Елена Прудникова - Рихард Зорге – разведчик № 1?
Берзину Рихард вполне подходит – Ян Карлович, бывший литовский боевик, член отряда «лесных братьев», еще и не таких бойцов видел и умел находить с ними общий язык. Впрочем, те качества, которые пугали ко-минтерновцев, вполне годились в разведке, при одном условии: что бы ни случилось, в чьи бы руки разведчик ни попадал, он не должен признаваться, что работает на СССР. Таково было в те годы непреложное правило советской разведки.
Итак, в Центре решили, что Зорге им подходит. Дальше, по официальной версии, последовала кропотливая подготовка разведчика к будущей работе. Но в реальности для этой подготовки просто не было физического времени. В октябре решается вопрос о работе Зорге в Разведупре, а в январе 1930 года он уже сходит с корабля в шанхайской гавани. При том, что за это время он должен был самостоятельно подготовиться к легализации в Китае – советская разведка ему в этом не помогала. Что еще раз подтверждает версию о том, что весь план принадлежал Зорге. Итак, что же он успел за эти два месяца?
Надо было обзавестись местом штатного корреспондента, что было совсем непросто. Помогла работа в институте социологии во Франкфурте. Еще в те времена он познакомился с главным редактором ежедневной газеты «Дойче гетрайде цайтунг». Вообще-то это была коммерческая газета, посвященная торговле сельхозпродукцией, но выбирать не приходилось. Редактор убедил издателя в необходимости иметь корреспондента на Дальнем Востоке и даже раздобыл для Рихарда рекомендации из ведомства внешних сношений.
Опять же в приснопамятном институте он познакомился с немецким синологом Августом Виттфогелем. Теперь, в ноябре 1929 года, Рихард возобновил это знакомство. Виттфогель, узнав о том, что Зорге собирается в Китай и ищет заказы на работу в этом регионе, свел его с известным синологом, профессором Рихардом Вильгельмом, директором Института Китая во Франкфурте. Через два дня Зорге подписал с германо-китайским обществом договор об исследованиях на тему «происхождение и развитие банковского права в Китае».
По некоторым причинам, о которых несколько позже, в Китае далеко не всегда выгодно было быть немцем. Рихард предпринял еще и поездку в США, где договорился о сотрудничестве с двумя американскими газетами и получил соответствующие документы. В этих документах был указан предполагаемый псевдоним: «Алекс Джонсон». В начале декабря все было готово к отъезду. Ну, и где же тут время на подготовку?
Нет, не было ни предложения Берзина, ни тренировок и инструктажей. Зорге засылали в Китай по его инициативе, под собственным именем, в качестве агента, каковым он и являлся на протяжении всей своей работы. Косвенным подтверждением того, что он не был кадровым сотрудником военной разведки, является тот факт, что всем сотрудникам этого ведомства присваивали воинские звания – но кто и когда предал гласности звание доктора Зорге? А прямым подтверждением являются его «Тюремные записки», где он прямо указывает, что штатным сотрудником Четвертого управления не был, а по служебным делам был связан с Информбюро ЦК ВКП(б), и там же находился на партийном учете. От ЦК его курировал некто Смолянский. Впрочем, это еще ничего не значит, и немало превосходных разведчиков, в том числе и резидентов, были в том же положении «внештатных сотрудников» Разведупра. Главное, что мучительный период сотрудничества с Коминтерном остался позади. Работа в разведке более соответствовала характеру этого человека – особенно в таком месте, как Китай…
Какого рода задание получил Зорге? Естественно, у него были свои идеи и свое представление о том, чем он должен заниматься в качестве разведчика. Он определяет свое предназначение как «широкомасштабную политическую информационную деятельность». Берзин все это, в принципе, одобрял, но реальные запросы Четвертого управления были значительно скромнее. Разведупр РККА занимался военной и технической разведкой, соответственно, ему была необходима военная и техническая информация – все-таки это не ОМС Коминтерна, делающий мировую революцию. По части технических «ноу-хау» – промышленным шпионажем тогда тоже занималось Четвертое управление – в Китае было ловить особенно нечего, но военная информация о китайской, а особенно о японской армии была нужна. Что же касается политических, экономических и прочих аспектов, которые интересовали доктора социологии Рихарда Зорге, то по этому поводу Берзин проконсультировался с людьми из ЦК и военного отдела Коминтерна. Конечно, широкомасштабная деятельность – дело хорошее. Но такими вещами, вообще говоря, занимаются дипломаты, в крайнем случае, легальная резидентура, а держать нелегала ради политического анализа – слишком дорогое удовольствие. Впрочем, спорить с Зорге по этому поводу было бессмысленно: ученый – он и есть ученый, пусть в этом качестве и занимается своей «широкомасштабной деятельностью», а разведчик из него может получиться хороший, это видно, хотя он и не без недостатков. А если искать работников без недостатков, то ведомство придется вообще закрывать.
