Сергей Капков - Сергей Филиппов
Обзор книги Сергей Капков - Сергей Филиппов
Капков Сергей
Сергей Филиппов
Сергей Капков
Сергей Филиппов
Сергей Филиппов был одним из самых популярных и востребованных актеров советского кинематографа. Играя в большинстве своем проходимцев, тунеядцев, пьяниц и диверсантов, он был обожаем безмерно. В середине прошлого века в нашей стране понятие "звезда" еще не прижилось, зато было сладкое словосочетание, о котором мечтал любой артист, - "любимец публики". Вот Филиппов и был тем самым любимцем публики, одно участие которого в фильме или спектакле обеспечивало аншлаг.
Вместе с тем, Сергей Николаевич был замкнут, нелюдим и порой не очень любезен. О нем писались исследовательские статьи и даже снимались телепередачи, но сам он о себе рассказывал неохотно и крайне редко.
Родился Филиппов в Саратове, в 1912 году. Детство его проходило в военное, до- и послереволюционное время - голод, недостаток во всем. Но через Саратов, как известно, течет матушка-Волга, а в дельте Волги Астрахань со своими знаменитыми арбузами. Нередко Сергей с подростками-приятелями подплывал к осевшей от груза барже, и каким-то образом им удавалось подцепить нижний арбуз. В этот момент часть арбузного ряда скатывалась в воду, и тут уж только выбирай! Не сильно калорийное, но все же - питание. Конечно, это не делает особой чести будущему любимцу публики, но он всегда был задиристым и озорным.
Его отец был опытным мастером, слесарем. Человек крутого нрава, Николай Филиппов обладал необычайной силой и временами впадал в меланхолию. Вернувшись из Германии, куда его на обучение отправил владелец завода, он иногда влезал на шкаф и часами горлопанил немецкие песни. А однажды Филиппов-старший, придя с работы, велел собрать чемодан и заявил: "Иду на войну, береги сына!"
Воспитывал же Сергея брат матери, дядя Саша. Он был знатным литейщиком, ходил в рваных штанах, но в котелке. В то неспокойное время он всегда спал с револьвером под боком. Этот мужлан безумно любил цыплят, считал, что они вечно мерзнут. Возвращаясь домой с работы, он ложился на топчан и сентиментально отогревал у себя на груди под рубахой желтобоких, пищащих птенцов. Когда наступила Гражданская война, дядя Саша тоже ушел на фронт, и семилетий Сережа оказался предоставленным самому себе.
Учился он неважно, однако любил литературу и химию. За последнее и поплатился. Провел эксперимент - смешал железные опилки с соляной кислотой и добавил еще каких-то реактивов. В результате по классу пошел такой едкий газ, что началась эвакуация. А Филиппова из школы исключили.
Мама, голубоглазая певунья Дуня, устав от "творчеств" сына, отдала его в учение немцу-краснодеревщику. Тот охотно принялся за дело и стал называть Сергея "малщык Филипоу". Кое-чему он все же научился и даже пытался приучить впоследствии своего несмышленого сынишку Юрика забивать гвозди в шкаф красного дерева.
Попытки сделать из Сергея помощника пекаря тоже не увенчались успехом. Однажды он забыл посолить воду для теста, из-за чего всю готовую продукцию частной пекарни пришлось выбросить. Не сложилась также карьера слесаря, грузчика и садовника.
Зато Сережа очень любил танцевать. Ну, как танцуют мальчишки? Кривляются больше. Зато самозабвенно и с энтузиазмом. Однажды зимним вечером Сергей проходил мимо клуба и в окне увидел танцующие силуэты. Он зашел туда. Это был кружок танца, который Филиппов стал регулярно посещать. Взяли его лишь потому, что в подобные кружки шли обычно девочки, а в танце, как известно, нужен партнер.
В конце "голодных" 20-х годов Филиппов в компании таких же, как он, "танцоров" подался в Ленинград, где продолжал танцевать в группе при Госэстраде, в спектаклях оперетты. Эта нелегкая школа танца, когда надо работать, несмотря на болячки и усталость, в итоге выработала в актере не только упорство, но и утонченную пластичность, выразительность жестов, походки.
Осенью 1929 года Сергей Филиппов пытался поступить сначала в Московское, а затем в Ленинградское хореографическое училище, но и там, и там прием уже был закончен. Его приняли на балетное отделение Эстрадно-циркового техникума Ленинграда, который был только-только организован и в котором работали превосходные педагоги. Но техникум просуществовал всего три года и подготовил лишь один выпуск. Среди выпускников был и Сергей Филиппов.
Его дипломной работой стал комический "Танец веселого Джимми" эстрадный номер из жизни якобы американских матросов. Тогда бытовало мнение, что матросы только и делали, что танцевали на кораблях, буксирах и лодках, и других дел у них просто не было. Так или иначе, получилось очень смешно, была даже заметка с фотографией в одном из американских журналов-обозрений, что вот-де появился новый комический талант в молодой России.
