Сергей Витте - Воспоминания (Детство, Царствование Александра II и Александра III)
Но Государь от этого уклонился, сказав:
- Я не вижу, почему я должен жить не в тех помещениях, в которых жили мой Отец и мой Дед?
Государь поселился в Зимнем дворце. Я еще ранее обращал внимание на то, что при Зимнем дворце нет сада, где бы мог гулять Государь и Его дети.
Когда Император Николай II поселился в Зимнем дворце, то я не имел с Ним об этом разговора. Он отчудил себе часть Дворцовой площади (вследствие чего вышло недоразумение с городом), сделал превосходную решетку, которая теперь составляет украшение площади; там разведен парк.
В этом парке Император, до 1904 года, (т. е. до всей этой истории с революцией), окруженном превосходной решеткой, представляющей вместе с тем и отличную защиту, - постоянно гулял ; там же резвились и Его дети.
Таким образом вопрос о том: что делать с Михайловским дворцом, не был решен.
Затем, когда я снова возбудил вопрос о том: что же делать с этим дворцом, и напомнил о Ксениинском институте, то Император сказал, что он желал бы, чтобы Ксениинский институт был в Николаевском дворце, а этот Николаевский дворец после смерти Великого Князя Николая Николаевича перешел к его сыновьям: Великому Князю Николаю Николаевичу (которого, в отличие от его отца Николая Николаевича "старшего", называли - "младшим") и Петру Николаевичу.
Эти Великие Князья запутались в долгах и просили этот дворец купить. Государь опять поручил мне купить этот дворец на счет {405} казны и сказал, что он желал бы, чтобы Ксениинский институт был устроен в Николаевском дворце.
После того, как этот дворец был мною, по приказанию Государя, куплен, я дал мысль устроить в Михайловском дворце, "Музей Императора Александра III" в память того, что покупка этого дворца была сделана по инициативе покойного Императора; хотя он и предполагал устроить институт, но я, питая благоговение к Его памяти, хотел, чтобы кроме памятника, который предполагалось поставить, а ныне поставлен на Знаменской площади, был еще какой-нибудь другой памятник Его имени. Поэтому я и подал эту мысль, которая и была очень благосклонно воспринята нынешним Императором Николаем II.
Теперь там устроен музей Имени Императора Александра III, который разрастается, и со временем, конечно, составить громадный памятник искусства, памятник великий, соответствующий величию самого покойного Императора.
Тому, кто верит в предрассудки, представился бы знаменательным тот факт, что в последнее светлое воскресение перед кончиною Императора Александра III произошел следующий случай:
Обыкновенно в этот день в Зимнем дворце была торжественная заутреня; на эту заутреню приглашались почти все высшие чины Империи, (а также военные высшие чины) и двор - одним словом, выход был большой, торжественный.
Когда начался выход, то как только Император с Императрицей вышли из своих покоев, вдруг всюду потухло электричество. Почти весь дворец был в темноте (только в некоторых комнатах восстановилось электричество), так что пришлось осветить его простыми керосиновыми лампами и свечами.
Уже тогда Император Александр III имел очень болезненный вид. Он вообще всегда был очень бледен и имел вид малокровный; в особенности же он стал выглядеть болезненным после катастрофы в Борках, - о чем я говорил ране.
В течение времени от Пасхи до моего последнего всеподданнейшего доклада (который был, вероятно, так, в конце июля или в начале августа) болезнь Государя уже сделалась всем известной. {406} Из Москвы приезжал известный Московский профессор Захарьин, который с неделю даже прожил с Государем в Гатчинском дворце.
Но сам Государь болезнь свою не признавал. Вообще в Царской семье есть какой-то странный - не то обычай, не то чувство - не признаваться в своей болезни и, по возможности, не лечиться, и вот, это-то чувство, эта привычка у Императора Александра III были особенно развиты.
Когда Захарьин приезжал в Петербург и лечил Государя, то сделалось известным, что у Императора Александра III болезнь почек - нефрит.
Впрочем, не нужно было быть доктором, чтобы определить эту болезнь. Нефрит - болезнь почек - выражается особою бледностью, одутловатостью тела. Я хорошо знаю эту болезнь, потому что близко видел ее, так как моя жена была больна этою болезнью, от нее и умерла.
(тут же в книге, стр. 207- "...Но вдруг я, будучи уже в Петербурге, совершенно неожиданно получил депешу, что жена умерла от разрыва сердца. Для меня не подлежит никакому сомнению, что смерть ее была последствием лечения Нарзаном"!?..ldn-knigi.)
