Иштван Рат-Вег - Пестрые истории
Я сказал: на время. Целых семь лет он не подавал о себе вестей, но в 1857 году объявился снова, да еще в Лондоне. И стал забрасывать удочку среди тамошних венгров-эмигрантов. Попалась на нее вдова Бенкене с дочерью Гал Шандорне. Именно в связи с действиями Шарлаи в Лондоне я и назвал его случай особенным. Эти две дамы-энтузиастки пригласили на первое мая ученого попа Яцинта Ронаи, будущего учителя наследника престола Рудольфа. Дамы знали, что он был знаком с Петефи, и хотели доставить им обоим радость встречи. Ронаи об этой встрече пишет следующее:
«Вот появился означенный муж: коренаст, румян, яркий блондин[6], молодой человек лет этак 25, любых занятий, только не поэт, и еще меньше Петефи». К тому же и речь его мужицкая выдавала в нем абсолютно необразованного человека, одно сплошное хвастовство. Ронаи так завершил его образ: «Полагаю, он либо беглый кучер, либо пастух, обокравший барина, либо едва скинувший тяжкие оковы жулик-конокрад».
Как попал этот неотесанный мужлан в Лондон? Позднее и это выяснилось, благодаря тому же Яцинту Ронаи, которому рассказал об этом один обманутый прохвостом венгерский помещик. Ему Шарлаи представился как вернувшийся из австрийской тюрьмы герой национально-освободительной борьбы по имени Эстерхази. Доверчивый венгр принял в свой дом оборванного, голодного человека, приодел его, несколько месяцев скрывал у себя. Непонятным образом превратившийся из простого ткача в дворянина Эстерхази так втерся в доверие к хозяевам дома, что они не выбросили его вон, когда он попросил руки их дочери, барышни. Даже приняли делающее честь предложение, вот только очевидное безденежье просителя пока что составляло препятствие. Безденежье это временное, — уверял предполагаемый зять, — потому что его ждет громадное наследство, оставленное матерью в Англии, только туда надо поехать и тотчас можно получить. Для этого, однако, опять же нужны деньги. Сколько? Мошенник, не моргнув глазом, отвечал: десять тысяч форинтов. Хозяин дома наскреб эту кучу денег, передал их новоявленному «отпрыску» дома Эстерхази, и тот в самом деле выполнил первую часть своего обещания: уехал в Лондон. Там он зажил весело, пока были деньги.
Потом он снова помог себе, играя на чувствах и впечатлениях венгров, сохранившихся с сорок восьмого года. Он представился генералу Мору Перцелю как рядовой-артиллерист его бывшей армии. Генерал среди английских венгров организовал сбор средств для бывшего боевого товарища, так что бедный скиталец смог прикупить даже маленький домик и землицы на эти денежки. Но не смог удержаться, пил, гулял по кабакам, пока в обществе Перцеля доверие не иссякло, и они отвернулись от него.
Интересно, что некоторые из обманутых даже после разоблачения скорее верили обману, чем истине. Лайош Капли, пастор евангелической церкви области Дьор, собственными глазами читал разные разоблачения самозванных Петефи, и все же упорно верил, что у него побывал настоящий Петефи. Через десять лет, когда Альберт Пакх собрал воедино все данные об исчезновении Петефи, в письме к нему, датированном 2 января 1861 года, Капли писал:
«Шандор Петефи был у меня! В 1851 году, в середине июля, как-то в четверг, в три часа пополудни он вошел под мой кров». «Он выдавал себя за Иштвана Петефи» (т. е. за младшего брата поэта), — пишет он далее, но Капли тотчас узнал (!) пришельца, потому что они вместе ходили в школу в Сентлеринце, во время военной службы тоже встречались, потом Капли видел его студентом в Папе. Тут пришелец признался, что он и в самом деле Шандор Петефи. Он остался у пастора до следующего дня, оттуда пошел дальше пешком, так как боялся сесть в коляску — ведь его могут легко узнать. На память оставил свою ореховую палку.
Пакх не стал публиковать это письмо, но написал Капли, чтобы тот хорошенько подумал, а вдруг он обманывается? Но в ответ получил, что об ошибке и речи быть не может. На это Пакх опубликовал оба письма в «Vasárnari Újság» («Воскресной газете»), но с тем примечанием, что все-таки дело сомнительное. «Нет, дело верное», — поддержал один корреспондент из Надьварада, ему-де рассказывал один друг, что он тоже видел Петефи в декабре 1849 года в Диосеге в одной кузнице, он даже окликнул его, но тот не признался.
