Пантелеймон Кулиш - ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТ ПОЛЬШИ (ТОМ 2)
помогал им воевать „Ляховъ*. Имя Богдана Хмельницкого, как творца нового бунта,
долго не было еще произнесено. Это показывает, что он воспользовался многолетнею
работой других и могучим течением событий.
Глава XII
Два различные плана войны с Турцией, —Смерть великого воина и патриота.—
Секретные сношения короля с козаками.—Лады у Москвы с Польшею.—Мечты короля
о завоеваниях. —Сношения с иностранными дворами по предположенной войне,—
Вооружения короля. -Оппозиция сторонников мира.
Реляция Конецпольского о козаках не испугала короля; напротив, она послужила
ему новым доказательством необходимости Турецкой войны. Добиваясь поприща для
великой славы, Владислав созвал сенаторскую раду. Нунций и венецианский посол
объявили на ней свою готовность доставить часть суммы, потребной для козацкого
похода на море. Конецпольский не одобрял трактатов с Венецией, Римом,
итальянскими князьями, а чтобы воевать одновременно и с Турками, и с Татарами при
таких субсидиях, каких желал канцлер, об этом не хотел и слышать.
Он советовал отменить условия, предложенные Оссодинеким, и настаивал, чтобы'
заинтересованные князья доставили с разу миллион екуди, а кроме того платили по
500,000 скуди ежегодно в течение трех лет, так как оттоманская сила вся обратится на
Польшу. Только па таких условиях соглашался Конецпольский держать совет о войне с
Турцией. Относительно же козацкого похода отвечал венецианскому послу, что сжечь
200 турецких кораблей в самих верфях значйло бы покушаться на дело трудное и
чрезвычайно опасное. Но против козацкого похода не возражал, и кончил свою речь
тем, что король и канцлер дадут ему окончательный ответ сообразно течению дед. С
этим он и уехал из Варшавы к своей невесте, панне Опалишской, с которой обвенчался
в январе 1646 года.
Теперь король настойчивее прежнего стал торопить богиню случайностей, которой
одной поклонялся. Теперь он согласился на козацкий поход, о котором Тьеполо просил
его до сих нор безуспешно. В начале января состоялся договор, по которому, с
открытием весны, козаки должны были выдти в море на 40 чай-
36
,
ках. Тьеполо обязался уплатить им 20?000 талеров тотчас, а остальные 40,000 в
течение двух лет, ежегодно по 20,000. Король обещал иривеети в движение все
пружины, чтоб уничтожить лес, галеры и даже верфи в Стамбуле.
Не знал Владислав ИУ во чтб играет. Определенного плана действий у него не
было. Во всем он полагался на фортуну, которая вскружила ему голову еще в детстве.
Канцлер надувал его парус то с одной, то с другой стороны, но думал всего больше о
том, чтобы, в случае крушения, обезопасить лично себя. Различие между его
внушениями и советами Коиецпольского состояло в том, что он рассчитывал на
итальянский союз и на нридунайеких князьков; а коронный гетман желал опираться на
собственные силы и соединиться с Москалями. Коронный гетман советовал завоевать
сперва Крым и поделиться им с северными соседями, как будто знал, что без этого
Крым сделается жерлом пожаров и руины для страны, которую предки его,
Конецпольские, начали колонизовать с XIV столетия. Не прочь был он служить королю
и в войне Турецкой; но происходившие до тех пор переговоры по этому предмету не
удовлетворяли его.
Он был против какого бы то ни было оборонительно-наступательного союза; не
доверял Итальянцам; боялся, чтобы, при обстоятельствах, для них благоприятных, не
помирились они с Турками и не оставили Королевской Республики без помощи. Но его
мнению, действительным обеспечением польского рыцарства от купеческого
вероломства была бы только уплата вперед миллиона дукатов и но полумиллиону в
течение трех лет.
Но самым выразительным различием между планами коронного гетмана и
коронного канцлера было то, что гетман предлагал войну законную, предпринятую с
согласия Речи Поеполитой, а канцлер не обращал внимания на средства, лишь бы
достигнуть цели. Оссолинский знал, что на войну с Турками Речь Посполитая не
согласится ни в каком случае, а на войну с Татарами согласилась бы без затруднения.
