Димитрий Чураков - СССР при Брежневе. Правда великой эпохи
Но и после того как порочность и пагубность реформ управленческого аппарата стала очевидна всей стране, Хрущёв не угомонился. Он вынашивал замыслы разделить на сельские и городские органы милицию. Более того, начал настаивать на реорганизации по принципу «город-село» Комитет государственной безопасности. Семичастный вспоминал:
«Разговоры по этим вопросам были частые и долгие, но я не соглашался и твердо стоял на своем. Возражая против разделения КГБ, я выдвигал все новые и новые доводы.
– Не могу я, Никита Сергеевич, агентов делить на городских и сельских! – убеждал я его. – Вы знаете, что сейчас говорят в милиции?
– Ну-ну? – заинтересованно спросил Хрущёв.
– А вот говорят, что вышло такое распоряжение, что если находят лежащего пьяного, нужно принюхаться, пахнет коньяком – тащи в городское отделение [милиции], самогоном – в сельское.
– Ты все анекдоты свои. – досадливо поморщился он.
– Так анекдоты – это отражение жизни.
Он промолчал, обидевшись. Но так и не успокоился, а продолжал гнуть свою линию».
В завершение разговора о периоде отечественной истории 1953–1964 годов нельзя не сказать также о том, что обычно считается главной заслугой Хрущёва – о его антисталинской кампании. Страна безусловно нуждалась в том, что Хрущёвым было обозначено как «преодоление культа личности Сталина». Общество не могло жить нормально, когда одному и только одному человеку приписывались все победы и поражения. Это порождало такие теневые явления, как инертность масс, неспособность к самостоятельному историческому творчеству, а главное – плодило безответственность. Зачем, например, тщательно выверять линию развития отечественного села, когда в любой момент все недостатки можно списать на «сталинское наследие»? Другое дело, что искренность Хрущёва в этом деле очень и очень сомнительна. Политику действительной, честной десталинизаци проводил не Хрущёв, а его предшественники: Берия и, в еще большей степени, Маленков. То, что осуществлялось Хрущёвым, преследовало лишь одну цель – свалить с постамента образ Сталина и взгромоздить на него пухленький торс самого Никиты Сергеевича. Не случайно роль Хрущёва как самого кровавого палача из местных руководителей в 1930-е годы два десятилетия спустя, уже в период его единоличного правления, тщательно замалчивалась. Более того, имеются свидетельства, что при Хрущёве целыми эшелонами уничтожались документы сталинского периода. Что в них было? Этого никто не знает!
Речь Хрущёва на XX съезде встряхнула все общество, вызвала сумятицу и растерянность. Небезызвестный идеолог перестройки А.Н. Яковлев, который присутствовал на съезде в качестве гостя, впоследствии вспоминал: «Мы спускались с балкона и в лицо друг другу не смотрели. То ли от чувства неожиданности, то ли от стыда или шока». В книге по истории оппозиции в СССР современные авторы отмечают, что такая же гнетущая атмосфера, как правило, царила и на партийных собраниях, где шло коллективное прослушивание хрущевского доклада. Люди приходили, рассаживались, слушали в гробовом молчании, после чего, не проронив ни единого слова, поднимались и сумрачные расходились…
Совершенное Хрущёвым не только не привело к заявленному «разоблачению» культа личности, а наоборот – способствовало его закреплению в самых уродливых формах. Болезнь не излечивалась, а загонялась глубоко внутрь. В финале по своему влиянию на внутриполитическую ситуацию антисталинская компания Хрущёва вполне сопоставима с церковной реформой Никона. Так же, как и тогда, общество раскололось на приверженцев реформаторской линии и «староверов». Прозвучавшим на XX съезде «разоблачениям», как показывают новейшие исследования, верили далеко не все. Официальная позиции подвергалась критике с двух сторон. Либеральная часть населения указывала на непоследовательность и недостаточность проводимых мероприятий. Другая часть общества выступала против «очернения Вождя» и требовала прекратить его критику. Соответствующие разговоры велись на рабочих местах, в транспорте, в очередях, на кухнях…
Аналогичным образом политика Хрущёва повлияла на международный престиж СССР. В частности, столь же масштабный раскол, как в самом советском обществе, произошел и в международном коммунистическом движении. Партии, выступавшие за более решительное преодоление сталинизма, становились на платформу так называемого «еврокоммунизма». Партии, недовольные критикой Сталина, также отошли от КПСС, начали ориентироваться на Китай. Коммунистическое движение так никогда и не залечило последствий самовозвеличивания Хрущёва за счет ниспровержения Сталина. А ведь продуманные, последовательные шаги, намеченные Маленковым, смогли бы предотвратить раскол и в стране, и в международном коммунистическом движении!
