Сборник - Причерноморье в Средние века. Вып. IX
Проблемы атрибуции и датировки монетных эмиссий Каффы, с которыми столкнулся О. Ф. Ретовский, существуют и поныне. Ученые и коллекционеры до сих пор не знают, когда или, хуже того, при каком хане, были выпущены те или иные разновидности двуязычной монеты, ибо анализ одной лишь типологии бессилен найти, например, среди эмиссий данги наследников Хаджи Гирея. Оставаясь в рамках типологии О. Ф. Ретовского, они вынуждены исповедовать устаревшее и устоявшееся заблуждение, будто простые чиновники, назначаемые из Генуи, – консулы, подобно королям или дожам смели безнаказанно метить монету своими инициалами[162], и присваивать даты, сопоставляя имеющиеся на монетах сиглы с именами известных консулов.
Несмотря на отсутствие дат на дангах Каффы, можно заметить, что редукция арабской легенды на татарских аверсах до «султан законный» (как и последующее превращение легенды в псевдографику) характерна для более поздних выпусков. Связывать редукцию лишь с тем, что параллельно падала культура производства и деградировала техника чекана, по видимости, не следует. Наоборот, нужно рассматривать указанную особенность как результат сознательной, причем, если судить по многочисленности монеты, многолетней практики. Сохраняя тамгу на аверсе, монетный двор Каффы уже этим подтверждал пригодность своей монеты для обращения на крымских территориях, но редуцируя и искажая легенды, он преследовал какие-то иные цели. Подобную «маскировку», конечно, хочется трактовать как жест, демонстрирующий независимость генуэзцев от хана, но их мотивы могли быть и иными – непонятные нам финансовые предосторожности генуэзцев, провоцируемые неустойчивостью властных отношений в Крыму. К подобному приему здесь уже прибегали в 1436 г., когда взамен монеты с именем Улуг Мухаммеда и титулом миланского герцога стали бить данги с нечитаемым аверсом и легендой «Civitas Cafe» на реверсе.
Из подобного ряда монет выпадает лишь единственная эмиссия Каффы, которой и посвящена часть предлагаемой публикации. На поверхности лежат ее очевидные отличия от остальных типов: арабская легенда с вполне читаемым именем хана на аверсе и четырехлепестковый картуш вокруг генуэзского замка на реверсе (по итальянски – «castello genovese», один из символов самой Генуи) [163], в то время как на других монетах, стандартных дангах эпохи Хаджи Гирея, использовались ромбический и круглый картуши (ср. например, рис. 1a). Бытование указанного типа также не совсем обычно: в отличие от прочих двуязычных дангов, он нерегулярно встречается в кладах, содержащих монеты Менгли Гирея, отчеканенные после падения Каффы (например, лишь 10 экз. в Кырк-Ерском кладе 2002 г.[164]), и до половины монет данного типа, ставших мне известными из недавних находок, происходят из комплексов, в которых они составляли заметную долю. Показательнее же всего метрологические характеристики. В то время как и татарские, и двуязычные данги следуют весовому стандарту в 1/5 мискаля (0,655 г), утвердившемуся в Крыму и в Золотой Орде в середине 1430-х годов и просуществовавшему, минимум, до XVI в. (ср. рис. 6), монеты с четырехлепестковым картушем весят в полтора раза больше, около 1 г.
За последние десять лет на аукционах, форумах и других электронных ресурсах появилось немало подобного серебра. К четырем десяткам экземпляров, собранных О. Ф. Ретовским[165], добавилось еще семьдесят монет. Объем доступного материала достиг отметки, которая позволяет, устанавливая связи между штемпелями, восстановить последовательность их использования, определить объем и динамику производства[166].
Из признаков, широко датирующих эмиссию данного типа серебра, следует сразу назвать перечеканы NB&c 104997, 105113, 105223[167] на османских акче второго султаната Мехмеда II (855–886 г. х.). К. К. Хромов, который более десяти лет проявляет интерес к монетам Каффы, мог бы датировать эмиссию с четырехлепестковым картушем уже давно, поскольку в его руках оказался экземпляр данного типа, у которого на аверсе вместо имени Хаджи Гирея находилось имя его сына – Нур Давлата, севшего на трон в 1466 г. (871 г. х.). Мог бы, но не смог – не только потому, что не знал о штемпельных связях между эмиссиями Нур Давлата и Хаджи Гирея. Дело в том, что практикуемый К. К. Хромовым подход к генуэзскому материалу изначально принял гипертрофированные формы, не предполагающие внимания к штемпелям. Критерием подлинности для украинского нумизмата стал компендиум О. Ф. Ретовского вековой давности, и он тогда же объявил фальшивками не только два типа татаро-генуэзской монеты с именем Бек Суфи, ряд дангов Давлат Берди и Улуг Мухаммада. «Фальшивкой» прозван отсутствующий у О. Ф. Ретовского, но опубликованный Г. Шломберже еще в 1878 г.[168] чисто генуэзский тип монеты Каффы. Руководствуясь теми же ощущениями, нет никаких препятствий для того, чтобы зачислять в сегодняшние фальшивки также имитации татаро-генуэзской монеты, неминуемо появлявшиеся на средневековом рынке.