Затем, стало известным, что у Государя отекают ноги, появилась в ногах вода.
Итак, Государь в июле или в августе уехал в Беловежскую пущу, в тамошний дворец, а оттуда, кажется, проехал в Ялту (не помню, прямо ли оттуда проехал в Ялту или сначала из Беловежской пущи он посетил Царство Польское - Скерневицкий дворец).
Когда Император Александр III приехал в Ялту, то он был уже совсем больной; к нему был вызван доктор Лейден, известный профессор в Берлине.
Я этого Лейдена знал и после смерти Императора Александра III встречался с ним в Берлине. Он говорил мне то же, что говорил и Захарьин, а именно, что Император, как человек, производил самое отрадное впечатление, но что он, очевидно, в медицину не верил и, как пациент, он был один из самых непослушных пациентов, с которыми ему приходилось иметь дело.
Когда Император покинул Петербург, я уехал за границу в Виши. Это была моя первая поездка в Виши; поехал я туда для моей жены. Пробыв там несколько недель, я вернулся из-за границы в Петербург.
{407} По принятому обычаю, когда министры возвращаются из отпуска, то они не вступают в исполнение своих обязанностей, не испросив разрешения Государя, поэтому как только я приехал в Вержболово, то я сейчас же телеграфировал Императору, докладывала о моем возвращении и испросил его разрешения на вступление в исполнение моих обязанностей министра финансов. Немедленно я получил от Государя ответ, в котором он повелевает мне вступить в исполнение моих обязанностей. Это было последнее слово Императора, обращенное ко мне.
После смерти Императора, я просил дать мне подлинную телеграмму, так как во первых, она была как память, а кроме того мне было интересно узнать: была ли эта телеграмма написана им лично, или кем либо из его свиты.
Эту телеграмму мне переслали, она хранится в моем архив. Написана телеграмма лично Императором, совершенно твердым почерком.
После моего возвращения наступили очень тяжелые недели...
Цесаревич Николай поехал за своей невестой, так как Император, предчувствуя свою смерть, желал, чтобы Наследник женился скорее.
Цесаревич Николай привез свою невесту из Дармштадта прямо в Ялту; привез Он ее туда дней за 10, если не менее, до смерти Императора.
Хотя Император прежде, когда Дармштадтская принцесса Алиса в первый раз была в России, отнесся к ней не с особенной симпатией, - вследствие чего и не состоялась свадьба, - но на этот раз, Он с болезненным нетерпением ждал приезда своего сына с невестой, считал даже все время дни, оставшиеся до его приезда и, как мне рассказывали, был чрезвычайно рад, когда Он приехал в Ялту.
Кроме Лейдена, который видел Его Величество часто, при Императоре постоянно был лейб-медик, известный хирург, Вельяминов, теперешний начальник {408} Военно-Медицинской Академии. К этому Вельяминову Император относился очень сочувственно. Вообще у Государя к некоторым лицам были особенные симпатии и привязанности и, большею частью, в своих симпатиях и привязанностях он не ошибался. Так вот и к Вельяминову Император Александр III питал это чувство особой привязанности. Вельяминов постоянно ходил к Государю в его помещение.
Соответственно своему характеру, Император не жил в большом доме, т. е. в самом Ливадийском дворце, а занимал совсем маленьком домике, в котором он ранее, когда еще был Наследником престола, иногда живал и который был рядом с этим дворцом.
Как я уже говорил ранее, Император не любил жить в больших помещениях, а любил очень маленькие и скромные помещения.
Этот большой дом-дворец год тому назад разрушен, так как он оказался малым, и в настоящее время вместо него воздвигается большой каменный дворец, который спешно приводится к концу, так как Император Николай с Императрицею, которая больна, эту осень предполагает провести в Ялте.
Дворец этот, который начали строить год тому назад, строят с особой спешкой.
Домик же, в котором жил Император Александр III и в котором Он умер, конечно, остался нетронутым, и надо надеяться, что он, как историческая святыня для потомства, останется нетронутым.
Когда, после смерти Императора Александра III, мне приходилось бывать в Ялте во время пребывания там нынешнего Императора, всякий раз, когда я бывал в Ливадии, я заходил в этот домик и в те маленькие комнаты, в которых провел последние дни своей жизни Император Александр III и где Он и скончался.
