Александр Немировский - Мифы древности - Ближний Восток
20. В конце VI и начале VII таблицы перечисляются все пятьдесят имен (распределение имен по двум таблицам объясняется тем, что само деление таблиц связано не с содержанием, а с чисто техническими возможностями размещения текста).
Хотя Мардук — главное божество Вавилона, в шумерском пантеоне отсутствующее, почти все имена шумерские, однако каждому дается объяснение на вавилонском языке, и в этих объяснениях раскрываются многочисленные функции бога: он очищает святилища, обеспечивает богам чистое небо и определяет их пути, он проявляет сострадание к поверженным богам; людям он обеспечивает выздоровление, спасает умирающего своими заклинаниями, благодаря ему существует на земле богатство и изобилие, он выкорчевывает зло и о многом другом проявляет заботу на небе и на земле (Rinaldi, 1968, 40).
С Великих небес к Великим недрам
(Миф шумеров) [1]
С Великого верха к Великому низу мысли свои обратила Инанна, покинула Небо, покинула Землю ради нутра земного. В семи городах покинула храмы [2], семь своих сил, семь тайн в кулаке зажимая. На голове — венец драгоценный, Шугур ему имя, лоб её белою лентой повязан — ей имя "Чела украшенье" В руках её жезл и веревка — знаки власти и правосудья. На шее — бусы из лазурита. Браслеты — как змейки вокруг запястий, холмики грудей прикрыты сеткой, ей имя "Ко мне, мужчина". В веки её притирания втерты "Явись живее". Лоно скрыто повязкой, как у всех небесных владычиц.
Инанна в подземное царство шагает. Ниншубура, глашатай её милосердия, рядом. Слова её и наказы ухом он ловит:
— Слушай меня, Ниншубура, внимательно слушай. Как только я из виду скроюсь, из глаз исчезну, жалобным плачем залейся на холмах погребальных и ударь в барабаны в Доме собраний. Щеки и тело в кровь исцарапай, уста изорви ногтями. В клочья порви одежду и обойди, как нищий, богов великих жилища. К Энлилю сперва зайди и молви, упав на колена: "О, владыка, не дай погибнуть Инанне, дщери твоей, в страшном мире подземном. Не разреши серебру твоему, что взор ослепляет, пылью покрыться Великого низа. Гранильщик подземный пусть лазурит твой не повредит, пусть плотник твой самшит не сокрушит, не дай владычице-деве погибнуть". Если ж владыка ветров ухо тебе не откроет, времени не теряй, поспешай к мудрому Нанне, знаний владыке. Не поленись ему повторить, что молвил Энлилю. Если и он промолчит, то отправляйся к Энки, Великого низа владыке, и повтори ему ту же мольбу, слово в слово. Энки знакомы и воды рожденья, и бессмертия травы. Теперь же простимся: путь мой налево, твой же — направо.
Идет Инанна, к горе подходит из лазурита,
Но нет пути ей. На семь засовов врата закрыты.
Кричит богиня, вопит богиня: — Открой ворота!
И вопрошает привратник Нети: — Крикунья, кто ты?
— Открой скорее. Ведь пред тобою Звезда Восхода.
— Звезда Восхода, зачем явилась в страну Заката,
В страну, где вопли, в страну, где стоны?
— Свою сестрицу, привратник Нети, мне видеть надо.
— Тогда, Инанна, снимай скорее, снимай корону.
— Зачем корону?
— В подземном мире — свои законы.
Сняла корону, и стало меньше одним засовом.
Суров привратник. Ждет от богини он жертвы новой:
— Теперь сорви, Звезда Восхода, со лба повязку!
Сняла повязку. Привратник снова засовом лязгнул.
Сняла Инанна все облаченья и все наряды.
— Теперь иди! — сказал привратник, окинув взглядом
Нагое тело той, что недавно ещё сияло
Красою женской, что возбуждало и призывало
Мужей к любви и к продолжению рода,
Той, в ком живет и умирает сама природа.
Вступила Инанна в пещеру, склонилась пред троном
Своей сестры Эрешкигаль [3], владычицы непреклонной.
Рядом с нею на креслах судейских семь ануннаков,
Семеро судей, покорных слову её и знаку.
Дух Инанны ушел от сестры ледяного взгляда.
Труп её брошен на крюк с трупами смертных рядом.
А на небе Ниншубура, глашатай желаний Инанны, плачем залился на могильных курганах, в честь владычицы щеки и тело в кровь исцарапал, бил в барабан, бил перед всем народом, одежду в клочья порвав, обходил храмы. Только владыка Энки на мольбу его отозвался. Из-под ногтей грязь он выскреб, из этой грязи он сделал кургара. Из-под других ногтей, покрытых красною краской, грязь он выскреб. Из этой грязи сотворил галатура. Водрузил этих уродцев он на ладони, дал наставленья, как вести себя в мире нижнем, и отпустил он их со словами:
— Летите, кургар с галатуром, и без Инанны, дщери любимой, не возвращайтесь! У врат подземных вейтесь, как мухи, у оси дверной ползите, как змеи, к Эрешкигаль, владычице великой пройдите и её умолите.
