Олег Смыслов - Богоборцы из НКВД
Председатель: Вам известно, что было в Шуе при изъятии?
Патриарх: Известно.
Обвинитель: Ну вот это, что было в Шуе, и есть результат того, что вы предоставили своим гражданам разбираться.
Патриарх: Почему же вы думаете, что это? А в других местах граждане иначе разбирались.
Обвинитель: А как в Москве происходило изъятие, вам известно?
Патриарх: По газетам.
Обвинитель: И вам известно, что здесь граждане тоже сами разбирались?
Патриарх: Знаю, что в громадном большинстве совершенно спокойно.
Обвинитель: А в некоторых местах?
Патриарх: Знаю, что в Дорогомилове…
Обвинитель: Вам известны взгляды священников на это воззвание?
Патриарх: Каких священников — московских?
Обвинитель: И других местностей.
Патриарх: Мною было сделано Никандру…
Обвинитель: Вам известно, что среди духовенства имеется противоположная точка зрения на возможность изъятия ценностей?
Патриарх: Известно, что среди московских больше, и среди тех, кого вы называете «новая церковь», или «живая церковь».
Обвинитель: А вот профессор Введенский.
Патриарх: Он протоиерей, а не профессор.
Обвинитель: Вот он как будто с другой точки зрения смотрит.
Патриарх: Нет. Он не против, он пишет, что митрополит говорит: подвески выше и ценнее тех риз, которые снимаются с икон.
Снова берёт слово председатель: Обвинители имеют вопросы?
Обвинитель: Вот здесь один из священников сказал так: если бы патриарх Тихон не был патриархом, а на его месте стоял бы тот, который разделяет точку зрения другой части духовенства, то, может быть, не было бы кровавых событий в Шуе. Как же ответить на этот вопрос? Ваш взгляд — если бы вами не было выпущено воззвание, если бы вами было сказано о том, что сдавайте все ценности, — было бы такое противодействие?
Патриарх: Мы можем говорить только о том, что случилось, а то, что не случилось, — Бог знает.
Председатель: Обвинитель интересуется следующим вопросом: в вашем послании употребляется слово «святотатство» — это слово имеет для широкого населения достаточно определённое значение; если сказать, что вот в такой-то церкви производится святотатство, то могут ли не возмутиться верующие и не вызовет ли это с их стороны всех усилий, чтобы не допустить святотатства; и ещё далее, когда вы бросаете лозунг святотатства и что все, которые не окажут сопротивления, будут отучены от Церкви, а священники низложены из сана, то не действует ли это возбуждающе на слои населения, тех граждан верующих, которые не могут разобраться в тонкостях церковной терминологии?
Патриарх: Если бы я этого не указал, то я подлежал бы церковному суду.
Обвинитель: А вот здесь проходила экспертиза, в которой приняли участие профессор Кузнецов, епископ Антонин и двое священников, один — Дедовский…
Патриарх: Какой это Дедовский? Кто это такой?
Обвинитель: Вы не знаете такого?
Патриарх: Не знаю.
Обвинитель: Вот они установили: на поставленные им вопросы: «Носит ли ваше воззвание строго религиозный характер?» — что такого характера оно не носит. А на вопрос: «Какие основные вопросы христианского вероучения затронуты вашим воззванием?» — они ответили: «Никаких». Таким образом, остаётся сделать вывод, что оно носит явно политический характер.
Патриарх: Профессор Кузнецов не сказал, что это не религиозного характера.
Обвинитель: Постольку поскольку оно затрагивает вопросы церковного имущества.
Патриарх: Есть вопросы не то что религиозные, есть вопросы догматические, таковых нет в послании, но есть вопросы канонические, таковые есть. А религиозные — это не совсем точный термин.
Председатель: Экспертиза установила, что ваше воззвание религиозного характера не носит и никаких вопросов христианского вероучения не затрагивает. Когда это было выяснено экспертизой и наряду с этим установлен смысл и значение слова «святотатство», которое не могло не действовать разжигающе на население, и затем ваша угроза в конце послания об отлучении, то естественно возникает вопрос: «Не последовало ли это послание цели чисто политического характера?» — т. е. вызвать население на почве защиты Церкви к действиям против правительства. Вот этот вопрос и ставит вам обвинитель, он также интересен для Трибунала. Считаете ли вы до сих пор, что ваше воззвание действительно не затрагивает вопросов политического характер «и является воззванием строго религиозным?
