В. Дайнес - Чапаев
У Василия Чапаева на фронте был друг — Петр Камешкерцев. Они сразу сговорились: если одного убьют, другой потом заботится о его семье. В тяжелых боях ранило Петра разрывной пулей в живот. Чапаев вынес друга на руках из боя, и умирающий товарищ просил не оставить его семью — жену и двоих дочек. Василий Иванович написал своему отцу с фронта: «Тятя, помоги моим детям, а мне надо помочь семье друга!» Иван Степанович отвечал: «Если клятву дал, надо держать, а твоих детей не оставлю».
О том, что произошло далее, узнаем со слов правнучки Чапаева:
«Семью друга Петра Камишкерцева он действительно содержал довольно долго. Пелагея Камишкерцева получала аттестат якобы от мужа и жила припеваючи, радуясь его повышению. После февральской революции Василий разыскал их и рассказал, как погиб ее Петруша. Долго та не могла во все это поверить. Плакала. Но Чапаев ей объяснил, что бросать ее семью не собирается. Мол, она, как хочет, пусть так и поступает, а детей (двух девочек) он забирает. Так он поклялся другу. Так и поступить должен. Пелагея тогда быстро узлов накрутила и свое нехитрое барахлишко по корзинам распихала. Василий сильно удивился и спросил:«А ты куда собралась?»«Как куда? — еще сильнее удивилась Пелагея. — К тебе, куда же еще?»[24].
Как ни сопротивлялся Василий Иванович, но пришлось ему уступить. Раз дал слово другу выполняй.В. И. Чапаев использовал свой отпуск не только для упорядочения семейной жизни, но и, по утверждению ряда авторов, для выступлений в Балакове на митинге против продолжения войны. Местные власти, недовольные выступлением Василия Ивановича, вынудили его покинуть город. Чапаев вернулся в Саратовский гарнизон.
Глава II Дедушка чапаев
Во время службы в Саратове В. И. Чапаев сблизился с анархо–коммунистами. Прежде чем продолжить наш рассказ, скажем несколько слов об этом политическом движении.
Одним из основателей анархо–коммунизма был социолог, географ и геолог Петр Алексеевич Кропоткин (1842—1921), сын генерала из древнего княжеского рода. Кропоткин был камер–пажом царя, окончил Пажеский корпус, служил в Амурском казачьем войске, затем чиновником особых поручений при генерал–губернаторе Восточной Сибири. В начале 1872 г., посетив Бельгию и Швейцарию, примкнул к бакунинскому крылу Интернационала. В мае того же года возвратился в Россию, вел пропаганду среди петербургских рабочих. В 1874 г. Петра Алексеевича арестовали и заключили в Петропавловскую крепость, откуда он в 1876 г. бежал из тюремного госпиталя и эмигрировал за границу. Провел в изгнании свыше 40 лет. В 1886 г. поселился в Великобритании, где занялся разработкой теоретических проблем анархизма. Кропоткин был сторонником социальной революции, в которой видел не стихийный бунт (как считал М. А. Бакунин), а сознательное действие народа, оплодотворенное революционной мыслью. П. А. Кропоткин различал в обществе два враждебных начала: «народное» и «начальническое», борьба между которыми составляет содержание исторического процесса. Поступательное развитие общества, по мнению Петра Алексеевича, осуществляется в форме чередования революционных скачков и эволюционных процессов. Главным содержанием будущей социальной революции он считал революционное творчество масс, а будущее общество представлялось ему союзом вольных общин, объединенных свободным договором. По мысли Кропоткина, первоочередными задачами социальной революции являлись экспроприация всего, что служит или может служить эксплуатации, установление прямого обмена городских товаров на сельскохозяйственные продукты, интеграция труда, сочетание умственного образования с физическим трудом.
О том, каким образом В. И. Чапаев стал анархо–коммунистом, он рассказывал комиссару Ф. Клычкову:
«— Крутом и разговоры умные и знают люди, што говорят, отчего–почему движенье народа произошло, а я один того не знаю. Дай в партию поступлю… Одного толкового человека упросил — он меня к кадетам все приноравливал, только оттуда я скоро… есером стал: ребята, гляжу, как раз на дело идут… Побыл с есерами и на собрания ихние хаживал — и тут услышал анархистов. Вот оно, думаю, дело‑то где! Люди зараз всего достигают, и стеснения притом же нет никакого — каждому своя воля…»
По свидетельству И. С. Кутякова, саратовская группа анархо–коммунистов была очень пестрой по своему составу. В нее входили местные интеллигенты, учащиеся, были и рабочие. Программа группы не была достаточно четкой, но все сходились на ненависти к старому рабскому прошлому. Размежевание произошло несколько позднее, когда наступили дни решающей борьбы за власть Советов, за социалистическую революцию.