Это различие во взглядах сделалось причиной неприязни между канцлером и
гетманом, выразившейся в колком письме Оссолинского Конецпольскому.
1645 год еще не вполне благоприятствовал замыслам короля; зато в первые месяцы
1646-го приходили одна за другою вести, побуждавшие его к окончательной
решимости.
.
37
По утрате Канеи, Венеция показала столько энергии, что в течение нескольких
месяцев, к удивлению всего света, выставила для борьбы с Турцией 53 галеры, 6
галиотов для. бомб, 40 больших вооруженных кораблей, 4 бандера и значительное
число мелких судов. Венецияпская синьория постановила-—не дать турецкому флоту
вернуться для обеспечения своего завоевания в Кандии, где турецкий гарнизон в Канее
начинал уже бороться с недостатком съестных припасов.
Тьеполо получил благоприятный ответ на предложение короля. Синьория назначила
для Польши 600,000 талеров на два года, по 300,000 ежегодно, вместо ежегодных
500,000, которых домогался король от папы н князей итальянских. Но Тьеполо, на
собственную ответственность, уменьшил эту сумму, и сказал королю, будто сенат
назначил только 400,000 скуди, но 200,000 ежегодно, после чего прекратит платеж, и
синьория будет свободна от всяких обязательств.
Король согласился в принципе н на эти условия, в надежде, что недостающую
сумму пополнит папа с итальянскими князьями, в виду страшных приготовлений Турок
на суше и на море.
С делами внешней политики тесно вязались у Владислава домашния дела, которых
печальная сторона для нас виднее, чем для современников.
Французские придворные дипломати, в соединении с польскими хотели сперва
женить его на французской принцессе Марии Людвике Гонзага, княжне мантуанской,
превознося до небес её небывалую красоту и преувеличивая до миллионов её довольно
скромные доходы. Но влиятельный при французском дворе капуцин, Валериан Нагни,
при деятельном участии Оссолинского, повернул делом так, что Владислав избрал в
подруги жизни Цецилию Ренату, дочь Фердинанда II австрийского. От этого брака
родился у него сыи, которому, как думал отец, было предназначено воспользоваться
иовымы завоеваниями Полякоруссов. Не долго жила на свете королева, и едва
разнеслась весть о её смерти, как перед царственным вдовцом явились агенты
европейских дворов с портретами принцесс, предлагая на выбор любую. Король по
политическим соображениям, предпочел всем ту самую Марию Людвику Гонзага, от
которой отвлекли его усердные советники. Важную роль в этих соображениях играло
то обстоятельство, что княжна мантуанская производила свой род от Иалеологов, и что
астрологи, по сочетанию планет, предсказывали ей престол Восточной Империи.
38
.
Тот же самый Осеолинский, который в 1637 году женил его на Цецилии Ренате,
называя себя „простою глиною, из которой король мог лепить что-угодно“,—в 1646-м
помог сделаться польскою королевой Марии Людвике, все-таки прославляемой
красавицею. Незадолго перед её прибытием в Польшу, до короля дошел слух о её
тайном романе, в котором она компрометировала себя открывшеюся случайно
перепискою. Это обстоятельство, вместе с её 34 годами и увядшей красотою, так
поразило Владислава, что он не мог скрыть своего отвращения и в торжественной
встрече нареченной королевы польской. Однакож заставил себя доиграть роль
осчастливленного паладина, и мужественно выслушал речь своего Мефистофеля-
каицлера, который приветствовал королеву, как цветущую лилию Франции, чудесно
пересаженную Владиславом в свой вертоград среди морозной зимы; как венец,
украшающий собранные им отовсюду лавры; как залог возвращения могущества
ГИалеологов; как сочетание богов, оправдывающее сочетание планет; как надежду
рождения новых победителей от победительницы защитника всего христианства.
В марте прибыли в Варшаву послы волошские п мультянские, под тем предлогом,
что поздравляют короля со вторым браком, но в сущности для того, чтобы трактовать о
Турецкой войне. Вслед за ними прибыло наконец и посольство московское, для
договора о войне с Татарами.
Свадебные празднества заставили отложить па некоторое время все политические
дела. Варшава закружилась в танцах. Женидьба единственного сына Осеолинского
совпала с пиршествами королевскими, и увеличила национальную манию
