Романюк Константинович - По землям московских сел и слобод
За ручьем Золотой Рожок и сейчас еще тихие, почти загородные места, и можно представить себе, что было здесь двести лет тому назад, когда началось строительство так называемой Строгановской дачи (Волочаевская улица, 38). Как и соседний интересный архитектурный памятник - "Таможня" (дом N 40), она мало известна москвичам, да и исследователи имеют в своем распоряжении не так много положительно подтвержденных сведений о них.
Для того, чтобы увидеть эти здания, надо на Волочаевской улице повернуть за домом под N 406, пройти внутрь квартала и тогда среди деревьев запущенного парка можно увидеть торец здания Строгановской дачи.
Строгановы с XVI - XVII вв. владели огромными пространствами на севере России, на Чусовой, на Каме и были там местными "царьками", Особую силу возымел Григорий Строганов, которому Петр 1 пожаловал баронский титул и наградил одним из высших орденов Российской империи - св. Александра Невского. Потомки его играли видную роль в русской истории, занимали высокие государственные посты, строили замечательные дворцы, собирали прекрасные коллекции произведений искусства.
Достоверно известно, что данная на этот участок по левому берегу реки Яузы была получена бароном Сергеем Григорьевичем Строгановым 10 июля 1751 г. По документам 1817 г. участок (площадь его составляла около 14 тысяч квадратных саженей, то есть более 6 гектаров) принадлежал его внуку графу Павлу Александровичу Строганову, в юности сблизившемуся с революционными кругами во Франции - он даже получил известность там, как "гражданин Очер". Екатерина II, узнав об этом, приказала ему немедленно возвратиться в Россию. Строганов был дружен с Александром 1 и входил в "негласный комитет", кружок молодых приближенных императора, имевших большое влияние на политику первых лет его царствования. На П. А. Строганове пресеклась графская линия этого рода: он пережил своего единственного сына, который в 18 лет был убит - ему ядром оторвало голову в сражении под Краоном во Франции в 1814 г. Узнав об этом, отец не мог дальше командовать дивизией, и вся слава сражения досталась графу М. С. Воронцову.
Об этом писал Пушкин в черновиках главы VI "Евгения Онегина" (к описанию дуэли Ленского и Онегина):
Но если Жница роковая
Окровавленная, слепая,
В огне, дыму - в глазах отца
Сразит залетного птенца!
О страх! о горькое мгновенье
О Строганов, когда твой сын
Упал сражен, и ты один.
Забыл ты Славу и сраженье
И предал ты руке другой
Успех, ободренный тобой.
На плане 1817 г. у северной границы участка изображено существующее здание, бывшее тогда одноэтажным, ближе к берегу Яузы - пруд, и у южной границы какие-то постройки, вероятно, хозяйственного назначения.
Возможно, что это здание усадьбы было возведено в конце XVIII в. с включением в него более старой постройки. Между 1817и 1827 гг. оно приобрело современный вид: протяженный корпус, поставленный торцом к высокому берегу Яузы, с выделенным центром коринфским шестиколонным портиком и небольшим над ним мезонином и с ионическими портиками на крыльях. Внутри еще сохранилась парадная анфилада комнат, кое-где старые печи, лепнина и двери.
К 1828 г. вся эта огромная барская усадьба перешла к московским первой гильдии купцам Александру и Ивану Алексеевым, заведшим здесь текстильную фабрику, для который они построили множество деревянных зданий ближе к Золоторожской улице, и, вероятно, тогда же они возвели южный большой каменный корпус, в котором было ткацкое отделение (дом N 40, там теперь находится типография N 9). Увидеть его сейчас довольно трудно, он почти полностью загорожен гаражами и какими-то строениями. Главное же здание всегда было, как можно понять из имеющихся документов, жилым, и в нем сохранились и были отреставрированы прекрасные лепные карнизы, печи, двери и роспись потолков.
К северу от строгановской усадьбы находилась не меньшая усадьба княгини Варвары Алексеевны Репниной (дочери графа А. К. Разумовского). У границы с участком Строгановых стоял большой деревянный дом с портиком, с крыльями флигелей, а у противоположной границы, за прудом находились большие каменные и деревянные оранжереи и конный двор. Эта усадьба нанималась в 1840 - 50-х гг. для больницы, а в 1872 г., как и бывшая строгановская, принадлежала богачу, банкиру В. А. Кокореву, потом Северному обществу страхования - там располагались его "московские склады", а с начала 1880-х гг. здесь находилась Московская складочная таможня (ее служебные помещения занимали Строгановскую дачу).