Куда интереснее этих толков, происходивших когда из самых благих побуждений, когда просто поспешных, было появление того лже-Петефи, который и в самом деле был похож на поэта. 0б этом случае говорится в статье газеты «Hon» («Отечество»), написанной Мором Йокаи[7]. Он прослышал от одного своего знакомого по имени Ференц Бато, что в конце апреля 1850 года одна женщина из Ходмезевашархея разыскала Бато в соседней магочской степи и рассказала, что она дала приют одному беженцу, и этот беженец очень хотел бы поговорить с Бато. Тут бывшая рядом дочурка этой женщины воскликнула: «Ай, это тот дядя, который у нас живет!» — и указала на портрет Петефи, висевший на стене. При этих словах Бато тотчас же отправился в Ходмезевашархей. Вот что он рассказал об этой встрече: «Никогда еще между двумя людьми большего сходства не было. То же лицо, прическа, глаза. Та же своеобразная торопливость, жесты, походка и даже самый голос — все то же».
Бато все же сомневался, он хорошо знал Петефи, они вместе провели ночь в Марошвашархейе в канун шегешварской битвы. Но на его расспросы чужак рассказывал такие подробности семейной жизни Петефи, которые мог знать только сам поэт. Тут Бато спасовал. Но поскольку тесть Петефи старый Сендреи находился в то же самое время в магочской степи, то он ради полной уверенности договорился с чужаком, что он привезет Сендреи в город, пусть и он скажет свое слово. А пока он дал незнакомцу двадцать форинтов. Вскоре он вернулся в сопровождении Сендреи, но к тому времени странник с двадцатью форинтами пошел странствовать дальше.
* * *Свет уже давно расстался с легендой о Петефи, но в 1941 году ею пришлось заняться опять. На этот раз речь шла о покойном Петефи: где он похоронен? В саду Секейкерестура было найдено военное захоронение, и пошла молва: уж не косточки ли Петефи истлевают в нем? Но крылышки у вспорхнувшей было вести быстро и беспомощно сложились. Выяснилось, что после шегешварской битвы там похоронили одного гонведа, но он был много старше поэта и уж никак не мог быть им[8]
Я отыскал парный случай исчезновения с поля битвы.
У Шандора Каройи, военачальника в армии Ференца Ракоци II[9], был старшин брат по имени Иштван. Братья виделись редко, потому что Шандор все учился по разным школам, а Иштван, будучи капитаном конного полка Баркоцн, воевал с турками.
5 октября 1686 года под Сегедом императорские войска столкнулись с турецкой армией. В битве участвовал и Иштван Каройи. Он храбро сражался, но после битвы исчез. Последним во время битвы его видел товарищ, офицер Иштван Шеннеи, он видел, как турок вонзил в грудь Каройи пику, и тот, раненый, склонился на шею коня. Но поскольку Шеннеи видел, что поблизости находятся два бойца-христианина, то не поспешил на помощь, понадеявшись на них. Об этом он пишет в письме к Шандору Каройи:
«Я оставил там бедного Иштвана Каройи и устремился по делам моим, согласно тогдашнему моему положению и званию, изгоняя врага дале; уж битва близилась к концу, и я, замешавшись среди многих врагов, чуть ли не в том же положении оказался, что и Каройи Иштван; да Господь спас, случилось только самому тяжкое ранение получить. Этот казус я смотрел и видел очами моими полную невозможность присоединиться: при случае врезался в гущу поганых, дабы помощь ему оказать, только о нем единственно имея заботу, а, не видя, что помер ли он тогда, но да натурально считая невозможным выздоровление его от такого пронзения пикой».
После битвы генерал Баркоци попросил главного в ордене пиаристов (благочестивых учителей) распорядиться отыскать тело Иштвана Каройи и подобающим образом похоронить. О выполнении поручения приор сообщает Шандору Каройи:
«Как оная битва прошед, прослышал я из уст многих славных витязей, что бедный Иштван Каройи пал на поле брани. Высокоблагородный Генерал Ференц Баркоци и Его Благородие, воротясь после битвы в лагерь, всяко почтив Его Благородие, рече, Твое Благородие: там оставили мы Иштвана Каройи, как пронзил его турок своею пикою, да ты, Патер мой милосердный, по твоей великой славе милостивый, пошли разыскать его средь тел мертвых да схоронить; а по таковой причине послал я на место брани такового человека-серба, кто говаривал, что видел тело господина моего высокородного Иштвана Каройи, а так случилось, послал я его на день четвертый после сражения. Воротясь, тот человек ответствовал пред стоявшими вкруг многих: братие, коли идете на место брани, захоранивайте; как я пришед, некие бедные люди сказывали: двух христианских тел более не видали средь тел турков. Видя такое, сказал я святую молитву со славным патером моим по душе господина моего, высокородного Иштвана Каройи».
