Владимир Мавродин - Очерки истории Левобережной Украины (с древнейших времен до второй половины XIV века)
К Кавказу по-прежнему тяготеют русские князья, но теперь это тяготение сказывается главным образом в заключении брачных союзов. В 1153 г. Изяслав Мстиславич женится на дочери «обезского» (абхазского) «царя»; Юрий Андреевич, сын Боголюбского, женат на грузинской царице Тамаре; Всеволод Суздальский и Мстислав Изяславич Черниговский женаты на двух сестрах — «ясынях» — осетинках; Ярополк Владимирович взял в жены «ясского князя дщерь».[965]
Не прекращаются «торговые связи». Ибн-Аль-Асир указывает, что торговые караваны из Руси направляются в Крым, а оттуда в Синоп, к туркам, и торговые операции не прекращаются в течение всего XII и половины XIII в. вплоть до появления татаро-монголов. Торговые караваны русских купцов попадали, очевидно, и в Тмутаракань. Позже, после битвы на р. Калке, «многие из знатнейших купцов и богачей русских, унося с собой то, что у них было ценного, двинулись в путь, чтобы на нескольких кораблях переправиться через море в страны мусульманские».[966] Беглецы эти были, несомненно, русские богачи и купцы из Крыма и Северного Кавказа, т. е. из Тмутаракани. Действительно, кого могли встревожить татары, действовавшие у Калки? Какие русские купцы и богачи (Ибн-Аль-Асир говорит, кстати сказать, не только о купцах, временно проживающих на юге, но и о местных русских богачах) были обеспокоены разбойничаньем татар в приазовских степях? Конечно, не приднепровские, а русские из Приазовья и Причерноморья, т. е. Тмутаракани. Свидетельство Хакани указывает на участие русского флота в войнах за Каспийское побережье в 1175 г., когда русские совершили поход на судах и дошли по р. Куре до Лемберана и острова Руинас у Сари.[967] Указание Хакани свидетельствует о наличии русских дружин где-то у Каспия; по-видимому, ими были русские из Тмутаракани, проникавшие в Каспий через Дон и Волгу.[968] Ибн-Аль-Асир указывает также, что в 1223 г. владетель Тебриза, города в Азербайджане, посылает русских купцов и пленных хорезмийцев с подарками к татарам.[969] Русские купцы проникали и далее вглубь Средней Азии, в столицу Хорезма Орну (Ургенч), где их встретил в 1246 г. вместе с аланами и хазарами Иоанн де-Плано Карпини.[970] Транзитным пунктом торговых караванов, шедших из Средней Азии в Булгары и Русь, был город Саксин.[971] Вильгельм де Рубрук (1253 г.) указывает на подобную же роль Судака, куда привозили русские купцы меха.[972] По свидетельству Ибн-Абу-Аз-Захыра, подтверждаемому указаниями Эль-Муфадцаля и Эль-Омари, в Судаке живут половцы, аланы и русские;[973] ими же заселен Солхат (Старый Крым). Все эти источники относятся ко времени посольства Бейобарса к хану Берке, а именно к 1263 г. Тот же Вильгельм де Рубрук упоминает о «Русском селе» на Дону и «Русском перевозе» где-то на Волге у «Нового села»; о русских, исповедывавших христианство по греческому обряду, которых он встретил у берегов Азовского моря; о каких-то русских, венграх и аланах, разбойничавших в степях.[974] В данном случае мы, очевидно, сталкиваемся и с позднейшими поселениями русских, которых татары переводили в степи, заставляя их, уже в качестве поселенных пленников, выполнять те или иные повинности[975] (как, например, перевозчики у Волги из «Нового села», куда татары согнали русских и «сарацин»), и с остатками древнейшей русской колонизации на нижнем Дону, в черноморских степях у Азовского побережья и на Северном Кавказе. Все приведенные свидетельства указывают на присутствие русского этнического элемента в Приазовье, кое-где, очевидно, сохранившего и некоторую государственность. Чрезвычайно интересное свидетельство Ибн-Аль-Биби о походе турок на Судак, половцев и русских, датируемом 1221–1222 гг., приводит А. Ю. Якубовский. Турецкие купцы, прослышав о выгоде торговли с половцами и русскими у Хазарской переправы (т. е. Керченского пролива), завязывают сношения с ними. Несколько турецких купцов было ограблено. Султан Ала-ад-дин-Кей-Кобад высылает войско, чтобы покарать виновных и, по-видимому, в случае удачи, обосноваться в Крыму. Во главе войска был поставлен Хусам-ад-дин-Чупан. Жители Судака высылают посла, который запросил Хусам-ад-дин-Чупана о причинах похода, предлагая деньги, а в случае, если поход предпринят против русских, то и помощь. В то же время из Судака скачет гонец в степи, к половецкому хану, с просьбой о помощи. Хан ставит в известность о приближении