Игорь Морозов - Забавы вокруг печки. Русские народные традиции в играх
А в обед за столом мама всем по «крестику» раздает. В каждом крестике что-то запечено. Нужно крестик свой взять и на голове у себя разломить, а потом посмотреть, что там внутри находится. Коли монетка попадется — богато жить будешь, коль печинка (кусочек глины из печи) — печально, коль крестик из лучинок — будешь болеть или даже умрешь, коль зернышко — богатый урожай получишь (если хозяину этот крестик попадется) или хорошим крестьянином будешь (если челядёшке). Каждый свою долю другим показывает, все обсуждают, вместе радуются и горюют.
Весной, когда сено заканчивается, взрослые посылают челядёшек на гумно солому мять на корм скоту. Ребятёшки по соломе бегать зачнут, бороться на ней да кувыркаться. А потом в «хоронюшки» игру затеют. Выберут «водилу», из гумна его выпроводят, а сами по разным углам в солому зароются. Вот водила их в соломе и ищет. Когда всех найдет, кроме последнего, этого хитреца все вместе, «докатом» искать начнут. Как найдут, он тогда водить станет.
Девочки в «бусеринки» играть любят. Возьмут в сарае груду опилок, намешают в нее бисеринок или пуговиц, разгребут на несколько кучек — по числу игроков, и начинают в опилках «бусеринки» искать. У кого больше в кучке окажется, та и выиграла.
Идет ребятня по улице, видит- у изгороди высокий омёт намело: «Робя, давай кобурёшаться!» Снимут с изгороди верхнюю перекладину и начнут через забор в омёт перепрыгивать: кто спиной кувыркнется, кто брюхом, кому за шиворот снегу попадет. Смеху и веселья-то! Покобурешатся, покобурешатся, а там, глядишь, «комками» бросаться станут — в снежки играть.
Самая строгая неделя поста наступает после Вербного воскресенья. В этот день челядёшек, которые заспятся, мама, придя с заутрени, вербными прутиками хлещет и приговаривает: «Не я бью — верба бьет! Верба-хлёст, бьет до слез!» Мама не больно бьет, больше для порядку, коль так заведено. Говорят, кого на Вербницу так похлещут, тот весь год здоровым будет. Потому и коровушек, и овечек в этот день мама хлещет.
Вербные веточки — вици — с пушистыми почками «барашками» ребятня загодя заготавливает. Говорят, кто «барашков» наестся, того лихорадка — злая, худющая тетка с растрепанными волосами — не тронет. Так что пока челя-дёшки вербу ломают, у них животы как барабаны от «барашков» станут. Мама боится, как бы детоньки не расхворались, просит их, умоливает: «Не надо, дети, барашков исти! Я вам лучше сама барашков напеку!» Потому как похлещет она ребятёнков вербой, дает каждому несколько маленьких печенюшек-«барашков».
Вся неделя после Вербницы «страсти» называется. Для ребятни на этой неделе самый интересный день — четверг. Ранним утром, еще до солнца, старшие девушки бегают к речке, пока, как бабушки сказывают, ворон в ней своих детей не выкупал, и воды там набирают. Домой придут и давай малых ребят с печки тащить да этой водицей окатывать. Вода-то холодянка, от нее в дрожь бросает. В избе визгу, писку, шуму — кто спрятаться хочет, кто норовит в сени удрать. Но никому сухим не остаться — таков уж обычай.
Кого облили, тому на запястье нитку повязывают. Ее девушки затемно в этот день спрядут да в обратную сторону ссучат, не так, как обычно. Нитку носить надо, пока не изотрется. И пока она на руке, не страшны болезни.
А потом каждый начинает работу показывать, которой летом придется заниматься, чтобы устали не знать: кто «жнет», кто «молотит», кто «стирает». А уж самые маленькие челядёшки кукол пестуют — им всё одна работа!
А то прикажет тятя взять колоколец да трижды во все лопатки двор обежать и при этом звонить что есть силы да кричать погромче: «Около двора железный тын!» Тогда, говорят, скотинка в лесу не будет блудить, и зверю лихому будет не по зубам.
Мама спозаранку в лес за вересом ходит. Придет к лесу и скажет: «Царь лесной, и царица лесная, дайте мне на доброе здоровье, на плод и род!» Вересу наломает, домой принесет, чтоб никто ее по пути не приметил. Часть разбросает по двору и хлеву, чтобы дом уберечь от всяческой напасти, а другую часть утром зажжет на сковороде и скажет челядёнкам: «Ну-ко, скаците, от нецистой силы и бесов оцищайтесь!» Те и рады попрыгать и пошалить. Дым от вереса голову кружит, от него и радость и тревога на душе. Скоро чудо будет, скоро Боженька воскреснет!
