставка, отлично представляя себе безвыигрышность сложившейся на фронтах ситуации, да последнего тянули с капитуляцией, понимая, что ничего хорошего от обовшивевших в окопах победителей им ждать не следует. Кстати, они, поняв, что дело движется к печальной развязке, предоставили мараться в переговорах политикам, дабы потом выть об ударе в спину армии, уже готовой к последнему и решительному натиску на врага. Дело кончилось тем, что когда германскому флоту предложили отправиться в «Марш последней надежды» (то бишь, встретясь с превосходящими силами англичан, доблестно погибнуть в бою), означенный флот сказал, что этот приказ неправилен, и что стране нужен новый командующий. В условиях «гениально спланированного голода» и безрадостной обстановки на фронтах идея оказалась заразительной. И кто виноват? Коммунисты? Пока что нет. Их в Германии в виде партии в то время даже не существовало.