турок русского князя. Формируется русско-половецкое десятитысячное войско, которое ждет, какой ответ принесет посол Судака от Хусам-ад-дин-Чупана. Посол вернулся ни с чем, так как последний отказался от денег. Турки высадились и готовили удар, не ожидая того момента, когда к Судаку подойдут подкрепления из Саксина и от русского князя. На утро был дан бой. Половцев поддерживали русские, причем, по-видимому, основная масса русских дружинников заняла выжидательную позицию и выслала лишь отдельные отряды. Половцы на следующий день были разгромлены. Русский князь, сознавая свою слабость, шлет посла к Хусам-ад-дин-Чупану с просьбой принять подарки — лошадей, русский лен и 20 000 динаров — и считать его отныне верным подданным султана. Условия и подарки русского князя были приняты, посол торжественно встречен и одарен, а князю отправлена дружественная грамота. Благодаря заключению мира с русским князем туркам удалось сосредоточить все силы на осаде Судака. Город был взят, христианский храм уничтожен и выстроена мечеть. Утвердилась турецкая администрация.[976]
А. И. Полканов, подвергнув подробному рассмотрению рассказ Ибн-Аль-Биби, делает правильный вывод о наличии русского княжества где-то у Керченского пролива, «Хазарской переправы», с ее восточной, кавказской стороны.[977] За это говорят следующие обстоятельства. Во-первых, жители Судака предполагают вначале, что поход предпринят против русских, и имеют на это некоторое основание, так как грабили турецких купцов, очевидно, не согдиане — жители Судака, которые были заинтересованы в установлении торговых связей с турками, а прибрежные жители Кавказа, т. е. русские. И недаром в переговорах с Хусам-ад-дин-Чупаном посол русского князя прежде всего «счел обязательным выплату баджа и хораджа», т. е. пошлин. Такая денежная компенсация за ограбление купцов в какой-то мере удовлетворяла турок. По-видимому, русские впервые стали платить султану, тогда как Судак платил пошлины и ранее. За это говорит то, что посол из Судака, явившийся к Хусам-ад-дин-Чупану, прежде всего указал на верность, хранимую его городом султану, и справился, не вызван ли поход каким-либо недосмотром в области уплаты пошлин. Странным кажется только показание одного из купцов, жаловавшегося султану на то, что его ограбили франки. Если верить его словам, то остается предположить, что в среде этих русских были либо остатки варягов — норманнов, либо готы-тетракситы, которых, естественно, мог смешать с западноевропейскими их сородичами турецкий купец. Во-вторых, русские находятся где-то невдалеке от Судака и «Хазарской переправы». В первую же ночь после высадки десанта турок русские подходят вместе с половцами и вступают в бой с турками. Остальная масса русских ждет исхода переговоров. После боя, через два дня, русский посол с подарками находился уже у Хусам-ад-дин-Чупана; следовательно, весть о разгроме сельджуками половцев и русских дошла в один день, и через день уже княжеский посол был у турецкого военачальника. Такая быстрота может быть объяснена только в том случае, если мы приурочим русское княжество к берегам Азовского моря, к «Хазарской переправе», и, таким образом, предположение А. И. Якубовского, считающего, что речь идет о рязанском князе, как правильно отметил А. И. Полканов, отпадает: самому южному, переяславльскому князю пришлось бы потратить на все эти передвижения 20–22 дня, а то и больше, а рязанскому на подобный поход понадобилось бы по крайней мере 25 дней, так как, конечно, никаких «конных станций» на всем громадном протяжении от рязанской окраины и до Крыма не было. А. И. Полканов считает местом высадки турецкого десанта Феодосию, а ставкой половецкого хана Старый Крым. Вычисляя расстояние между последним и Тмутараканью и скорость передвижения гонцов и дружины, тот же автор приходит к выводу, что резиденцией русского князя была именно Тмутаракань. Им же выдвигается ряд серьезных возражений против мнения А. Ю. Якубовского, усматривающего в рассказе Ибн-Аль-Биби указание на борьбу рязанского князя с турками.[978] Наличие в числе подарков русского посла льна — не доказательство северного происхождения русского князя,[979] так как этот лен мог быть, во-первых, куплен у русских купцов, приезжающих в Тмутаракань, а потребность тмутараканских русских во льне диктовалась старыми привычками, а во-вторых, он мог быть и местным продуктом (Паллас и в XVIII в. встречал в Крыму посевы льна, очень тонкого и ценного).[980]