Еще далее к северу с левой стороны можно увидеть церковные купола на Новоблагословенной улице (Самокатной ее назвали в 1924 г. по самокатному, то есть велосипедному батальону красных воинов, располагавшемуся в 1917 г. на Золоторожской улице). Церквей здесь две: летняя и зимняя,
Первой в 1801 г. была выстроена летняя деревянная Троицкая, замененная каменной в 1819 г. (и перестроенной в 1836 г.), а зимняя Введенская - в 1821 г., архитектор А. Ф. Элькинский. Обе они находились во Введенской общине, образованной в первые годы единоверия, компромиссного сосуществования староверов с официальной церковью (почему и улицу, где находились единоверческие церкви, назвали Новоблагословенной, т. е. в честь единоверия, одобренного, так сказать, заново). В советское время обе церкви были, конечно же, закрыты, но однако не разрушены. Троицкую церковь закрыли по постановлению президиума Моссовета от 31 марта 1933 г. и передали ее "для специальных (!) нужд ОПТУ".
В 1800 г. этот участок принадлежал действительной статской советнице П. Ф. Астафьевой, у которой он приобретен для общины, и уже 16 марта 1801 г. там освятили деревянную Введенскую церковь, а потом уже выросли и каменные здания.
Совсем рядом, на территории бывшей репнинской усадьбы выросло другое здание, на фасадах которого неоднократно повторяется надпись: "N 1". Это так называемый Казенный винный склад N 1, как тогда назывался водочный завод. Несколько таких заводов появились в Москве с введением водочной монополии казны, получавшей огромные доходы от продажи горячительных напитков. Завод был выстроен по проекту архитекторов Н. Г. Фадеева и В. А. Величкина с применением новейшей технологии, для приготовления водки использовалась чистейшая вода из артезианской скважины. Теперь это водочный завод "Кристалл".
* * *
Тесно связанной с Москвой была Рогожская старообрядческая община, выросшая вокруг Рогожского кладбища за границами Камер-коллежского вала (улица Рогожский поселок, N 29),
Очень своеобразный уголок Москвы - Рогожское кладбище! Когда-то оно было известно многим в России, а сейчас о нем знают только любители московской истории да ревнители "древлего благочестия" - старообрядцы.
Начало расколу в русской церкви положил патриарх Никон, взявшийся за исправление церковных книг, в которые переписчиками было внесено много ошибок, и церковных обрядов, которые, по мнению его, поддержанному царем Алексеем Михайловичем, не соответствовали истинным. Однако с самого начала реформы встретили ожесточенное сопротивление, вылившееся в отделение части верующих от господствующей церкви, в раскол ее.
С течением времени в среде противников официальной церкви проявилось несколько течений. На севере России, куда ушли многие приверженцы раскола, развилась так называемая "беспоповщина" - у них не было священников, рукоположенных в сан, их обязанности выполняли сами члены общины - миряне. Это течение впоследствии также разделилось на несколько ответвлений: поморского брачного согласия и неприемлющих брак, в том числе федосеевцев и филипповцев. Главным центром федосеевцев в Москве было Преображенское кладбище.
Другое крупное течение - поповцы (оно также разделилось на множество толков), те, кто приемлют священников из официальной церкви, правда, под условием их перекрещивания - "перемазывания". Московский центр поповцев, Рогожское кладбище, было основано в одно и то же время с Преображенским и в связи с одним и тем же событием.
В 1771 г. Москву посетила грозная эпидемия - чума, подобравшаяся к ней с юга, возможно, с театра военных действий между Россией и Турцией. Спасения от нее не было. Москвичи умирали тысячами, и городские улицы оживлялись только мрачными процессиями: тянулись вереницы телег с наваленными на них трупами, сопровождаемые "мортусами" - уголовниками, одетыми с ног до головы в просмоленные одежды, в колпаках с прорезями для глаз. Спаслись те, кто смог уехать из обреченного города еще при первых признаках эпидемии, остальные же были заперты в Москве, огражденной карантинами - вооруженными заставами.
В это время старообрядцы, жившие в разных местах города, обратились к городским властям с предложением отвести им землю для кладбищ и построить при них больницы, приюты и часовни. Разрешение они получили, и тогда в Преображенском поселились беспоповцы, а для поповцев отвели за Рогожской заставой часть земли деревни Новоандроновки. Участок огородили деревянным забором и выстроили деревянные же здания.
