Сергей Севрюгин - Амазонки, савроматы, сарматы – развенчанный миф. Версия 1.1
В это же время были разрушены местные структуры управления военизированным обществом черемисов (чувашей) – многоуровневый конгломерат военизированных общин с главами на каждом уровне – вунпӳ (десятник), çěрпӳ (сотник), пинпӳ (тысячник), эмпӳ (десятитысячник), на их место пришли представители царских воевод – урядники, началось активное строительство православных храмов и новых русских поселений, соответственно понятие арçĕн потеряло свою актуальность.
Но первый непоправимый урон культуре и воинским традициям народов Поволжья был нанесён в период военных походов, связанных с взятием Казани в середине XVI в.: «донележе исчезе вся Черемиса за беззаконіе свое, яко же и владелницы ихъ, уланове и князи и мурзы, остріемъ меча вси поразишася. И сосчиташе же сами себе изоставшися Казанцы и Черемиса воехъ побитыхъ своихъ во взятіе Казанское, и преже взятія и по взятіи, Татаръ, Черемисы, во граде и въ острозехъ, и въ полонъ сведенныхъ, и отъ глада умершихъ, и мразомъ измершихъ, и всяческихъ везде погибшихъ, ведомыхъ ихъ писаныхъ, кроме, неведомыхъ и неписаныхъ – 757270. Мало живыхъ осташа во всеи земли Казанскои, разве простыхъ живыхъ людеи и худыхъ и немошныхъ и убозехъ земледелецъ» [23].
Допустимо полагать, что на евразийских просторах в скифо-сарматскую эпоху одновременно существовали орды, состоявшие не только из юношей и девушек «призывного возраста», но и из более великовозрастных воинов состоящих из касǎк/ки, где ки – признак единственного числа, который был старшим ребёнком в семье и не наследовали имущество родителей. В случае поступления на службу к какому-либо работодателю такие люди становились тартарами или дружин/никами тар/çĕн/сем – свободными воинами, а не нашедшие себе нанимателя становились ушкǎн/сем – ушкуйниками, где ушкǎн – толпа, стая, ватага (разбойники) [2].
«Да возросде Добрынята двенадцать лет,
Изучился Добрынюшка вострой грамоте,
Научился Добрынюшка да боротися,
Еще мастер Никитич а крутой метать,
На белыти ручки не прихватывать.
Что пошла про ёго слава великая,
Великая эта славушка немалая
По всим городам, по всим украинам,
По темто ордам по татаровям;
Доходила эта славушка великая
Ай до славного города до Мурома,
До стары казака та Ильи Муромца,
Что мастер Добрынюшка боротися» [9].
Согласно известной былине, Илья Муромец [24] после 33 лет отправился служить князю киевскому. Тридцать три года – возраст, когда подрастают для помощи родителям несколько младших братьев и сестёр, и старший ребёнок – касǎкки — по сарматской традиции должен был уйти из дома. Возможности вернуться в отчий дом, кроме как на побывку, с добытыми подарками, чаще всего у него уже не было. Только при условии, что все его братья и сёстры по какой-то причине выбыли из «наследственной очереди», старший ребёнок – касǎкки мог претендовать на наследование. «В пещерах Киево-Печерской лавры покоятся мощи святого, Ильи Муромца. Известно, что в преклонном возрасте он пришел в монастырь и стал монахом, что он был велик ростом и что рука его пробита копьем. По преданию, святой Илья Муромец – это тот самый богатырь, старый казак илья муромец о котором сложено столько былин». [25]
Евразийские народы, опиравшиеся на равенство мужчин и женщин, культивировшие гармоничное сосуществование с природой, не строили городов, но были вынуждены создавать систему форпостной пограничной защиты своих земель силами временных укреплённых стоянок: отдельно женских – амазонки, отдельно мужских – арщены. Раздельность обитания диктовалась некоторыми интимными различиями функционирования мужского и женского организмов, что было важно в условиях длительного сосуществования не брачующихся мужчин и женщин. Традиции военизированных стоянок сохранялись в традициях казачьей сечи (понятие, трансформированное от касǎк/çар). Через некоторое время появились поселения (прагорода), образованные казаками разного пола, такие поселения назывались çĕр/кас – черкассы, где çĕркас – выселок, квартал; более обширные территории, заселённые казаками разного пола объединённые в семьи, назывались касǎк/халăх – сокращенно до казахи, где халăх в значении народ [2].
