Валентин Варенников - От Сталинграда до Берлина
Русский народ сыграл решающую роль в разгроме немецко-фашистских захватчиков в годы Великой Отечественной. Вот почему первый тост генералиссимус Сталин на приеме в Кремле в честь участников Парада Победы поднял именно за русский народ.
…Как говорилось выше, фронтовыми операциями, операциями групп фронтов Сталин руководил с полным знанием дела. Некоторые считают, будто этот опыт пришел к нему во время битвы под Сталинградом. Да, эта операция уникальна и неповторима. Все так, но речь идет уже о второй половине 1942-го и начале 1943-го… А что, разве раньше Сталин себя не проявлял? Что, это некий дядя руководил фронтами на всех четырех стратегических направлениях – Северном, Северо-Западном, Западном, Юго-Западном? А чего стоило лишь одно Смоленское сражение, особенно в районе Ельни! Если бы Сталин к тому времени не создал Резервный фронт, то не известно, как развернулись бы последующие события. Но он его создал!
Мало того, он ввел его в сражение именно тогда, когда можно было наиболее эффективно и решительно изменить обстановку в нашу пользу. И миф о непобедимости вермахта был развеян. А оборона Москвы? Наше контрнаступление? Ведь именно оно, это контрнаступление под Москвой, похоронило план молниеносной войны. Вот каков уровень сталинского руководства!..
Есть люди, блестяще сочетающие теоретический и практический ум. Это, прямо скажу, большая редкость. К таким редкостным людям относятся Ленин и Сталин; оба они теоретики и практики создания советской власти, первого в мире социалистического государства. Когда человеческий ум включает в себя, образно говоря, две ипостаси (и теоретическую, и практическую), это, несомненно, ведет к их взаимному обогащению; каждая из них становится по отношению к другой источником энергии.
А интуиция? Тут надо отметить, что с нею нередко связывают бессознательность предчувствия. Верно ли это? По-моему, наоборот, – осознанность. Мы ведем речь о молниеносном умозаключении, которое, перескочив через многие ступеньки, пренебрегая второстепенным, выдает главное – на этот момент решающее. Интуиция требует огромной подготовки. Но если ее нет, то не будет и интуиции. Человек, обладающий незаурядным умом, постоянно работает. Даже среди ночи он может проснуться под давлением мысли…
Интуиция ученого разнится от интуиции, скажем, полководца тем, что последнему порой приходится принимать мгновенные решения. Такие задачи накануне и в ходе войны часто решал Сталин. Мгновенно! Это дано далеко не каждому. А ежели нет ни теоретического, ни практического ума, то, естественно, нет и интуиции.
В апреле – мае 1941-го (несмотря на все пропагандистские трюки Геббельса) ситуация была предельно ясна – война уже стояла у порога нашего дома. А вот о сроках ее начала приходилось гадать. Конечно, сегодня, через призму десятилетий, легко делать выводы: каждому, мол, понятно, что концентрация у границы более полутора сотен дивизий, тысячи танков, тысячи самолетов – это та критическая масса, когда взрыва не миновать.
Все так, но сделать безошибочный вывод совсем не просто. Ведь руководство страны было максимально заинтересовано выиграть год, месяц, неделю, даже день, чтобы успеть произвести как можно больше вооружений, лучше подготовить народ и армию к предстоящим испытаниям. И страна фактически ускоренными темпами готовилась к войне.
В 1939 году решением руководства страны от Москвы до сельского района создаются военные отделы. Их задача – направлять работу мобилизационных органов; организовывать местную противовоздушную оборону, добровольные общества, спортивные клубы.
60 лет назад к службе в армии относились как к священной обязанности и поэтому к ней серьезно готовились.
Уже в 1940 году ввели за правило, чтобы каждый допризывник сдал нормы по новому комплексу ГТО («Готов к труду и обороне»), обязательно овладел одной из военных специальностей, имел значок «Ворошиловский стрелок».
По стране развернулась сеть аэроклубов. Кстати, один из них – и очень хороший – был в Армавире. Он готовил кадры на капитальной основе. Создавал летные группы, а для их обучения имел свой аэродром, учебные корпуса. А еще были планерные и парашютные станции на предприятиях, в ближайших станицах. Этот же клуб руководил кружками авиамоделистов, проводил среди них соревнования, они очень привлекали молодежь. А когда проводили авиационные праздники на аэродроме, в Армавир съезжались люди из самых далеких станиц. И, заметьте, я веду речь только об одном невеликом городе. А сколько их было по всей стране?!
