Луис Ламур - Серебряный каньон
Обзор книги Луис Ламур - Серебряный каньон
Ламур Луис
Серебряный каньон
Луис ЛАМУР
Серебряный каньон
Вестерн
Глава 1
Спустившись с высоких голубоватых холмов, я пересек заросшую кустарником низину и оказался в Хеттен-Пойнте, небольшом городке Дикого Запада, разбросанном вдоль каменистого склона мезы [Меза (меса) - небольшая столовая возвышенность с обрывистыми склонами, образующаяся в результате ветровой и водяной эрозии обширных плато. Термин, применяющийся в испаноязычных странах, использовался также и в южных штатах США.], покрытого желто-рыжей ржавчиной.
Это была огромная страна смелых мужчин, где всякий мог стать большим человеком, где каждый стоял на собственных ногах и все богатства принадлежали ему - только протяни руку.
Какое это великолепное ощущение - чувствовать себя молодым и сильным, с полным задора сердцем, упругими мышцами, ловкими движениями! И знать, что где-то в раскинувшемся перед тобой городе существует некто, кому пришлось бы весьма по душе свалить тебя с ног - все равно, кулаком или пулей.
С таким настроением я и ступил впервые на землю Хеттен-Пойнта. Новый город, новый вызов, и если кому-то здесь не терпится испытать меня - пусть подходит и будет проклят!
Я знал, что неочищенное виски в этом городе ничем не лучше того, что подавали в предыдущем, но тем не менее распахнул двустворчатые двери салуна, подошел к стойке, взял стаканчик, опрокинул его и огляделся, стараясь определить, что за народ столпился у стойки и расселся за столами.
Никого из них я не знал, но насмотрелся им подобных типов в других таких же городах и на пыльных дорогах, по которым ездил с детства.
Грузный ранчеро с жестким взглядом и проседью в волосах, почитавший себя главной персоной в здешних местах, и сидевший рядом с ним худощавый блондин с резкими чертами лица и настороженным взглядом, несомненно ловко владевший револьвером и быстрый, словно нападающая змея, привлекли мое внимание.
Впрочем, были там и другие - люди из плавильного тигля запада; все они высматривали, не завалялась ли где груда золота; каждый, возможно, был человеком, с которым следует считаться, причем ни один не согласился бы признать себя вторым - разве что после Господа Бога. И я был среди них и одним из них.
Я вспомнил, что говорил отец - давно, в холмах, где я съел первую кукурузную лепешку: "Живи, парень, и поглядывай по сторонам, ибо ничто не повторится - ни в наше время, ни в какое-либо другое". Отец знал Запад, на его глазах выходящий из эпохи первопроходцев; он видел, как времена, когда первейшей ценностью считались меха, сменились годами охоты на бизонов и как настала наконец эра скотоводства. Он отослал меня на Запад, едва я успел шагнуть в юность, наказав всегда ходить с гордо поднятой головой.
Грузный человек с проседью обернулся ко мне - так большой бурый медведь поворачивается, чтобы посмотреть на белку.
- Кто тебя звал?
В его словах звучал явный вызов; это был холодный вопрос победителя, заставивший меня мысленно рассмеяться. Этот голос пробудил во мне безрассудство: мне опять предстала картина, не раз уже виденная в других городах.
- Никто меня не звал, - ответил я довольно нагло. Я езжу, где хочу, останавливаясь, где мне угодно.
Этот человек привык к людям мелкого пошиба, смотревших на него снизу вверх, и потому мой ответ счел оскорблением. Лицо его застыло, но на сей раз он принял меня просто за выскочку.
- Тогда поезжай дальше. В Хеттен-Пойнте такие не нужны.
- Сожалею, приятель, но мне здесь нравится. Может быть, я подкуплю фишек для той игры, которую вы здесь ведете.
Ранчеро покраснел, но, прежде чем сообразил, что ему ответить, заговорил сидевший рядом с ним высокий моложавый блондин.
- Он имеет в виду, что здесь назревает конфликт, и каждый выбирает, на чьей он стороне. Ни к кому не примкнувший рискует стать врагом любому,
- А вдруг я встану на чью-то сторону? Я всегда любил хорошую драку.
Худощавый откровенно изучал меня; глаза у него были понимающие.
- Поговорите со мной, прежде чем решать.
- С вами или с любым другим, - отозвался я и вышел.
Светило яркое солнце. На склоне, где я провел прошлую ночь, было очень холодно - из-за тени, которую отбрасывал вздымавшийся надо мной горный хребет. Теперь солнечные лучи понемногу отогревали меня.
Сейчас они там раздумывают обо мне. Я бросил им вызов исключительно ради забавы. Этот город и его жители были мне безразличны. Однако предмет моих настоящих и будущих забот внезапно возник передо мной.