Такова была эпоха, которая предшествовала эпохе, начавшейся в 1964 году и закончившейся в 1985 году. «Оттепель» с ее противоречиями, постоянными метаниями, отсутствием подлинных демократических реформ, идеологической ложью подрывала силы нации, создавала прямую угрозу будущему СССР. Только в контексте этого можно понять характер исторического периода, пришедшего на смену «хрущевскому волюнтаризму».
Глава II
Приход к власти Брежнева
Стране пришлось терпеть Хрущёва до осени 1964 года, когда на октябрьском Пленуме ЦК КПСС он наконец был смещен со всех своих постов и спроважен на «заслуженный отдых». К этому времени неполадки в русском доме чувствовались уже повсеместно. Последние годы пребывания Хрущёва у власти вошли в историю ощутимым падением поддержки его политики со стороны самых различных слоев советского общества. Партийные и хозяйственные руководители критически относились к экспромтам Хрущёва при проведении экономических и политических преобразований, неоправданным нововведениям. Негативно оценивались его внешнеполитические шаги, особенно разрыв с Китаем и неспособность отстоять интересы СССР в период Карибского кризиса. Военные понимали непродуманность и опасный характер предпринятого Хрущёвым сокращения армии. Рядовые граждане были недовольны ростом цен и пустыми прилавками. Крестьяне были выбиты из привычной колеи уничтожением приусадебных участков и личного скота, к 1964 году уровень их жизни был ниже, чем в 1940-м! По некоторым оценкам, сельское хозяйство при Хрущёве было отброшено к дореволюционному уровню: в 1913 году сбор зерна составлял 6200 млн пудов, а при Хрущёве – 6900, в лучшем случае 7000 (включая сюда примерно 1470 млн пудов не успевавшей дозреть кукурузы). Постоянный рост цен, снижение расценок, плохие условия труда – вот что ждало в повседневной жизни рабочих. Даже в Москве, где уже в первые годы после войны магазины были завалены икрой, крабами, самыми разнообразными колбасными и молочными продуктами, прилавки опустели – не хватало самых элементарных продуктов, не говоря уж о прежних деликатесах!
Углубление социальных язв подрывало стабильность общества и вызывало у людей растущее чувство протеста. Газеты, журналы, различные советские и партийные инстанции были буквально завалены обращениями, просьбами, предложениями, анонимками, в которых люди высказывали свое отношение к происходящему в стране, демонстрировали надежду на перемены к лучшему. Многие из этих писем были обращены лично к Н.С. Хрущёву как лидеру советского государства. Во многих обращениях звучала завуалированная критика его курса. Даже если Хрущёв и не читал шедшую к нему корреспонденцию, он не мог не чувствовать истинного отношения к своей персоне со стороны подавляющего большинства народа. Еще в студенческие годы мне приходилось слышать рассказы о том, как во время визита Хрущёва в Днепропетровск из огромной толпы встречающих в его открытую машину полетели завернутые в букеты цветов камни. И недавно я получил подтверждение тому, что все происходило именно так, как мне говорили, – причем по всей необъятной стране. Вот что писал о подобного рода инцидентах В.Е. Семичастный:
«Нельзя сказать, что Хрущёв был огражден от реальности. С одним из свидетельств того, что в стране не все гладко, он имел возможность столкнуться сам в Мурманске, где во время его выступления рабочие открыто роптали. В воздухе носились и откровенно оскорбительные слова. Все чаще случалось, что во время поездок Хрущёва по стране на капот его автомобиля падали не только цветы, но и камни. И это были вовсе не единичные случаи»12.
Еще одним нетривиальным, но весьма болезненным для властей способом борьбы с царившим в стране произволом стали проходившие в то время выборы. Казалось бы, безальтернативная, сугубо заформализованная советская избирательная система не позволяла людям выражать свое истинное отношение к хрущевской политике. Но это было не так, что убедительно доказала кампания по избранию депутатов Верховного Совета СССР, которая проходила в начале 1961 года. Официальные данные, сообщавшиеся в советской прессе, рисовали, казалось бы, совершенно безоблачную картину – Никита Сергеевич Хрущёв получит чуть ли не все 100 % поддержки избирателей. Но есть и другие факты, которые не попадали в советские газеты и стали известны только в наше время. Многие граждане, вынужденные участвовать в выборах, использовали этот случай для выражения своего истинного отношения к власти, свидетельством чему служат многочисленные критические надписи на бюллетенях для голосования и опускавшиеся в урны для голосования записки, которые, по мнению Московского городского комитета партии, были спровоцированы «нездоровыми» настроениями «отсталой» части населения. Соответствующие данные приводятся в книге известного своими публикациями о хрущевской «оттепели» историка Ю.В. Аксютина.
