Валерий Замулин - Засекреченная Курская битва. Неизвестные документы свидетельствуют
Это был наиболее массовый и глубокий прорыв наших танков в полосе обороны 2-го тк СС 12 июля. В то же время он оказался и последним. Для его развития у советского командования сил больше не оставалось. Да и противник быстро среагировал: артиллерией и контратаками танков «Дас Райх» блокировал продвижение 25-й тбр в направлении свх. «Комсомолец» и одновременно выставил противотанковый заслон на пути 170-й тбр. Кроме того, как уже отмечалось, по левому флангу и в тыл этой бригаде предприняли контратаку подразделения 1-го тп СС. В результате танкисты 18-го тк, те, кто выжил, вновь отошли к Андреевке и Васильевке.
Вечером штаб 2-го тк СС докладывал о ситуации на центральном участке обороны:
«Крупные силы неприятеля: 2 полка с примерно 40 танками, атаковали наши части восточнее Васильевки, через Прелестное, Михайловку, Андреевку, затем, повернув к югу, продвинулись до района севернее совхоза „Комсомолец“. Положение восстановлено. Очевидно намерение врага нападением со стороны Сторожевого в направлении изгиба железнодорожной линии и с севера в направлении совхоза „Комсомолец“ отрезать наши силы, выдвинувшиеся на северо-восток» [339].
Таким образом, ударному клину 5-й гв. ТА (18-го и 29-го тк) при поддержке двух дивизий 5-й гв. А, несмотря на все усилия, так и не удалось преодолеть упорное сопротивление войск «Лейбштандарт» и закрепиться даже на выс. 241.6. В отдельных документах 29-го тк упоминается, что его подразделения прорвались к восточным скатам этого холма, но были вынуждены отойти. Основные же силы нашей группировки по-прежнему находились в районе юго-западнее и западнее выс. 252.2 — Ямки — свх. «Сталинское отделение». Причем значительная часть боевых машин дымилась и горела.
К вечеру на этом направлении несколько продвинулись гвардейцы полковника A. M. Сазонова, действовавшие в боевых порядках корпуса генерала И. Ф. Кириченко. В донесении 33-го гв. ск указано:
«9-я гв. вдд к 20.00 вышла на рубеж отметки 241.6, южная окраина леса, что севернее отм. 241.6 и далее через лес на северо-восточную окраину Сторожевое. Захвачена автомашина с полковым знаменем и два фрица» [340].
Несколько опережая события, отмечу, что к наступлению сумерек десантники были вынуждены отойти в район свх. «Октябрьский». Вражеский штандарт захватил довольно необычным способом один из бойцов 23-го гв. вдсп. Офицер штаба этого полка И. Г. Нордега вспоминал:
«…В одной из балок у землянки противника командир пулеметного расчета седьмой роты 3/23-го гв. вдсп Б. Запсельский заметил вражескую штабную машину, похожую на автобус. Борис незаметно пробрался в нее (ещё до войны он работал шофером), в считаные секунды запустил мотор и угнал машину из-под носа у гитлеровцев. В машине оказались документы и фашистский штандарт. А вскоре воины нашего полка захватили еще и мотоцикл и пушку.
Всю эту технику сначала хотели отдать в службу тыла, но командование 5-й гв. А решило иначе: первые трофеи, захваченные на Курской дуге, оставить гвардейцам дивизии» [341].
После непрерывных атак силы обоих танковых корпусов армии П. А. Ротмистрова к 15.00 были на исходе. В бригадах осталось в строю по 10–15 машин, а в некоторых и еще меньше — по 5–7. Но контрудар продолжался, командование на всех уровнях получало распоряжения: ни в коем случае не останавливаться, а продолжать нажим на неприятеля. Но жать было нечем, возможности соединений таяли с каждым часом. С этого момента штурм позиций 1-го и 2-го грп СС продолжила главным образом пехота полковника A. M. Сазонова и генерал-майора Ф. А. Боброва при слабой поддержке танков. Как это происходило на деле, видно из сводки «Лейбштандарт» на 19.00:
«Около 15.10 последовала атака силами пехоты через линию Ямки — восточная часть дорожного изгиба — в 1 км западнее Прохоровки, при сильной артиллерийской поддержке и в сопровождении танков, которые, однако, держались далеко позади острия атаки. И это нападение также было остановлено сосредоточенным артиллерийским огнем перед нашим передним краем» [342].