Летом 1917 г. В. И. Чапаева в составе отряда направили для «наведения порядка» в город Покровск. Однако он встал «на сторону революционного народа, вследствие чего оказывается в немилости у начальства», которое отправило его в 138–й запасной пехотный полк, который дислоцировался в городе Николаевске Самарской губернии.Николаевск расположен на возвышенности Каменный Сырт, на правом берегу реки Большой Иргиз (приток Волги), в 246 км к северо–востоку от Саратова. Город был основан в 1764 г. старообрядцами, вернувшимися из Польши, как слобода Мечетная. Название по протекающей вблизи нее реки Мокрой, или Нижняя Мечетка, где гидроним Мечетка из древнерусского меча «медвежья», а определение «мокрая» указывает на наличие воды в этой реке. В 1835 г. был переименован в Николаевск в честь правившего императора Николая I.
В. И. Чапаев, прибыв в Николаевск, решил порвать с анархо–коммунистами. Один из руководителей Николаевского комитета большевиков А. А. Михайлов вспоминал, что в конце сентября 1917 г. в помещение комитета зашел «человек с военной выправкой, среднего роста. Темнорусые крученные усы. Большая черная лохматая папаха. Форма подпрапорщика, на груди болтаются четыре георгиевских креста и две медали. На левом боку шашка, на правом— наган. Ноги обуты в ярко начищенные сапоги со шпорами.
Лизнув языком толстые мясистые губы, кольнув меня остро блестящими зрачками глаз, вошедший спрашивает:
— Здесь комитет партии большевиков?
После июльских событий в Петрограде, после постановления Петроградского совета солдатских депутатов об отмене всяких знаков отличий и запрещения их ношения невольно подумалось:«Не черносотенец ли зашел громить большевиков?» После минутного колебания я ответил:
— Да, здесь. Вам что нужно? Подойдя ближе к столу, он поясняет:
— Я вот приехал из Саратова, состоял там в федерации анархистов–коммунистов. Хочу записаться членом в вашу партию…
Зовут меня Чепаев, Василий Иванович. Живу я на Казацкой улице, в доме 144.
Чепаев откинул полу шинели, достал из нижнего кармана брюк царской чеканки серебряный гривенник, взял программу партии. Вставая, спросил:
— А когда у вас собрание?
— В субботу, вечером.
Когда Чепаев был уже у двери, я ему крикнул:
— Вот что, дружище, на собрание‑то приходи без побрякушек, а то неловко будет.
Отворяя дверь, он протянул:
— Ла–а-дно–о.
И верно, больше этих побрякушек на нем никогда и никто не видел».
По признанию самого Василия Ивановича, пересмотру его политических убеждений во многом способствовал председатель Пугачевского (вернее, Николаевского) совнаркома.
«— В Пугачеве совнарком был свой, и председатель этого совнаркома был парень, — ну, одним словом, настоящий, — рассказывал Чапаев. — Я ему што‑то полюбился, видать, да и мне он по сердцу! Как послушаю, аж самому охота умным жить. Он‑то меня, совнаркомщик, и стал выучивать да просвещать. С тех пор уж все я по–другому разумею. Да и всю анархизму кинул — сам в большевики ступил…»
Р. Борисова, бывший секретарь Николаевского укома партии большевиков, вспоминала: «Уездный комитет партии располагался в трех комнатах бывшего купеческого дома. И в этот день они были заполнены до отказа людьми. Пришли однополчане Чапаева и рабочие с мельниц. Несмотря на дождь и непролазную грязь, приехали активисты из уезда. Стульев не хватило, присаживались на корточки, курили козьи ножки, переговаривались, ждали… Чапаева хорошо знали в уезде, всем было очень интересно, что скажет он, вступая в партию. Василий Иванович, серьезный и сосредоточенный, пригладил усы и взглянул на Ермощенко. Показалось, что Вениамин волнуется: его смуглое лицо залила краска. Принимали в партию его друга, человека, которого он подготовил к такому важному шагу».
Так, под влиянием «совнаркомщика» в одном случае или руководителя Николаевского комитета большевиков А. А. Михайлова — в другом, В. И. Чапаев стал большевиком. Правда, забегая вперед, отметим, что при поступлении в декабре 1918 г. в Академию Генерального штаба РККА Василий Иванович указал в анкете, что в других политических партиях не состоял.
