Валентин Курицын - Томские трущобы
Обзор книги Валентин Курицын - Томские трущобы
Курицын Валентин Владимирович
Томские трущобы
ВАЛЕНТИН КУРИЦЫН
Томские трущобы
Уголовный роман-хроника
Курицын Валентин Владимирович (1878-1908) поэт и беллетрист. Служил в Управлении Томской ж. д. конторщиком. Печатался в томских газетах и журналах: "Сибирский вестник", "Сибирский наблюдатель", "Сибирские отголоски".
Успехом пользовался его приключенческий роман "Томские трущобы", который (за подписью Не-Крестовский) печатался сначала в газете "Сибирские отголоски", затем вышел отдельной книгой (Томск, 1906).
Сибирская Советская Энциклопедия, т. 2, стр. 1131
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
ПО ПРИТОНАМ И ВЕРТЕПАМ
1. У "НИКИТКИ РЫЖЕГО"
...На одной из окраин г. Томска ютится старое, почерневшее от времени здание. Над входной дверью видна вывеска следующего содержания: "Белая харчевня и чайная".
Место здесь глухое, малозастроенное. Зимою улица бывает занесена сугробами снега, а осенью утопала в грязи. О фонарях и помину нет.
Казалось бы, что при таких условиях дела "Белой харчевни и чайной" должны быть в незави-дном положении, а между тем, хозяин учреждения на отсутствие посетителей пожаловаться не мог. У него была своя "особенная публика". Все городские жиганы; все "фартовые" дельцы, начи-ная от мелких воришек и кончая крупными рыцарями больших дел и рецидивистами, находили здесь приют и радушие только в том случае, если они были при деньгах. Некоторые же из фарто-виков, наиболее крупные, давали взаймы деньги и кредит.
В задней комнате харчевни, грязной и прокуренной, находился своего рода клуб: здесь соби-рались молодцы погулять и отдохнуть от работы, здесь назначались деловые свидания главарей всевозможных темных дел. Здесь же реализовалось сердце предприятий: хозяин харчевни был вместе с ними.
Немудрено, что "Никитку Рыжего", так звали жулики хозяина харчевни, знали и считали своим, потому что не было уже больше места на больших оживленных улицах города для тех, кто избегая столкновений с полицией, предпочитал скрыться на окраинах.
В один холодный весенний вечер, когда харчевня была освещена двумя лампами к буфетной стойке подошел новый посетитель. Это был молодой парень могучего телосложения, одетый в старое рваное пальто и высокие сапоги, забрызганные грязью.
Подойдя к стойке он лихо заломил фуражку на ухо и протянул хозяину руку:
- Никите Ивановичу наше особенное!
Хозяин пристально вгляделся в подошедшего.
- Сенька! "Козырь"! Какими ветрами занесло! Где это ты пропадал!
- Далече отсюда не видать, Никита Иванович! Ходил, бродил по белу свету - до Иркутска-города, до Байкал-озера - бойко отвечал парень, оглядывая между тем посетителей харчевни.
- Ну, чем тебя потчевать прикажешь? За гривенник налить, штоль?
- Сыпь за гривенник.
Хозяин наклонился, из-под прилавка достал большой фаянсовый чайник, в котором он держал водку для "мелкого потребления". Открытой торговли крепкими напитками здесь не производилось.
- Вот что, Никита Иванович! На той половине никого из "ветошных" нет? спросил Сенька, выпивая стаканчик. "Ветошными" на жаргоне воровского мира называются вообще все люди, не причастные к нему, себя же люди, подобные Сеньке, называют "блатными".
- Никого нет. Проходи. - Сенька Козырь и хозяин прошли в маленькую комнату, позади буфетной стойки. Свет лампы, которую зажег хозяин, осветил грязные запыленные стены, два-три столика, обтянутые черной порванной клеенкой и несколько простых табуреток. Оба окна комнаты были плотно завешаны ситцевыми шторами.
- Дай ты, братец, мне пока што, полбутылки да огурчиков солененьких парочку! Да никого из чужих сюда не пускай! Надо мне здесь с человеком повидаться.
Хозяин вышел из комнаты. Козырь в ожидании водки принялся свертывать папиросу.
- Кого ждешь-то. - cпросил хозяин, подавая графин и закуску.
- Самого Егорина, - ответил Козырь вполголоса.
- Егорина! Э-э да ты, стало быть сегодня при деньгах будешь! Дело стало быть наклевывается.
Козырь покачал головой.
- Сам еще не знаю. Был я вчера у Петровича, сказывал сам упредить меня, чтоб подождать его у тебя. Зачем - не знаю.
- Давно ты в наших-то палестинах объявился.
- Третьего дня приехал.
- А я уж думал "зацинтовался" ты (попался полиции). Около года не было тебя. Ну, пока еще бог милует! Выпей со мной, Никита Иванович, поздравь с приездом!
