Александр Больных - «Проклятые вопросы» Великой Отечественной. Утерянные победы, упущенные возможности
А что получится, если командовать будет не Гинденбург? Прежде всего получится строгая координация действий 8-го и 15-го мехкорпусов, наступавших с юга, и 9-го и 19-го мехкорпусов, атаковавших с севера.
Особенно сложное для немцев положение сложилось на южном фасе клина. 11-я танковая дивизия умчалась далеко вперед, и удар 8-го мехкорпуса генерала Рябышева пришелся по тыловым частям немцев. 34-я танковая дивизия подошла к Дубно и без труда захватила город. Пишут, что в этот момент там находились тыловые части 11-й танковой дивизии и корпусная артиллерия — Arko 108. На самом деле все обстояло гораздо хуже для немцев, посмотрим, что мог противопоставить советским танкам командир Arko 108 и временный комендант Дубно генерал-майор фон Штумпфельд. Это мог быть только один артиллерийский батальон, имевший одну батарею 10-см пушек и две батареи 15-см тяжелых полевых гаубиц, и официально он назывался I./schwere Artillerie-Abteilung (mot) 108. 72-й артиллерийский полк, появившийся позднее в составе Агко 108, летом 1941 года благополучно воевал под Каунасом. Мог участвовать в бою 733-й артиллерийский батальон, но отражать атаку танков с помощью 21-см мортир не станут даже писатели-фантасты. Попытки немецкой авиации остановить корпус Рябышева успеха не могли иметь по весьма прозаической причине — крайней слабости 4-го Воздушного флота, который действовал на южном крыле Восточного фронта, и большой протяженности его участка ответственности. Во всяком случае, офицеры 16-й моторизованной дивизии утверждали, что русские имели абсолютное господство в воздухе. 29 июня 1941 года начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии Гальдер писал в своем служебном дневнике: «На правом фланге 1-й танковой группы 8-й русский танковый (так Гальдер назвал 8-й мехкорпус) корпус глубоко вклинился в наше расположение и зашел в тыл 11-й танковой дивизии. Это вклинение противника, очевидно, вызвало беспорядок в нашем тылу в районе Бродов и Дубно». Даже в реальности 29 июня штаб Группы армий «Юг» получил паническое сообщение: «Дубно в руках русских!» — что же говорить про альтернативу. Попытка подошедший немецкой 111-й пехотной дивизии исправить положение вряд ли принесет успех, если ее будут отражать совместные силы танков и артиллерии, хотя генералу Рябышеву придется нелегко. 15-й мехкорпус генерала Карпезо, наступавший левее, также имел все основания рассчитывать на успех. Дело в том, что удар его 10-й танковой дивизии пришелся на позиции немецкой 297-й пехотной дивизии, сформированной только в 1940 году в составе восьмой волны, и это сражение стало ее боевым дебютом. В итоге к 29 июня на южном фланге танковой группы фон Клейста имела место катастрофа.
Контрудар наших войск начался 26 июня и вылился во встречное сражение. Первым по наступающему противнику нанес удар 9-й механизированный корпус, которым командовал К. Рокоссовский, из района севернее Ровно. В ходе тяжелого боя 26 и 27 июня немецкая 13-я танковая дивизия сумела удержаться, но соседняя 299-я пехотная дивизия (снова обратите внимание на номер) была разгромлена. Положение спасла только спешно переброшенная на помощь 25-я моторизованная дивизия. В результате части немецких III моторизованного и XXIX корпусов окончательно перемешались, и управление войсками в значительной степени было нарушено.
19-й механизированный корпус под командованием генерала Фекленко, выполняя задачу, перешел в наступление в направлении Дубно. Сначала он имел некоторый успех, однако потом совместными усилиями всех дивизий III корпуса он был остановлен. Но это не сильно помогло фон Клейсту, потому что к 29 июня южный фас его клина просто потихоньку растаял под постоянными атаками советских мехкорпусов. Теперь командованию Группы армий «Юг» следовало думать уже не о наступлении на Киев, а о том, чтобы как-то избежать надвигающейся катастрофы. Огромное превосходство в силах позволяло советским командирам компенсировать лучшую выучку немецких войск. От них требовалось совсем немного — скрупулезно выполнять требования уставов по организации наступления, и не нужно было изобретать что-то свое. Вот оно, решающее МНВ-4 — в Красной Армии нашлись сухие, хладнокровные, лишенные воображения исполнители, свято чтущие уставы.
Поэтому напрасно Иосиф Виссарионович жаловался на то, что у него нет гинденбургов, для срыва планов немецкого наступления они и не требовались.