Если земельный ресурс позволял, родоплеменное образование могло разрастаться по свободным территориям путём их освоения. «Геродот приводит интересную легенду о происхождении савроматов. По его словам, легендарные амазонки, потерпев поражение в битвах с греками у р. Термодонта (река в Каппадокии – местности, не по своей воле приплыли на кораблях к побережью Меотиды (Азовского моря), на котором жили скифы. Некоторое время спустя они вступили в связь со скифскими юношами. Это произошло на северном побережье Меотиды, у местечка Кремны, недалеко от р. Танаис. После заключения браков, не желая оставаться в скифских пределах, молодые семьи прародителей савроматов удалились из Скифии. Далее Геродот сообщает: «Переправившись через Танаис, они шли к востоку три дня спустя от Танаиса и три же от озера Меотиды к северу. Пришедши в местность, которую занимают и теперь, они поселились там.
Отсюда савроматские женщины исстари ведут свой образ жизни: они ездят верхом на охоту с мужьями и без них, выходят на войну и носят одинаковую с мужчинами одежду» [11].
Основываясь на следующем источнике, можно примерно определить, куда будущие савроматы пришли:
«…путь свой они считают днями. Так, земля заволжских татар, от реки Волги до Каспийского моря, простирается приблизительно на 30 дней самой быстрой верховой езды. Верхом они проезжают в день 20 больших германских миль» [20], то есть почти 150 километров.
Не исключено, что в легенде о происхождении савроматов нашли отражение реальные события, связанные с формированием нового союза племен скифов, живших на территории Подонья-Приазовья и переднеазиатских амазонок.
В самой легенде ничего противоречащего здравому смыслу нет, поэтому её можно принять как отправное событие появления савроматов на исторической арене.
Простой алгебраический расчёт показывает, что даже 25 здоровых пар первых савроматов, ушедших от родителей мужей (скифов), в благоприятных условиях могут дать через 250 лет трёхмиллионное население при условии, что каждая пара в каждом следующем поколении оставляет после себя шесть вошедших в репродуктивный оборот взрослых детей. Савроматы вначале ведут кочевой образ жизни, при этом каждый из них, включая и женщин – «машины для убийства», скифы были неплохими воинами, а переднеазиатские амазонки вообще готовились как совершенные воины.
Решающее значение имело то, что первое время они продвигались по землям родственников по мужской линии, специализирующихся на скотоводстве (кĕтӳç – пастух, чабан (хеты)), а савроматы благодаря переднеазиатской женской составляющей владели навыками интенсивного земледелия, что помогало им органично встраиваться в существующие скотоводческие хозяйственно-экономические структуры виде земледельцев – аллаанов, где алла – сеять просеивать; ана – участок, полоса земли в поле [2]. Вопрос – «Являлись ли савроматы предшественниками сарматов?» подробно рассматривается саратовскими учёными и вот на что они обратили внимание: «Гипотеза о миграции в степи Волго-Уралья кочевников со вполне сложившейся культурой либо оставляет вопрос о родине мигрантов открытым, либо исходная территория определяется чисто гипотетически. Предполагается, что истоки культуры приуральских кочевников следует искать на востоке и юге поволжских и донских степей – на Кавказе и в протоскифском мире. Однако памятников, идентичных по характеру погребальной обрядности и облику предметов материальной культуры большинству савроматских комплексов Волго-Уралья, в указанных регионах нет.
Выше уже было отмечено, что античные писатели достаточно прочно связывали появление савроматов как отдельного народа с ранней историей скифов. Интерес представляет гипотеза о формировании савроматского этноса в результате проникновения в поволжские степи скифских воинов, вернувшихся из переднеазиатских походов и вступивших в контакты с местным населением. Впоследствии началось культурное обособление этого региона, которое завершилось во второй половине VI в. до н. э.» [26].
На наш взгляд, утверждение о преобразующем культурном влиянии вернувшихся в поволжские степи из переднеазиатских походов скифских воинов – дань религиозно-патриархальной традиции, не осмысленная критически. На самом деле вносить изменения в сложившиеся культурные традиции способна только женщина. «Это заметил ещё Иван Яковлевич Яковлев – чувашский просветитель. Он первым осознал бесплодность попыток дать родному чувашскому народу образование без создания условий для получения грамотности чувашскими женщинами на их родном языке. Он правильно полагал, что только грамотная женщина сможет привить стремление к образованности своим детям» [27], так как: «В армии имелись специальные школы для солдат, и те крестьянские парни, которых „отдавали под барабан“ неграмотными, получали первоначальное образование в частях. Возвращаясь после службы, солдаты были в своей деревне чуть ли не единственными „грамотеями“. Даже детей им поручали обучать, писарями сельскими и волостными иные нанимались» [28]. То есть мужчины возвращались с многолетней службы в царской армии поголовно грамотными, рассказывали про дальние военные походы, про свои подвиги, но ни какого воздействия на повышение грамотности своих соплеменников не оказывали, так как обучены были русской грамоте.