Светлая Пасха
Так за забавами и играми для детворы незаметно и Великий пост промелькнет. Зазвонят колокола, народ разряженный в пух и прах по улицам к церкви двинется. Там людей тьма-тьмущая, со всей округи на праздник съехались. Ребятёнки туда-сюда снуют. У тех, кто поменьше, в руках платочки, а в платочках яичко крашеное завернуто — у кого желтое, у кого синее, у кого красное. Это их утром крестные одарили. Чуть обедня кончится, и народ по домам начнет разъезжаться, ребятня уж затеяла яичками биться: один яйцо возьмет в горстку, другой сверху своим яйцом его яйцо кокнет. У кого яйцо разбилось, тот его и отдаст. Иногда, чтоб не обидно, тут же его вместе и съедят.
Девочки дома яички навстречу друг дружке катают. Станут у разных стенок и вдоль половиц катят. Одна: «Христос воскресе!» — приговаривает, а вторая: «Воистину воскресе!» — отвечает. У которой яичко разобьется, та отдаст его подружке.
Кто постарше, да у кого яичек побольше, на столе их сложат, возьмут с каждого по штучке да одного в сторонку отошлют. А сами тем временем шапки на стол бросят и под какую одно яйцо положат, под какую — пять, а под остальные — и вовсе ничего. Потом приведут к столу приятеля и спрашивают. «Где коки паришь?» Он на какую шапку покажет, столько яичек и получит. Кто поудачливей, тот домой целую шапку яиц унесет, а другой — совсем без добычи останется. Домой идет, от обиды ревмя ревет. Чем дитя утешить? Тятя ему из дерева яичко вырежет, покрасит да и даст в утеху: «Эко забава хороша!»
С утра на Пасху бабушка детям скажет: «Хотите поглядеть как солнышко скачет да играет? Встаньте-ко пораньше, пока не рассвело, да подите-ко на гору. Как станет солнышко всходить, так и увидите». Челядёшка спозаранку вскочит и бегом на пригорок — солнышко глядеть. Только оно покажется, детвора в крик: «Бона, вона, глянь-ко, глянь!» Долго смотрят, щурятся — пока в глазах пятнышки цветные не запляшут: желтые, синие, розовые. «Вижу, — кричат, — вижу! Солнышко играет, Пасха светлая настает!»
После Пасхи на поветях для челядёшек начинают «качули» веревочные ладить «гузно» из доски смастерят и на гужах веревочных повесят. Для самых маленьких детишек их и в доме могут устроить: через воронец [11] веревку перекинут, меж нее скамеечку маленькую — вот и качуля готова1 Да только детишек в доме много, всем покачаться хочется Они и начнут всякие забавы придумывать, чтобы на качуле один другого сменял, слишком уж долго не задерживался. Станут, к примеру, одного раскачивать, да и «барыши» ему поют:
— Первой, другой барышок,
Три, четыре барышок,
Пять и шесть барышок,
Семь и восемь барышок,
Девять, десять барышок.
У Ивана на дворе
Ходит пиво в бураке.
Ступай-ко домой,
Не оглядывайся,
Как оглянешься —
Тебя пестом, шестом,
Да ухватищем,
Да помёлищем!
Да на полатенке дыра,
Соходить тибе пора!
Как только припевка кончится, надо другим место на качуле уступать Пока суд да дело, некоторые тем забавляются, что перед качулей туда-сюда перебегают
А надоест ребятне одни «барыши» петь, начнут в «попинуху» играть. Возьмут пук соломы-прямйцы, согнут его надвое, да посередине перевяжут — это «сно-пухой» называется. Или «мечевуху» — мячик из тряпок сделают — круглый или вроде дыни, с ленточками и лоскутами разноцветными по бокам- «рямочками» и бантами. Такой мячик взрослые девушки себе шьют для того, чтобы на большой качуле в него играть.
Челядёшка чаще чем-нибудь попроще пробавляется: то старый лапоть, «отопок», возьмет, то рукавицу шубную или шапку чью. Сначала тому, кто на качуле сидит, «барыши» споют:
— Раз, два барышок,
Три, четыре барышок,
Пять, шесть барышок,
Семь, восемь барышок,
Девять, десять барышок!
Со кацюльки долой,
Убирайси домой,
Не оглядывайся!
Как оглёнисси,
Перевёрнисси,
А тебе палкой-цюркой,
Большим пестом,
Огородишчем.
На полицьке
В сахарницьке
Красна луковка стоит.
Сидит бабушка на пецьке,
Сухарики толкёт,
Переталкивает.
— Почём, бабушка, сухарик?
— По копеечке!
Когда «барыши» закончат петь, начинают тому, кто на качуле сидит, на ноги «снопуху», мяч или рукавицу бросать, а он их ногами старается отпихнуть, да так, чтобы никто в воздухе не словил. Не словят — снова снопуху на качулю бросают, а поймает кто — может сам на качулю садиться. Так что тем, кто качаться любит, вдосталь побегать доведется. Тут уж скучать некогда.