Известность К. К. Хромова среди украинских коллекционеров привела к тому, что те готовы отстаивать мысль о том, что перечекан на татарских дангах является признаком фальшивости[169], а если искомая «фальшивка-перечекан» Бек Суфи – насквозь гнилая и ороговевшая (NB&c 104846), и вдобавок, обрезана под вес русских денег, подобное состояние служит для них лишь доказательством изощренного мастерства и изворотливости врагов коллекционера. Расхождения же с прорисями О. Ф. Ретовского выдаются за недостатки современного «творчества».
Среди «фальшивок Хромова», откомментированных на zeno.ru и вводящих в заблуждение коллекционеров на соответствующей странице его сайта[170], отмечен и упомянутый выше тип серебра Нур Давлата. Чтобы объяснить его размещение там, нужно не только приписать «умельцам» желание и способность наводить поштучно разнотипную патину на изделия, изготовленные отнюдь не в товарных количествах[171]. Если бы К. К. Хромов имел в своем распоряжении соответствующий материал и мог провести пристальное сравнение штемпелей, он должен был бы настаивать, что в замысел «коммерсантов» входило также создание штемпелей, не отличимых по рисунку и выработке от оригинальных (см. рис. 4). Требуется также объяснить, почему мнимые изготовители фальшивок, зная литературу, познав типологию и разбираясь в штемпельном анализе лучше, чем сам украинский нумизмат, освоив тонкости не только готической, но и арабской каллиграфии, обладая ювелирными навыками и неограниченными техническими возможностями, обратились к постыдной эксплуатации сегмента рынка, на порядки уступающего рынку античной или российской монеты как по обороту, так и по ценам. Это весьма необычно для «коммерсантов». Парадоксально, но если К. К. Хромов и далее продолжит рассуждать о фальшивости, ему придется признать, что лучший специалист по генуэзской монете из имеющихся на Украине – не он, а эти самые «коммерсанты».
Здесь надо особо отметить, что неведомые «имитаторы» должны были либо на десятилетие опередить развитие украинской и мировой науки, либо, помимо палеографических, художественных и технических способностей, обладать незаурядным даром предвидения. Другими причинами нельзя объяснить, почему при чекане «фальшивых» дангов Бек Суфи, «выявленных» в 2004 г., использованы матрицированные штемпели, ибо в то время об использовании матриц на монетных дворах Крыма[172] никто не догадывался (да и не нужны они для штучных подделок). Той же способностью придется объяснять появление монет с легендой «COMVNE IANVE IN CAFE», не известной ни К. К. Хромову, ни О. Ф. Ретовскому, но подтвержденной последующими находками типа, зафиксированного у последнего лишь с фрагментом легенды. Ни пишущий эти строки, ни, тем более, украинский специалист десять лет назад не могли атрибутировать характерную медь Каффы с тамгой-вилкой (это сделано только в настоящей работе); а без знания датировки этой меди, нельзя догадаться, что штемпельные связи серебра Нур Давлата, якобы, нафантазированного крымскими умельцами, нужно имитировать именно с нею (даже если вам случилось раздобыть оригинальный штемпель монетного двора Каффы!). Можно сказать, что поиск фальшивок в чекане Каффы превратился уже в навязчивый синдром, и К. К. Хромов, полагая, что для их «производства» у злоумышленников нет иного пути, кроме как искать образцы на его сайте, начал «модифицировать» размещаемые там изображения монет.
Дабы укрепиться в сказанном окончательно, необходимо сказать, что датировка указанных медных и серебряных монет обусловлена не только тем, существуют или нет их штемпельные связи с эмиссиями Нур Давлaта. Она основана на сведениях, содержащихся в рукописи казначейства Каффы 1466 г., хранящейся в далекой Генуе; извлечь из нее дату для «фальсификации» может только профессионал, обученный латыни и чтению средневековой скорописи. Однако, никто из соотечественников, работавших с массарией Каффы 1466 г. – ни С. П. Карпов, ни С. В. Близнюк, ни я сам, – навыками, необходимыми для чекана дангов (резьба по металлу и т. п.), не владеет, да и в активности на нумизматических рынках Крыма замечен не был…