Для многих исследователей потери танков обеих сторон 12 июля у выс. 252.2 и свх. «Октябрьский» затмили огромные жертвы, которые понесла пехота в этих боях. Поэтому никто не занимался изучением вопроса об убыли личного состава советских стрелковых и мотострелковых соединений в этот день. Я попытался обобщить данные из открытых документов. Установить число погибших и раненых по всем частям 9-й гв. вдц и 42-й гв. сд пока не удалось. Известно, что непосредственно перед выс. 252.2 и свх. «Октябрьский» дрались в полном составе три полка 9-й гв. вдд и 136-й гв. сп 42-й гв. сд. По данным штаба 5-й гв. А, соединение полковника A. M. Сазонова потеряло с 9 по 12 июля 1943 г. 1600 человек [343]. Учитывая, что дивизия за эти четыре дня вела боевые действия лишь 11 и 12 июля, причем в первый день было убито и ранено 293 человека [344], следовательно, оставшиеся 1307 человек погибли и получили ранения 12 июля. В книге учета погибших 136-го гв. сп 12 июля только убитыми числятся 110 человек [345]. Таким образом, в ходе боя за район выс. 252.2 — свх. «Октябрьский» только в указанных дивизии и полку погибли и получили ранения (с госпитализацией) 1407 человек.
Не могу не остановиться на вопросе соотношения бронетехники сторон на направлении главного удара 5-й гв. ТА. Хотя, честно говоря, после того как детально выстроен ход боя, эта проблема кажется уже не столь актуальной. С того момента как стали доступны архивные документы, некоторые исследователи из одной крайности — восторженного описания «грандиозной битвы», ударились в другую. Сегодня многие авторы публикаций, стремясь заработать известность на эпатаже, подвергают испепеляющей критике и даже насмешкам все, что писалось в советский период, в том числе и в боевых документах. В то же время данные из западных источников поднимают на щит, при этом даже не пытаясь как следует разобраться в ситуации. В ряде исследований приводятся заоблачные цифры соотношения в бронетанковой технике в ходе боя 12 июля на «танковом поле» под Прохоровкой. Подвергаются сомнению, в частности, и донесения 18-го тк о том, что его бригады были встречены огнем вкопанных в землю вражеских танков. Якобы этих данных нет в документах 2-го тк СС. Но ведь не все, что происходило на передовой, заносили в сводки и отчеты, значительная часть информации осталась «за кадром».
Вместе с тем по личному опыту общения с западными исследователями и участниками Курской битвы с немецкой стороны, знаю, что тема минувшей войны для них еще не «пепел», а «раскаленные угли». Поэтому представление некоторых наших авторов о кристальной объективности западных источников и сверхпунктуальности офицеров германской армии — заблуждение. И чтобы одни, советские, мифы не были подменены другими, «заморскими», необходимо детально и всесторонне изучать документы и не торопиться делать категорические выводы.
По утверждению шведских исследователей Н. Цетерлинга и А. Франксона, на 19.45 11 июля в корпусе СС числилось 273 танка и штурмовых орудий, а также 43 противотанковых САУ «Мардер» («Лейбштандарт» — 70 (20 «Мардер»), «Дас Райх» — 88 (12) и «Мёртвая голова» — 11 (11).
В составе 18-го и 29-го тк на утро 12 июля находилось готовыми к бою 368 танков и САУ. Вся эта техника использовалась на направлении главного удара двух корпусов против «Лейбштандарт». Следовательно, соотношение будет 1:3,5 в нашу пользу. Но на эту цифру в сторону ее уменьшения мог повлиять ряд следующих факторов. Во-первых, количество боевых машин советских корпусов непосредственно к началу контрудара измениться не могло. Подсчет я проводил на основе документов их бригад, в которых указывалось количество танков, принявших участие непосредственно в утренней атаке. Ситуация с численностью танкового полка «Лейбштандарт» иная. Есть лишь данные о количестве техники в нем к 19.35 11 июля — 77 танков и штурмовых орудий. Известно, что высокий темп ремонтных работ по восстановлению техники был отличительной чертой германских бронетанковых соединений и их большим преимуществом над советскими. За вечер и полную ночь 1-й тп СС, без сомнения, был пополнен отремонтированными машинами. Это подтверждается рядом свидетельств. К примеру, упоминавшийся выше фон Риббентроп утверждает, что утром в его роту из ремонта подошел один танк, который был введен в бой. А в 1-м тп СС к этому моменту, вместе с 13-й тяжелой, было четыре линейных роты.
Во-вторых, танкисты бригаденфюрера Виша, как, впрочем, и других вражеских дивизий, использовали следующий прием усиления огневой мощи танковых подразделений. Когда ожидалась некоторая передышка или дивизия переходила к обороне, часть подбитых боевых машин, в том числе и советские, на тросах буксировали к переднему краю, где их обычно вкапывали в землю, пряча слабобронированные борта. Даже десяток подобных огневых точек существенно усиливал противотанковую оборону рубежа. Такой прием был применен и эсэсовцами «Лейбштандарт» 12 июля 1943 г. Об этом мне рассказали приезжавшие в Прохоровку из ФРГ 11 июля 1993 г. бывшие участники сражения. Мои собеседники утверждали, что они видели шесть-семь танков, которые вечером вкапывали солдаты между железной дорогой и рекой (ближе к противотанковому рву). Если учесть, что на первом этапе боя почти все танки «Лейбштандарт» вели огонь с места, то вкопанные подбитые машины ничем не отличались от исправных и их с полным основанием необходимо относить к числу участвовавших в отражении атаки наших корпусов.
