Николай Михневич - История русской армии. Том второй
Карта действий от Березины к Вильно
Переход французской армии через Березину
Наполеон ночевал в одном из домов Студянки. Всю ночь безостановочно переправлялись обозы по большому мосту, но два раза он ломался, и приходилось на время ремонта приостанавливать переправу. По другому мосту переправлялись войска Нея.
Утром 15-го прибыл в Студянку Виктóр для прикрытия мостов; Партуно был направлен в Борисов. В час пополудни переправился через мост Наполеон с гвардией; вице-король и Даву прибыли в течение дня и переправились в ночь с 15 на 16 ноября. Наполеон ночевал в Санивках.
Витгенштейн, выступивший из Кострицы к Старо-Борисову, занял у этого пункта позицию с целью отрезать дивизию Партуно, который, действительно, двинувшись вечером из Борисова, был атакован превосходящими силами, окружен и взят в плен. Чичагов, будучи теперь уведомлен о месте переправы Наполеона, прибыл в Борисов, восстановил мост и установил связь с Витгенштейном; они решили на следующий день атаковать противника по обоим берегам Березины.
16 ноября, с 8 часов утра, Чичагов атакует последовательно Удино и Нея в Стаховском лесу; около 10 часов на противоположном берегу Витгенштейн вступил в бой с Виктóром. С большими потерями французы все-таки удержались на позициях на обоих берегах реки, и в течение дня по мостам переправлялись беспорядочные массы безоружных. В 9 часов вечера начал переправляться Виктор, и к часу ночи на правом берегу сосредоточились все войсковые части; на левом берегу оставалось еще несколько тысяч безоружных.
17 ноября, в полдевятого утра, Эбле зажег мосты; через час они уже рухнули. «Тут завершилась судьба великой армии, заставлявшей трепетать Европу; она прекратила свое существование в воинском смысле; ей более не оставалось другого пути спасения, как бегство»[20].
По данным французских историков, после переправы через Березину у Наполеона оставалось только 9000 солдат, да за армией плелось более 20 тысяч безоружных. В первый день переправы он располагал 36 тысячами, следовательно, его потери на Березине превысили 25 тысяч человек.
Таким образом, план императора Александра осуществился лишь отчасти: вместо того чтобы преградить путь Наполеону двумя армиями — Чичагова и Витгенштейна, на Березине оказался один Чичагов и не с 60 тысячами, а всего с 30-ю. Нельзя винить Чичагова за движение к Шебашевичам, так как предположение о возможности движения Наполеона на Минск, навстречу Шварценбергу и Ренье, имело веские основания, и мы знаем, что Наполеон некоторое время даже придерживался этого плана. Но за потерю времени, когда уже из донесений Чаплица он знал о начавшейся переправе у Студянки, вызванную медленным движением и остановкой у Борисова 15 ноября, и за посылку войск по частям в бою 16 ноября в Стаховском лесу — Чичагов оправдан быть не может. Витгенштейн не пошел к Студянке, куда был путь ему открыт, а двинулся к Борисову, всего вероятнее, из боязни столкнуться с Наполеоном и омрачить свой недавний успех, или из нежелания подчиняться старшему в чине, адмиралу Чичагову. Кутузов был последователен — и на Березине он держался тех же взглядов, что и под Вязьмой, и под Красным. Все-таки, в конце концов, вся тяжесть противодействия Наполеону на Березине легла на армию адмирала Чичагова.
Уничтожение армии Наполеона. Начавшиеся в дни Березинской переправы морозы вскоре достигли 25–30 градусов, что довело бедствия несчастных остатков армии Наполеона до невероятной катастрофы; по всей дороге тысячами лежали обезображенные трупы погибших от холода и голода. От ужасных страданий одни впадали в безумие, другие с неестественным равнодушием выносили неслыханные мучения и приближение гибели. Пленные и пушки уже не считались трофеями в нашей армии.
Наполеон ясно сознавал, что нет средств спасти армию; он решил, что «в таком положении его присутствие в Париже необходимо для Франции, для империи, для самой армии»[21].
23 ноября (5 декабря) вечером он прибыл в Сморгонь и собственноручно написал свой знаменитый 29-й бюллетень, помеченный им 3 декабря (21 ноября). Пригласив к столу всех маршалов, он наговорил им массу любезностей и первый раз в жизни обнимал и целовал их; вице-король, по его просьбе, зачитал злополучный бюллетень; затем Наполеон, сдав командование остатками армии Мюрату, распростился с удрученными своими сподвижниками и в 11 часов ночи, с Коленкуром, Дюроком, Лобау и Лефевром, тайно уехал от армии, обещая очень скоро привести 300-тысячное войско ей на поддержку.
