Сесили Вероника Веджвуд - Тридцатилетняя война
3
Делегаты заседали уже почти год, когда вдруг обнаружилось, что у них нет четко обозначенной subjecta belligerantia[1396]. Соответственно начались дебаты по вопросам, которые уже давно надо было прояснить: из-за чего и ради чего идет война, какие проблемы должна разрешить мирная конференция[1397]. В упрощенном варианте обозначились четыре основные темы: претензии имперских сословий, условия амнистирования мятежников, удовлетворение притязаний союзников, компенсация потери прав собственности и владений. Первая тема касалась практически всех основных причин возникновения и продолжения войны: проблема Донаувёрта, ждущая своего решения с 1608 года; наследование Клеве-Юлиха; законные права рейхсхофрата; конституционные права императора; положение кальвинистов; распределение земель между католическими и протестантскими правителями.
Амнистирование мятежников предполагало восстановление в прежних правах курфюрста Пфальца и его дяди графа Пфальц-Зиммерна; маркграфа Баден-Дурлахского в отношении земель, конфискованных во время войны в пользу Баден-Бадена; ландграфини Гессен-Кассельской, выступавшей от имени сына, в отношении земель, дарованных Гессен-Дармштадту, и, конечно же, возвращение протестантских изгнанников в их дома.
Третья группа проблем, касавшаяся притязаний союзников, стала доминирующей на конгрессе. Без удовлетворения их претензий мир на континенте казался недостижимым. Швеция требовала Померанию, менее настойчиво — Силезию, а также Висмар, епископства Бремен и Ферден и денег для роспуска армии. Франция претендовала на Эльзас, уже давно оккупированный ее войсками, Брайзах, подтверждения прав на Мец, Туль и Верден, а в имперской Италии хотела получить крепость Пинероло. Кроме того, Париж требовал гарантий, что император не будет помогать Испании.
Четвертая проблема тесно переплеталась со второй и третьей. Она предусматривала компенсации для тех, кто понес потери в войне или понесет их в результате заключения мира. К примеру, что должен получить курфюрст Бранденбурга, если Померания отойдет к Швеции? Или как удовлетворить Максимилиана Баварского, если он согласится уступить земли и титулы курфюрсту Пфальцскому?
Участники конгресса разделились на две группы: представители Швеции и германских протестантов собирались в Оснабрюке; делегаты Франции, императора и германских католиков — в Мюнстере. И в Мюнстере же обсуждались отдельно проблемы мира между Испанией и Соединенными провинциями и между Францией и Испанией. Франция и Испания имели свои интересы во всех мирных переговорах: Франция — как союзник голландцев в конфликте между Испанией и Соединенными провинциями, Испания — как союзник императора в конфликте империи с Францией и Швецией.
Проведение мирной конференции чрезвычайно затруднялось напряженными отношениями между самими союзниками. Французы и шведы по-прежнему не доверяли друг другу. Франция всеми силами стремилась не допустить вмешательства Швеции в Германии. Французы прежде всего хотели создать для сдерживания императора католическую конституционную партию; шведы, поддерживавшие протестантских делегатов в Оснабрюке, добивались того, чтобы империя была преимущественно протестантской. Шведы настаивали на полном восстановлении в правах курфюрста Пфальца, отмене «духовной оговорки»[1398], возвращении религиозного status quo по состоянию на 1618 год. Французы, по-прежнему заинтересованные в изъятии Максимилиана Баварского из альянса с императором, хотели сохранить за ним курфюршество и приобретенные земли, поддерживали в Мюнстере германских католических делегатов, добивавшихся религиозного status quo 1627 года, зафиксированного Пражским миром в 1635 году.
Постоянно раздражали друг друга французы и их голландские союзники, Максимилиан Баварский держал в напряжении императорский двор в Вене, не раз могла расстроиться дружба Австрии и Испании.
Каждый посол преследовал двоякую цель: соблюсти интересы своего правительства и сеять раздоры между оппонентами. Испанцы стремились разрушить французско-голландский альянс, и это им в конце концов удалось. Имперские дипломаты стравливали французов и шведов и настраивали против них германских союзников[1399]. Французская дипломатия добивалась отчуждения Баварии от Австрии[1400]. Усложняло ситуацию присутствие делегатов малых государств, оказавшихся на периферии европейского конфликта: Португалии, Швейцарской Конфедерации, герцогств Савойи и Лотарингии.