- Ну, давай наливай! Как не выпить с хорошим человеком! Что у вас в Томске нового? Как наша "хевра" (товарищеская городская воровская организация) поживает? - расспрашивал Козырь. - Кто из знакомых засыпался?
- Фомка кривой сидит с Митькой-цыганом; они за истоком.
- На "шниф" ходили, что-ли (кража со взломом).
- Какое! "Мокрый гранд" (убийство).
- Жалко ребят, - сочувственно отозвался Козырь, - хорошие товарищи были!..
"Сам", или Егорин, которого поджидал Сенька, появился в Томске лет восемь тому назад. Пришел он в Сибирь по "владимирке", был прописан как крестьянин из ссыльных одной из подгорных волостей.
Прошлое Егорина для всех, знавших его, было тайной за исключением одного человека, тоже выходца из России, поселившегося в Томске в конце 80-х годов, - некоего Кочерова. Очевидно, было что-то общее в прошлом у этих людей. По прибытии своем в Томск Егорин нашел приют у старого дружка Кочерова, тогда уже зажиточного человека, имевшего свой домик и доходное дело - садовое и огородное заведение.
Понемногу и сам Егорин стал в люди выходить. Денежки у него появились, торговлишкой занялся. Знакомство с разными "фартовыми" людьми свел. Приходилось ему дело и с полицией иметь: то в беспатентной продаже вина попадется, то краденные вещи у него найдут.
Вообще, репутацию себе составил нелепую, но как умный и бывалый человек, умел всегда выходить из воды сухим. Все же эти темные дела давали Егорину, очевидно, хорошие барыши, так как в то время, к которому относится рассказ, у него был уже собственный дом на Верхней Елани. При доме лавочка. И никто, конечно, из видевших Егорина в сером арестантском халате, не приз-нал бы его в настоящем положении в роли домовладельца и коммерсанта. В темном воровском мире у Егорина были свои помощники, вроде Сеньки Козыря, на которых он полагался вполне.
2. НА УДАВКУ
...В дверь комнаты постучали.
- Кто там? - откликнулся хозяин.
- Выдьте на минутку! - раздался голос подручного. - Вас спрашивают.
Хозяин вышел за прилавок.
- Кто спрашивает?
- Со двора кличут, - ответил подручный.
Никита Иванович вышел через темный коридорчик на заднее крыльцо и остановился у запертой двери.
- Кто здесь?
- Отвори, Никита Иванович, свои, - раздался за дверью скрытый несколько хриплый голос. Далее последовал раздраженный оклик на цепную собаку, завывавшую около крыльца.
- Цыц, ты проклятая, не узнала.
- А, господин Егорин. Пожалуйте! Сенька Козырь давно вас поджидает...
Они прошли в дом.
- Ну и ночка выдалась, - заговорил Егорин, идя вслед за хозяином, - зги не видно.
- На лошади, аль пешком.
- На лошади - во дворе привязал.
- Не боишься, что угонят, - усмехнулся хозяин.
Сенька при виде Егорина отставил недопитый стакан, поднялся из-за стола.
- Заждался я вас, Кондратий Петрович, - начал он.
Егорин расстегнул пальто и присел к столу.
- Выйди-ка, Никита Иванович, "пострем" там около дверей, а мы тут потолкуем малость...
- Вот какое дело, - продолжал Егорин, когда они остались с Козырем наедине, - перво-наперво, скажи ты мне, вид у тебя есть.
- Есть "липовый". В Иркутске еще справил.
- Ну, а насчет монет-то, поди, не густо.
- Да не мешало бы принажиться малость! - усмехнулся Козырь, начиная понимать, о чем хочет говорить с ним Егорин. Но тот молча прошелся несколько раз по комнате и, хлопнув Козыря по плечу, зашептал:
- Слушай, Семен, - есть "работа"! Будет у тебя и паспорт чистый и деньгами получишь сумму немалую, только помни: седни ночью дело обделаем, а завтра утром садись в машину и уезжай из Томска. Здесь не хороводься, "засыплешься"! Можешь ли так соответствовать.
Глаза Егорина пытливо впились в лицо парня.
- Что вы, Кондратий Петрович, али мне впервой! - даже обиделся Козырь. - Что я, присох, что ли, к Томску: знамо дело - были бы деньги да вид, а уж "шухор" не возьму (не попадусь с поличным).
- Ну так по рукам! - И Егорин вынул бумажник и протянул Козырю десять рублей.
- Велика ли "работа"-то? - спросил тот, пряча задаток.
- "Работа" простая! На удавку возьмешь одного "фраера" да и того подмоченного человека приезжего, доверчиво идущего на уловки преступников.
- Ходит, хозяин, - уже весело отозвался Козырь, - а по отделке сколько.
- Пять красных и чистый документ, с которым куда хочешь поезжай!
- Маловато, Кондратий Петрович, главная вещь - на дорогу деньги надо!
- Ну три четвертных, действуй только на совесть!
Егорин достал из кармана небольшой кусок сахарной бечевы, обильно натертый мылом, с петлей на конце.