"Он мог быть непревзойденным классическим танцовщиком, - писал педагог Филиппова в Эстрадно-цирковом техникуме Петр Гусев. - У него превосходные ноги, великолепной формы и невероятной силы. Для классического танцовщика ему было отпущено все: прыжок, жест, сила. В поддержке он был лучше всех. Я старался тянуть его в Хореографическую школу и в Театр оперы и балета, но он не поддавался. Вся атмосфера классического балета с его возвышенными романтическими чувствами претила ему. Он чувствовал себя в ней плохо, наверное, от того, что не находил здесь выхода своему комедийному дарованию..."
Там же, в училище, Сергей Филиппов познакомился со своей будущей женой - Алевтиной Ивановной Горинович. Она училась на актерском отделении. Влюбленные поженились в1932 году, а перед войной у них родился сын Юрий.
Но судьба распорядилась так, что Сергей Николаевич не стал танцовщиком, а стал актером, а Алевтина Ивановна стала не актрисой, а преподавателем английского языка. Балетная карьера Филиппова прервалась неожиданно. А как все хорошо начиналось: концертная деятельность, балет "Красный мак" в Кировском театре, где он с успехом исполнял танец теперь уже кочегара. Были и пародийные номера, над которыми публика хохотала до слез, до истерики. Но то ли голодное детство дало о себе знать, то ли врожденная болезнь - с артистом на сцене случился сердечный удар. Приговор врачей был однозначен: с таким сердцем танцевать в балете нельзя. Филиппов ушел в мюзик-холл, где в те годы работали будущие звезды отечественного кинематографа Николай Черкасов, Эраст Гарин, Константин Сорокин, Гликерия Богданова-Чеснокова. Там же его увидел великий режиссер Николай Акимов. В 1935 году, находясь на военных сборах, Сергей Филиппов получил от него телеграмму: "Предлагаю работать принятом мною Театре комедии". Актер ответил, не раздумывая: "Согласен безоговорочно".
Когда же Филиппов получил свой первый гонорар, то, увидев сумму, гордо заявил: "Отдайте эту мелочь директору!" И с достоинством удалился. Побежали гонцы от Акимова с призывом срочно явиться. Сергей Николаевич явился, полон возмущения: "Вы смеетесь, что ли? Я женатый человек, нам есть надо! А на эти деньги только мороженое купишь". Мудрый Николай Павлович стерпел этот дерзкий напор и даже повысил ему зарплату, но в дальнейшем требовал от него полнейшей отдачи и не уставал ругать за "дисциплинарные проступки", коих Филиппов совершал предостаточно.
Это был 1935 год - год становления Театра комедии, куда Акимов был назначен, как тогда говорили, "главным конструктором". Молодой Филиппов был счастлив, тем более что мюзик-холл через год закрыли как "рассадник капиталистического искусства". В Театре комедии в 30-60-е годы собрался весь цвет ленинградской сцены: воплощение женственности - Юнгер, лирическая, глубокая Зарубина, гротесковый Беньяминов с потрясающим умением читать стихи, острый Суханов, психологически интересный Усков, поразительный Злобин, острохарактерная Уварова, драматическо-лирический Колесов, озорная Барабанова, всегда неожиданные Сухаревская и Тенин. Среди режиссеров - Юткевич, Козинцев, Гарин. Во всей этой поразительной гамме человеческих характеров, актерских индивидуальностей Сергей Филиппов был не просто необычной краской, он был, конечно, одной из самых ярких и стильных красок, которыми Акимов и составлял свою палитру. Это был, действительно, театр КОМЕДИИ. Спектакли, в которых играл Филиппов, являлись представлениями неудержимого смеха зрителей. По воспоминаниям очевидцев, порой казалось, что стены театра рухнут от гомерического хохота.
Его партнерша по сцене, актриса Юлия Предтеченская, писала: "Почему же было так смешно? Ведь Сергей Филиппов не клоун... нет! Нет! Он был мужчиной высокого роста, хорошо сложен, у него были крупные мужские ладони, длинные ноги в ботинках большого размера. Лицо удлиненное. Нос тоже, глаза, правда, не велики... Но почему-то все это было уморительное... Он никогда не комиковал умышленно. Голос у него был хрипловатый, но тембр - не перепутаешь ни с кем! Такой голос был только у него! Единственный!
Я помню его ранние выступления на эстраде, когда Филиппов на полным серьезе в балетной пачке исполнял классическое па-де-де или читал стихотворение Апухтина... Помню, как Сережа тихонько, с чувством произносит первую фразу: "Эх, товарищ! И ты, верно, горе видал, коли плачешь от песни веселой..." Потом долго молчит, обуреваемый переживаниями, и опять: "Эх, товарищ!.." И начинает тихонько плакать... опять пауза... и вновь с горечью: "Эх, товарищ!.." Сначала в зале раздаются первые хихиканья. Дальше - больше. Зал доходит до истерического хохота, а Сережа - до истерического рыдания. Он так расстраивался, так рыдал, что разрывал ворот рубахи, так рвал на себе волосы, что его выводили со сцены, а публика от восторга топала ногами, так как смеяться уже не могла... Чувство юмора, данное ему от Бога, заставляло смеяться от души над таким пустяком. Он был гениален!"