Противоборство, хотя и в малой степени, все еще носило характер германской гражданской войны, и нельзя было забывать о национальных интересах, если даже они и не занимали важное место на конгрессе в Вестфалии. Их могли представлять два князя, не имевшие реальной возможности влиять на войну и в разное время пытавшиеся сформировать германскую партию. Иоганн Георг Саксонский и Максимилиан Баварский не действовали сообща, но на переговорах и в Мюнстере, и в Оснабрюке оба добивались одной и той же цели — утрясать германские дела без навязчивого вмешательства иностранных держав.
Как всегда, Иоганн Георг повел себя слишком прямолинейно, Максимилиан — малопонятно. Саксонец стремился примирить германских католиков и протестантов, с тем чтобы ни те ни другие не обращались за помощью к иностранцам. Его политика была бы более эффективной, если бы он прежде добился хоть каких-то успехов. Германия решила религиозные проблемы, но уже после того, как Франция и Швеция извлекли свои выгоды из конфессионального противостояния.
Максимилиан же опасался Испании больше, чем Швеции или Франции. Соответственно, он считал целесообразным удовлетворить притязания Франции и Швеции, отдать Франции Эльзас и Швеции Померанию и таким образом лишить их поводов для вмешательства вдела Германии в будущем. Баварский курфюрст вообразил, будто покинутых всеми протестантов легко приструнить, а сильная католическая конституционалистская партия сможет противостоять императору и его испанским союзникам без дальнейшего иностранного содействия. Он был готов пожертвовать территориальной целостностью Германии ради упрочения внутреннего национального единства в борьбе против императора и Испании[1401].
Идеи Максимилиана оказали на конгресс больше влияния, чем замыслы курфюрста Саксонии, и имели катастрофические последствия. Он добился передачи Померании шведам и Эльзаса — Франции, не получив никаких гарантий, что они не будут вмешиваться в конституционные проблемы, и не сплотив католиков против императора. Империя не сохранила ни конституционную, ни территориальную неприкосновенность. Франция использовала Максимилиана в своих целях, шведы даже не обратили на него внимания. Менее значительные правители Германии и в Оснабрюке, и в Мюнстере продолжали заискивать перед иностранными державами, выбирая, кто из них предложит лучшие на данный момент условия. И в этой последней кризисной ситуации Иоганн Георг и Максимилиан действовали так же бездарно и недальновидно, как и прежде.
4
В продолжение всего первого года конгресса — со времени его открытия в декабре 1644 года и до приезда Траутманедорфа в ноябре 1645-го — военная обстановка складывалась не в пользу императора. В начале 1645 года шведская армия Торстенссона, находившаяся на Эльбе, перешла через Эрцгебирге[1402] и во второй половине февраля уже приближалась к Праге. Смешанные войска имперцев и баварцев остановили его под Янковом (Янкау) в девяти милях от Табора, принуждая к битве. Местность здесь неровная и лесистая, и сражения, в котором могло проявиться численное превосходство противника[1403], не состоялось, а происходили отдельные схватки. Торстенссон тактически переиграл Гёца: кавалерия противника рассыпалась, сам Гёц был убит, пехота, узнав о его гибели, в панике бежала, бросив орудия. Баварская конница Мерси и Верта и подтянувшиеся резервы Хацфельда не смогли оттеснить шведов даже ценой тяжелых потерь. Генерала Хацфельда шведы взяли в плен, остатки имперской и баварской кавалерии ушли к Праге[1404].
Янков стал своего рода германским Рокруа: если в битве при Рокруа погибла почти вся испанская пехота, то под Янковом была уничтожена почти вся баварская конница[1405]. Однако важнее всего было то, что перед армией Торстенссона открылась прямая дорога на Прагу. В землях Габсбургов началась паника. Фердинанд, пребывавший в Праге, отозвал из отставки бездарного Галласа и поручил ему собрать и возглавить то, что уцелело от имперской армии. Не надеясь удержать свою столицу, император в сопровождении слуг выехал в Регенсбург, оттуда в Линц, забрал там жену и отправился в Вену. Его спешный отъезд назвали «Friedrichsflucht» — «бегством Фридриха»: действительно, он ретировался также быстро и с такой же немногочисленной свитой, как «зимний король» четверть века назад[1406]. Сам Фердинанд остался в Вене, но мачеху и детей отослал в Грац, и это свидетельствует о том, что император серьезно опасался нашествия шведов[1407].