Она стояла на тротуаре - прямая и стройная, влекущая и желанная, с чудесными глазами и черными как ночь волосами, с легким загаром на лице и улыбкой на многообещающих полных губах.
Я сразу вспомнил, как поношены и запылены мои черные кожаные брюки, что серая рубашка пропотела, а лицо заросло щетиной. Но волосы под надвинутой на глаза шляпой с плоскими полями были так же черны, как у незнакомки. Для встречи с подобной девушкой я был явно не в форме, но стоило ей появиться и в тот же миг я понял, что эта девушка создана для меня, что она и есть та самая, единственная.
Можете говорить, что такого не бывает, - так бывает и так случилось. Там, позади, в прошлом, у меня бывали девушки. Я любил их легко и так же легко оставлял. Но, посмотрев в эти глаза, понял, что дальше мне дороги нет. Ни завтра, ни в будущем году, ни через десять лет. Если только эта девушка не отправится в путь вместе со мной.
В мгновение ока я оказался рядом с ней; звук моих быстрых шагов по тротуару заставил ее обернуться.
- У меня нет ничего, кроме лошади и револьверов, - быстро заговорил я. - Понимаю, моя внешность не может возбудить интереса, не говоря уже о любви, но мне кажется, что вам пришло время встретить человека, за которого придется выйти замуж. Меня зовут Мэтью Бреннан...
- Ну, знаете, из всех эгоистичных...
- Прекрасные слова! С них начиналось большинство настоящих романов. А теперь, с вашего позволения... - Я повернулся, надел шляпу и, легко перепрыгнув через перила, вскочил в седло.
Она осталась стоять, где была, - удивленная и уже не столько сердитая, сколько заинтересованная. Я приподнял шляпу.
- Всего доброго. Я навещу вас позже.
Было самое время исчезнуть. Попытайся я развить знакомство, то ничего бы не добился; теперь же она будет сгорать от любопытства, а это самая благоприятная для мужчин черта женского характера.
Платная конюшня в 'Хеттен-Пойнте представляла собой огромное, беспорядочно выстроенное здание на окраине города. Я достал из закромов черпак кукурузы и, пока мой Серый поглощал эту страховку от будущих голодных дней, почистил его скребницей.
Эту работу нужно было делать осторожно. Серый любил, когда его чистили, но был норовист, и, работая, я остерегался его копыт.
Где-то позади звякнули шпоры. Поскольку я работал наклонясь, то пригнулся еще немного и огляделся. Прислонясь к одному из столбов стойла, в нескольких шагах за моей спиной стоял человек.
Медленно выпрямляясь, я спокойно работал еще целую минуту, прежде чем небрежно повернулся. Незнакомец не подозревал, что замечен, и потому ожидал, что я удивлюсь. Вид у него был потрепанный и неопрятный, но он оказался первым человеком в этом городе, расхаживающим при двух револьверах, если не считать того худощавого в салуне. Этот был высок и тощ, и мне не понравились его тонкие поджатые губы.
- Слышал, вы схлестнулись с Маклареном.
- Ерунда.
- Говорят, Кеневейл предложил вам работу.
Кеневейл? Должно быть, тот человек с резкими чертами лица и двумя револьверами. А из города мне предложил убираться, судя по всему, Макларен. Я слушал и запоминал.
- Меня зовут Джим Пиндер; я хозяин ранчо "Си-Пи" и хорошо плачу семьдесят в месяц на всем готовом. И возмещаю все боеприпасы, какие сумеете израсходовать.
Позади него в темноте стойла притаились еще двое - они, очевидно, полагали, что их не видно. Я был уверен, что они пришли с Пиндером.
Предположим, я ему откажу. Ситуация мне не нравилась; я чувствовал, как внутри закипает ярость. Меня возмутило, что он решил спрятать эту парочку в стойле. Оттолкнув Пиндера в сторону, я быстро вышел на открытое место.
- Эй вы, двое! - Руки мои лежали на поясе прямо над револьверами, а голос прозвучал громко и гулко, эхом отразившись от стен пустого здания. Выходите-ка! Пошевеливайтесь - или стреляйте!
В этот момент мне было совершенно наплевать, куда кто прыгнет. Во мне вновь проснулся старый дьявол, всегда побуждавший ввязываться в схватку, не гнев, не жажда убийства, а просто боевой азарт, стремление к битве, жившее во мне с ранних лет.
Был момент, когда я подумал и почти надеялся, что они не выйдут. Я застал Джима Пиндера врасплох, и это ему совсем не понравилось. Он прекрасно понимал, что стоит кому-нибудь из его людей выстрелить, как сам он первый заработает пулю в живот.
И вот они вышли - медленно, демонстративно держа руки подальше от револьверов; двигались они неохотно и, казалось, в любой момент готовы были все-таки вступить в перестрелку. Один из них был крупным брюнетом с характерной синевой щек. У второго было жесткое плоское лицо апача.