НА БЕРЕГАХ ЛАДОГИ
Одним из решающих пунктов Восточного фронта осенью 1941 года стал оборонительный рубеж на подступах к Ленинграду. Гитлеровские войска рвались к городу, пытаясь захватить его, однако в распоряжении фельдмаршала фон Лееба не имелось почти ничего, кроме директивы Гитлера, войск для исполнения этой директивы фельдмаршал не имел. Хотя надо сказать откровенно: советское Верховное командование и лично товарищ Сталин сделали все от них зависящее, чтобы положение Ленинграда стало как можно более тяжелым, даже катастрофическим. Попытаемся проанализировать ситуацию, сложившуюся вокруг города. Она представляется нам гораздо более сложной и запутанной, чем ее пытается обрисовать большинство историков.
Прежде всего следует напомнить о грубейшей военно-политической ошибке, допущенной советским руководством. Речь идет, разумеется, о не спровоцированном нападении на Финляндию 25 июня 1941 года. Советская и нынешняя официальная российская историография из кожи вон лезет, чтобы доказать, что злокозненная Финляндия во второй раз за два года предательски напала на миролюбивый
Советский Союз. Мы не будем разбираться в событиях 1939 года, бог с ней, с деревней Майнила, нас интересует только конец июня 1941 года. И вот здесь выясняется прелюбопытная деталь: никто из пламенных разоблачителей и обвинителей не в состоянии предъявить ни одного документа, свидетельствующего о том, что Финляндия готовила агрессию. Даже позиционирующий себя как строгого приверженца документалистики г-н Исаев вынужден ограничиться невнятным бормотанием про то, что «все знали». «Все знали», «и так видно», «всем давно известно», «говорят, что» — вот единственные аргументы обвинителей. Вытаскивают на свет какие-то карты с Финляндией «от моря до моря», но мало ли чего пубертатные подростки, измученные спермотоксикозом, намазюкают. Вот пакт Молотова— Риббентропа — это документ, и карта за подписями высоких договаривающихся сторон — это документ. А здесь увольте, вы можете показать хоть один документ за подписью Маннергейма, Рюти, Таннера? Если нет, так лучше помолчите.
Как реагировать на «доказательства» в виде знака хакаристи, который называют финской свастикой, я просто не знаю. Кстати, хакаристи и сегодня можно видеть на знамени финских ВВС, так что, это означает, что Финляндия — это фашистское государство?! Про приказ войскам Юго-Восточного фронта № 213, изданный в 1918 году, вообще постараемся забыть. Действительно, как смотреть на нарукавный знак бойца Красной Армии, на котором красуется желтая свастика?!
С особой энергией опровергается теория о «Войне-продолжении» и утверждение о том, что Финляндия воевала рядом с Германией, но не вместе с ней. А ведь на самом деле так оно и было. В отличие от антигитлеровской коалиции страны Оси представляли собой прекрасную иллюстрацию к известной басне про лебедя, рака и щуку. Их действия были совершенно несогласованными, союзников часто ставили перед свершившимся фактом. Примеры? Сколько угодно. Вспомним хотя бы нападение Италии на Грецию, которое в результате привело к тому, что Германия оказалась вынуждена спасать незадачливого союзника, а начало вторжения в Советский Союз было отсрочено из-за балканской авантюры. Кстати, тут нельзя не напомнить о миролюбивой политике Советского Союза, который в ходе борьбы против фашизма разорвал дипломатические отношения со всеми государствами, подвергшимися фашистской агрессии: 9 мая 1941 года — с Бельгией, Норвегией и Югославией, а
3 июня — с Грецией. Именно так нужно искать себе союзников.
Или вот нападение японцев на Пирл-Харбор, после которого Германия и Италия объявили войну США, а вот Япония даже не подумала ввязываться в войну против СССР. Такая вот у них была координация действий и усилий. Кстати, Муссолини несколько раз совершенно официально заявлял, что ведет свою собственную войну, а Германия тут как бы ни при чем.
Но вернемся к делам финляндским. Сначала наши историки вообще отрицали факт воздушного налета 25 июня, потом были вынуждены признать его, моментально придумав объяснение: мы пытались превентивно нейтрализовать немецкую авиацию на финских аэродромах. Однако здесь случилась промашка ужасная, немецкой авиации на финских аэродромах не было. Нет, если говорить строго, кое-какие самолеты обнаружили, целых 6 дальних разведчиков, а вот немецкие боевые самолеты прибыли в Финляндию только летом 1944 года, и то ненадолго. Поэтому разглагольствования о «спасении Ленинграда от финских налетов» тоже заглохли достаточно быстро. В результате пришлось признать, что Финляндия сама оказалась жертвой нападения, вынужденной начать военные действия против своей воли. Поэтому те же Соединенные Штаты так до самого конца войны Финляндии не объявили, президент Рузвельт ограничивался нравоучительными сентенциями и мудрыми советами. Англия, правда, войну Финляндии все-таки объявила, хотя фактически никаких враждебных действий не предпринимала.