29-й бюллетень Наполеона. В своем знаменитом 29-м бюллетене Наполеон впервые упоминает об отступлении армии, открыто признает некоторые ее неудачи, сожалеет о страданиях, выпавших на долю солдат, хотя и объясняет их главным образом суровостью зимы, и как великий подвиг превозносит переправу через Березину.
Вот некоторые, важные для истории войны, выдержки из бюллетеня:
«До 6 ноября погода была отличная, и движение армии производилось с полным успехом. Холод начался с 7-го числа; с этого момента каждую ночь мы теряли по несколько сотен лошадей, умиравших на биваках. До Смоленска мы потеряли много кавалерийских и артиллерийских лошадей.
…14, 15 и 16-го числа термометр показывал 16 и 18 градусов мороза. Дороги покрылись гололедицей; кавалерийские, артиллерийские и обозные лошади, в особенности лошади из Франции и Германии, гибли каждую ночь не сотнями, а тысячами. В несколько дней пало более тридцати тысяч лошадей; вся наша кавалерия спешена, артиллерия и обозы без запряжек. Пришлось бросить и уничтожить значительную часть наших орудий, запасы патронов и артиллерийских зарядов.
Армия, бывшая в превосходном состоянии 6 ноября, уже 14-го совершенно изменилась, не имея ни кавалерии, ни артиллерии, ни обозов. Без кавалерии мы не могли разведывать и на четверть мили; не имея же артиллерии, мы не могли рискнуть на бой с надеждой дать сильный отпор противнику; приходилось уходить, чтобы не быть втянутым в бой, нежелательный ввиду недостатка боевых припасов; приходилось занимать известное пространство, чтобы не быть обойденным, и без кавалерии, которая могла бы разведывать и служить связью между колоннами. Эти затруднения, в связи с наступившими морозами, делали наше положение тягостным. Люди, от природы не закаленные к перенесению ударов судьбу и несчастий, потеряли энергию и веселое настроение духа и ничего не ждали, кроме неудач и катастроф; одаренные же от природы были веселы и держали себя как всегда, а в преодолении различных затруднений видели новый источник славы.
Неприятель, видя на дорогах следы ужасного положения, в котором находилась французская армия, решил этим воспользоваться. Он окружил все колонны казаками, которые захватывали, подобно арабам в степи, отставшие обозы и повозки. Эта негодная конница, способная только производить шум, но неспособная опрокинуть даже одной роты вольтижеров, при данных обстоятельствах сделалась страшной. Однако неприятель принужден был раскаиваться, когда намеревался предпринять что-либо серьезное…»
После хвастливого описания событий последних дней Наполеон всячески превозносит доблестное поведение гвардии, посреди которой он шел на марше, окруженный своим штабом, и заканчивает бюллетень словами: «Его Величество совершенно здоров».
Злобные слова, отнесенные к нашим казакам, должны служить лучшим доказательством важности той роли, которую они сыграли при уничтожении армии Наполеона в Отечественную войну.
Инкогнито и почти безостановочно проскакав через Вильно, Варшаву и Дрезден в Париж, 18 декабря, в половине двенадцатого ночи, Наполеон прибыл в Тюильри.
Многие справедливо обвиняют Наполеона за его бегство, поскольку не были изысканы средства улучшить положение армии или, наконец, установить предел преследованию русских и попытаться собрать остатки войска. В корпусах Виктóра, Даву и гвардии было еще до 12 тысяч способных нести оружие и около 40 тысяч несчастных, бежавших за армией. Если бы им дать небольшой отдых, месяца через два они снова стали бы полноценными солдатами; между Молодечно и Вильном к ним присоединились бы 6000 баварцев Вреде, а в Вильне — 9000 Луазона, затем — Франзески и Кутар с бригадами по 7000–8000 поляков и немцев; кроме того, несколько маршевых батальонов и эскадронов общей численностью около 4000 человек и 6000 литовцев; всего около 33 тысяч, которые, присоединившись к остаткам большой армии, составили бы ядро в 45 тысяч солдат, вполне способных к бою. К ним, через 7–8 дней, могли бы присоединиться 25 тысяч Шварценберга, 15 тысяч Ренье и 15 тысяч Макдональда. В тылу, в Кёнигсберге, находилась дивизия Геделе корпуса Ожро численностью 15 тысяч, столько же было в маршевых частях, и, кроме того, из Италии шел 18-тысячный корпус Гренье. Таким образом, Наполеон мог бы собрать 100-тысячную армию, из них 50 тысяч — в самой Вильне.