Патриарх: Позвольте вам сказать, я уже отвечал, что я могу сказать, что беру христианским учением, потому что это церковная каноника и церковное управление имуществом, это не вероучение. Но, во всяком случае, оно носит религиозный характер, и я думаю, что эксперты глубоко заблуждаются, они, может быть, конца не читали, а затем, экспертиза может просто быть другая.
Председатель: Значит; вы с этой экспертизой не согласны?
Патриарх: Не согласен.
Обвинитель: Вот экспертиза отвечала на вопросы: «Является ли изъятие священных предметов для целей милосердия святотатством или кощунством?» — и ответила: «Не является».
Патриарх: Напрасно.
Обвинитель: Значит, вы считаете, что это святотатство?
Патриарх: По канону.
Председатель: А не по канону?
Патриарх: Может быть, с точки зрения нравственности и благотворительности.
Председатель: Разве каноны не являются выражением нравственности?
Патриарх: Не всегда. Есть вера, а есть церковное управление. Это разные области.
Обвинитель: Я прошу, чтобы свидетель объяснил, как понимать святотатство по канону?
Патриарх: По канонам это святотатство.
Обвинитель: А с точки зрения нравственности?
Патриарх: Они указывали, что знают примеры, что Златоуст и Амвросий передавали и оправдывали, это и нам известно, и это мы знаем.
Обвинитель: Да что же это — святотатство или нет?
Патриарх: Это совсем другой термин, это канонический термин. Он непригоден к нравственности.
Председатель: А с какой другой точки зрения можно подойти к этому вопросу?
Патриарх: С точки зрения христианской благотворительности.
Обвинитель: Значит, с точки зрения благотворительности — это не святотатство?
Патриарх: Не святотатство.
Обвинитель: Значит, можно думать, что вы предпочли законы — христианской нравственности?
Патриарх: Нет, когда Церковь сама распоряжается этим имуществом, тогда можно, и эксперты должны были указать, когда ссылались на Златоуста, Амвросия и других, что они сами передавали. Церковь имеет право, патриарх имеет право.
Председатель: Значит, с точки зрения христианской благотворительности это не святотатство, но с оговоркой, если это будет сделано руками самой Церкви. Вы не видите в этом ничего странного?
Патриарх: Не вижу.
Обвинитель: Таким образом, если бы патриарх сам дал своё благо словление по иерархической линии, то можно было бы сосуды отдать!
Патриарх: Я за это отвечаю перед судом Церкви.
Обвинитель: А перед совестью отвечаете? Вы говорили, что, с одной стороны — миллионы голодающих, умирающих, а с другой — мёртвые канонические правила, и вы не дали своего благословления и теперь подтверждаете, что по канонам отдать ценности могла только одна сама Церковь.
Патриарх: Сама Церковь непременно.
Обвинитель: Вот здесь один из обвиняемых сказал очень сходные с вами слова, что если бы патриарх благословил, то моя пастырская совесть была бы спокойна. Я вас так понял?
Патриарх: Так.
Обвинитель: Значит, в этом вопросе можно понять, что вы эту пастырскую совесть не хотели успокоить?
Патриарх: Я вас не понимаю.
Председатель: Если бы вы дали своё благословление, то совесть пастыря была бы спокойна и он отдал бы всё. Но так как не было благословления, а чувство христианской совести ему подсказывало, что надо отдать, то совесть его была в смятении, поэтому Трибунал и делает вывод, что вы не только не успокоили совесть, но, наоборот, сделали так, что она должна быть неспокойна, и породили сопротивляющихся.
Патриарх: Нет, не сопротивляющихся, ведь я не стою на точке зрения вашей советской власти. Вы говорите: надо взять — и забираете.
Председатель: Я призываю вас к порядку. Вы находитесь в Трибунале. Трибунал судит и ничего не забирает.
Патриарх: Простите, я имел в виду…
Обвинитель: Скажите — мнение других священников было таково, что ваша ссылка на каноны совершенно ложна, — я просил бы поэтому ответить мне на следующий вопрос: что вы считаете святотатством и что означает этот термин, содержит ли он в себе оценку преступления?
Патриарх: Эти слова я взял из канона.
Обвинитель: Гражданин Белавин, я прошу вас отвечать на мои вопросы и желаю знать ответ без всяких увёрток: что значит святотатство? Вы, патриарх, можете ответить?
Патриарх: Забрать священные вещи.