Позже на базе Армавирского аэроклуба было создано известное в СССР Высшее авиационное училище. Оно дало Вооруженным силам тысячи летчиков, прославивших Отечество.
Как видите, подготовка к службе в армии была поставлена на широкую ногу, ей уделялось огромное внимание партийных, советских органов и особенно комсомола. Добавьте к этому Закон «О всеобщей воинской обязанности», принятый в 1939 году. Согласно ему вводилась допризывная подготовка учащихся старших классов, что усиливало оборонно-массовую работу. С того же 1939 года в стране ежегодно стали отмечать Всесоюзный день физкультурника. Он проходил под лозунгом: «Сегодня физкультурник – завтра боец!» Перед войной у нас было свыше 60 тысяч физкультурных коллективов.
Но самое главное наше достояние – морально-политическое единство советского народа, сплочение всех многочисленных наций и народностей в одну семью. Такое было только у нас, в Советском Союзе.
И все это делалось под руководством Сталина и, как правило, по его инициативе.
Теперь о войне.
Фашистская Германия, вероломно нарушив договор о ненападении, без объявления войны обрушилась на СССР всей своей мощью. Для гарантированного достижения успеха Гитлер включил в первый стратегический эшелон 80 % всех сил и средств вермахта, в том числе почти 90 % танковых дивизий и боевой авиации. Удар был огромной силы. Тысячи артиллерийских орудий, в первую очередь крупного калибра, буквально засыпали снарядами пограничные заставы и военные городки. Удары артиллерии наносились по штабам, узлам связи, казармам, местам хранения боевой техники, разведанным ранее огневым точкам.
Авиация немцев проводила массированные налеты на те же объекты. Парализовав их, можно было гарантировать продвижение своих сухопутных войск. Но главным для авиации вермахта было: наши аэродромы, находящиеся там самолеты, арсеналы оружия, склады боеприпасов, узлы железных и шоссейных дорог, порты, войска. В принципе немецкое командование стремилось уничтожить группировки наших войск первого стратегического эшелона. Одной из самых важных задач авиации фашистов было максимально подорвать моральный дух Красной армии, парализовать ее.
Бомбили Минск, Киев, Одессу, Севастополь, Каунас, даже Мурманск… Расчет был на панику, хаос. Разумеется, для Гитлера очень важно было запугать, потрясти наш народ. Те методы, которые отлично срабатывали в Европе, Гитлер перенес и на СССР. Он был уверен в успехе. В войну вступили также Финляндия, Венгрия, Румыния, Италия. Но ничто не помогло Гитлеру, и никаких целей он не добился.
Через полтора часа после вторжения германский посол Ф. Шуленбург вручил нашему правительству (Молотову) ноту, где цинично, ложно заявлялось: Германия вынуждена начать превентивную войну против Советского Союза, поскольку он не выполнил своих обязательств по имеющемуся договору; СССР якобы «готовил удар» ей в спину. Подобного же типа документ Риббентроп (МИД Германии) вручил в тот же день нашему послу в Берлине. Тогда гитлеровская ложь возымела действие и повлияла на определенные круги мировой общественности, но прежде всего на немецкий народ.
22 июня с обращением к народу выступил премьер-министр Англии У. Черчилль: «Никто не был более упорным противником коммунизма, чем я, в течение последних 25 лет. Я не возьму назад ни одного из сказанных мною слов, но сейчас все это отступает на второй план перед лицом разворачивающихся событий. Опасность, угрожающая России, – это опасность, угрожающая нам и США, точно так же, как дело каждого русского, сражающегося за свой очаг и свой дом, – это дело свободных людей и свободных народов во всех частях земного шара» (У. Черчилль. «Вторая мировая война», М., 1997, т. 3, с. 332–333).
23 июня сделал заявление и Государственный департамент США. Оно перекликалось с тем, что сказал Черчилль. А на следующий день Президент США Рузвельт сообщил прямым текстом: «Разумеется, мы собираемся предоставить России всю ту помощь, которую сможем» («Нью-Йорк тайме», 25.06.41). Вслед за президентом в поддержку СССР выступили некоторые сенаторы и конгрессмены, но были и другие – несогласные. Однако «Нью-Йорк таймс» (уже 26.06.41) без долгих слов отрезала: «Пусть не будет никаких заблуждений относительно того, что скорая и полная германская победа явилась бы величайшей катастрофой для Англии и Америки».