Итак, после нескольких встреч с Берзиным и короткой – очень короткой! – подготовки Рихард Зорге вступил на новую стезю. Он сам писал, что Китай – это был его выбор, что Восток больше соответствовал его темпераменту, чем Европа. Старая, скучная, филистерская Европа, где надо все делать кропотливо, с оглядкой на начальство и полицию. То ли дело Китай – там есть где развернуться. Надо еще упомянуть, что именно к этому времени теоретики из Коминтерна основные надежды по части революции возлагали именно на Китай…
СССР и его дальневосточный сосед
Что же представляла собой страна, которую выбрал точкой приложения своих кипучих сил прекрасно разбиравшийся в политике Рихард Зорге? О, Китай был очень интересным местом!
Одна из крупнейших по территории и населению стран мира, Китай в то время находился в незавидном положении. Потерпев поражение в войне с Японией 1894–1895 годов и после подавления восстания «боксеров» в 1901 году он фактически стал полуколонией, где хозяйничали европейские страны, Россия, Япония и США. После победы над Россией и захвата немецких владений в Китае в 1914 году японское влияние в Китае все усиливалось, постепенно начался открытый захват его территорий. Никогда особенно не скрывались и претензии на русский Дальний Восток. В 1918 году, воспользовавшись Гражданской войной, японцы высадились во Владивостоке, и лишь к осени 1922 года удалось вытеснить их оттуда, а в северной части Сахалина они оставались аж до 1925 года. Попытка захвата провалилась, но планы остались.
В 1926 году в Японии разразился экономический кризис, а в 1927 году пост премьер-министра занял генерал Гиити Танака, политикой которого стало решение проблем своей страны за счет соседей – Китая, Монголии и СССР. В качестве «внешней доктрины» пропагандировалась идея великой миссии Японии по «освобождению» азиатских народов от гнета белых колонизаторов. Однако в документе, который премьер-министр в 1927 году представил японскому императору, названном впоследствии «меморандумом Танаки», говорилось несколько иное. Там открытым текстом излагались следующие планы:
«Для того, чтобы завоевать Китай, мы должны сначала завоевать Маньчжурию и Монголию. Для того, чтобы завоевать мир, мы должны сначала завоевать Китай… Имея в своем распоряжении все ресурсы Китая, мы перейдем к завоеванию Индии, Архипелага, Малой Азии, Центральной Азии и даже Европы… В программу нашего национального роста входит, по-видимому, необходимость вновь скрестить наши мечи с Россией…»
Так что, как видим, Китай должен был стать опорным пунктом Японии на континенте. Впрочем, несмотря на огромную численность населения, в военном отношении это была слабая страна, и завоевать ее было нетрудно. Но японцы не спешили это делать. В самом деле, захватив страну, надо ей хоть как-то управлять. А что касается управляемости, то в конце 20-х годов ситуация в Китае, пожалуй, больше всего напоминала Россию времен Гражданской войны.
Несколько раньше, в 1911 году, Синьхайская революция свергла власть Цинской династии, и к власти пришло правительство во главе с Сунь Ятсеном. Однако новая власть была чисто номинальной. Процесс государственного распада в Поднебесной зашел далеко, и власть контролировала лишь шесть провинций на юге страны (Гуандун, Гуанси, Юньнань, Гуйчжоу Сычуань и часть провинции Хунань), а реальную власть имело только в одной провинции Гуандун. Остальной Китай представлял собой множество полуавтономных территорий, которыми управляли генералы, – их называли «провинциальные милитаристы». Генералы имели в своем распоряжении войска и не собиравшиеся ни с кем делиться властью – а власть эта была бесконтрольна и безгранична.
В 1921 году была образована Коммунистическая партия Китая, которая, впрочем, вскоре вступила в более крупную националистическую партию Гоминьдан, выступавшую за объединение страны и превращение ее в демократическую республику. В Гуанчжоу (Кантон) было сформировано гоминдановское правительство во главе с одним из лидеров первой буржуазно-демократической революции 1911–1913 годов. Сунь Ят-сеном. В 1925 году Сунь Ятсен, умер. Вскоре после смерти вождя его обученная советскими специалистами национально-революционная армия завоевала большую часть Южного и Центрального Китая, прибавив к «провинциальным милитаристам» еще одну разновидность власти. Впрочем, порядка в стране от этого больше не стало.