И понеслись кургар с галатуром на крыльях мушиных, славя того, кто из грязи их вынул. В щели ворот подземных они залетели, так что и Нети, недремлющий страж, их не заметил. Нашли Эрешкигаль, нет, не на троне рожающей в муках. Ее белые бедра ничем не покрыты, открыты груди её, как белые чаши, как лук-порей растрепаны косы. И говорила владычица мрака, нет, не с супругом — со своею утробой:
— Долго ли будешь, чрево мое, терзать меня болью?
И обратились кургур с галатуром к великой богине:
— Можем помочь тебе, о Эрешкигаль. Все в твоей воле.
— О, если можете, то изгоните боль из утробы.
— Можем, владычица! — радостно крикнули оба. — Многого мы не возьмем за эту работу. Труп, что висит на крюке, Инанны, госпожи нашей, тело.
— Берите, навозные мухи, только скорее меня избавьте от муки!
Кургар с галатуром, понатужившись, сорвали тело Инанны. Живою водою омыли его, травою живою к нему прикоснулись, что дал им Энки, их родитель. И задышала богиня, поднялась, зашагала к воротам, слова не молвив. Ее ануннаки догнали, её ануннаки схватили.
— Не торопись, Инанна, — они сказали богине. — Коль выбраться хочешь из страны без возврата в мир, где ждут тебя боги, в мир, где смертные даров твоих ожидают, выкуп должно тебе оставить — душа за душу. Демоны смерти станут твоею свитой. Им назовешь замену.
Вот Инанна выходит из Великого низа, а за нею демоны вьются. Они не ведают жажды. Голод им неизвестен. Не вкушают они муки, пропущенной через сито, не пьют воды проточной. Им незнакома жалость. Вырывают они из объятий мужа его супругу, они от груди материнской отрывают младенца.
Первым Инанну встретил глашатай её милосердия, посол Ниншубура благородный. Еще на щеках его шрамы видны и порезы, в рубище тело. Увидев Инанну живою, он ей повалился в ноги. И демоны тут набежали.
— Его мы возьмем, Инанна, — сказали они богине. — Ты же можешь вернуться в город. Он будет тебе заменой.
— Нет, — сказала Инанна. — Этого не возьмете. Плачем он заливался на погребальных курганах, бил в барабаны громко в Доме собраний. Он из подземного плена мне к жизни открыл дорогу.
Демоны отступили:
— Что ж! Назови нам другого.
В славном городе Умме встретил Инанну Шара [4], там почитавшийся богом. Пред ней упал на колени.
Демоны тут набежали, оглушая Инанну воплем:
— Этого дай нам, богиня, и можешь вернуться в город.
— Нет! — сказала Инанна. — Этого не возьмете. Песен он много знает. Стриг он мне некогда ногти, мне он расчесывал кудри, песенки напевая.
Демоны отступили:
— Что ж, назовешь нам другого. В город Кулаб [5] вступила богиня. Здесь жил её супруг Думузи [6]. Был он до спуска Инанны в толщу земную её любовником скромным. Когда же она удалилась, дерзостью обуянный, на лоб напялил корону.
Увидев Думузи на троне, в гневе вскричала богиня:
— Хватайте его! Тащите! Такой он мне больше не нужен!
Так светлая Инанна отдала пастуха Думузи в руки демонов смерти.
1. Текст, впоследствии перенесенный с рядом изменений вавилонским поэтом на Иштар, включает 13 табличек и небольшое число фрагментов, обнаруженных при раскопках Ниппура. Восстановлено из него 328 строк. Относится этот текст, наиболее совершенный из всех дошедших до нас шумерских литературных текстов, к середине III тысячелетия, но время составления поэмы считается более ранним.
Миф о нисхождении богини Инанны сохранился во многих вариантах. Больше всего расхождений существует в рассказе о судьбе Думузи. Кроме изложенного здесь (выдачи Думузи демонам) имеются варианты, согласно которым Инанна упрашивает Думузи спуститься вместо неё в подземное царство, и варианты чудесного спасения Думузи, которому удается ускользнуть от демонов смерти (Уту по просьбе Инанны превращает Думузи в газель, или змею, или ящерицу). Но классическим является вариант гибели и возрождения Думузи, возвращение которого в Верхний мир знаменовало возрождение природы после зимней спячки.
2. Как считает М. Элиаде, спуск Инанны в подземный мир связан с желанием владычицы Верхнего мира царить также и в Нижнем, и "гибельная судьба" Думузи предрешена задолго до того, как богиня видит его воссевшим на её троне. "Мой возлюбленный, муж сердца моего, я вовлекаю тебя в гибельную судьбу, — говорит богиня на ложе любви, словно предвещая трагический исход. — Твои уста сливаются с моими устами, ты прижимаешь мои губы к своей голове. Почему же я обрекаю тебя на гибельную судьбу" (Eliade, 1987, 76).
