Роман Гуль - Котовский, Анархист - маршал
Обзор книги Роман Гуль - Котовский, Анархист - маршал
Гуль Роман
Котовский, Анархист - маршал
Роман Борисович Гуль
Котовский. Анархист - маршал
ОТ АВТОРА
В 1932 году в Берлине в изд-ве "Парабола" (то же изд-во, что и "Петрополис") я выпустил две свои книги: "Тухачевский" (красный маршал) и "Красные маршалы: Ворошилов, Буденный, Блюхер, Котовский". В то время в Сов. Союзе высшего военного звания - "маршал" - не существовало. "Маршалами" впервые в истории я назвал вышеперечисленных лиц. И назвал, конечно, по аналогии с маршалами времен французской революции. В книге "Тухачевский" я писал: "Революции всегда давали много блестящих военных карьер. Правда, почти все эти карьеры (кроме генерала Бернадота - короля Швеции) полны глубокого трагизма. Их вершина - генерал Бонапарт - император Франции. Их паденья - смерти у стенки - неаполитанского короля генерала Мюрата и "князя де Москова" маршала Нея. Еще более темна и страшна смерть в застенке генерала Пишегрю. Русская революция дала своих красных маршалов - Ворошилов, Каменев, Егоров, Блюхер, Буденный, Котовский, Гай, но самым талантливым красным полководцем оказался М. Н. Тухачевский" ("Тухачевский", стр. 7, "Парабола". Берлин, 1932).
Только через три года после выхода моих книг - 22 сентября 1935 года сов. правительство, совершив у меня "плагиат", установило в сов. армии высшее военное звание "маршалов". И наградило им героев моих книг (но не всех): - Тухачевского, Ворошилова, Буденного, Блюхера. Ни Каменев, ни Гай у сов. правительства в "красные маршалы" не попали. Не попал, конечно, в маршалы и Григорий Котовский, которого я возвел в это звание. Да в 1935 г. он и не мог получить это звание, ибо в 1925 году Котовский был убит при весьма загадочных обстоятельствах. Вероятнее всего, Котовского убил агент ГПУ по приказанию свыше. Тем не менее в своем очерке о Котовском я оставляю за ним высшее военное звание "маршала". По-моему, из всех советских "маршалов" это была самая красочная фигура. Обе мои книги о "красных маршалах" были в 30-х годах переведены на французский, немецкий, шведский, польский и финский языки.
Р. Г.
А вы ноктюрн сыграть могли бы
на флейте водосточных труб?"
Маяковский.
"Полковник? Никакого тут полковника Котовского - нет!
Я - генерал Котовский!"
Из разговора Котовского с поляками.
1. БЕССАРАБСКИЙ КАРЛ МОР.
В 1887 году в местечке Ганчешти Кишиневского уезда Бессарабской губернии, в семье дворянина инженера Котовского родился мальчик Гриша будущий известный вождь красной конницы. Семья Котовского небогатая, отец служил на винокуренном заводе в именьи князя Манук-Бея, жалованье небольшое, а у Котовского пять человек детей. К тому ж вскоре в дом вошло и несчастье: когда будущему красному маршалу исполнилось два года - умерла мать.
Григорий Котовский был нервным, заикой мальчиком. Может-быть даже тяжелое детство определило всю сумбурную, разбойничью жизнь. В детстве страстью мальчика были - спорт и чтенье. Спорт сделал из Котовского силача, а чтенье авантюрных романов и захватывающих драм пустило жизнь по фантастическому пути.
Из реального училища Котовский был исключен за вызывающее поведение. Отец отдал его в Кокорозенскую сельско-хозяйственную школу. Но и сельское хозяйство не увлекло Котовского, а когда ему исполнилось 16 лет внезапно умер отец и, не кончив школы, Котовский стал практикантом в богатом бессарабском именьи князя Кантакузино.
Здесь то и ждала его первая глава криминального романа, ставшего жизнью Григория Котовского. Разбой юноши начался с любви. В имении князя Кантакузино разыгралась драма.
В статного красавца, силача практиканта влюбилась молодая княгиня. Полюбил ее и Котовский. И все развернулось по знаменитому стихотворению "не гулял с кистенем я в дремучем лесу..."
О любви узнал князь, под горячую руку арапником замахнулся на Котовского. Этого было достаточно, чтобы ненавидящий князя практикант бросился на него и ударил. Князь ответил Котовскому тем, что дворня связала практиканта, избила, и ночью вывезла, бросив в степи.
Вся ненависть, вся страстность дикой натуры Котовского вспыхнула и, вероятно, недолго рассуждая, он сделал шаг, определивший всю дальнейшую жизнь. Котовский убил помещика и, подпалив именье, бежал.
Через двадцать пять лет Котовский стал почти что "членом правительства России", а княгиня Кантакузино эмигранткой, продавщицей в ресторане "Русский трактир" в Америке. Тогда это было невообразимо.
Корабли к мирной жизни у Котовского были сожжены. Да, вероятно, он и не хотел ее никогда. Ненависть к помещику в практиканте Котовском смешалась с ненавистью к помещикам, к "буржуям", а дикая воля подсказала остальное.
Скрываясь в лесах, Котовский подобрал двенадцать человек крестьян, пошедших с ним на разбой; тут были и просто отчаянные головы и беглые профессионалы-каторжники. Всех объединила воля и отчаянность Котовского. В самое короткое время банда Котовского навела панику на всю Бессарабию. И газеты юга России внезапно записали о Котовском точно также, как Пушкин писал о Дубровском: - "Грабительства одно другого замечательнее, следовали одно за другим. Не было безопасности ни по дорогам ни по деревням. Несколько троек, наполненных разбойниками, разъезжали днем по всей губернии, останавливали путешественников и почту, приезжали в села, грабили помещичьи дома и предавали их огню.
Начальник шайки славился умом, отважностью и каким-то великодушием. Рассказывали о нем чудеса..."
Действительно, необычайная отвага, смелость и разбойная удаль создали легенды вокруг Котовского.
Так в 1904 году в Бессарабии он воскресил шиллеровского Карла Мора и пушкинского Дубровского.
Это был не простой разбой и грабеж, а именно "Карл Мор". Недаром же зачитывался фантазиями романов и драм впечатлительный заика-мальчик.
Но исполняя эту роль, Котовский иногда даже переигрывал. Бессарабских помещиков охватила паника. От грабежей Котовского более нервные бросали именья, переезжая в Кишинев. Ведь это был как раз 1904 год, канун первой революции, когда глухо заволновалась загудела русская деревня.
То Котовский появляется тут, то там. Его видят даже в Одессе, куда он приезжает в собственном фаэтоне, с неизменными друзьями-бандитами кучером Пушкаревым и адъютантом Демьянишиным. За Котовским гонятся по пятам и все же Котовский неуловим.
В бессарабском свете "дворянин-разбойник Котовский" стал темой дня. Репортеры южных газет, добавляли к былям небылицы в описании его грабежей. Помещики подняли перед властями вопрос о принятии экстренных мер к поимке Котовского. Помещичьи же жены и дочки превратились в самых ревностных поставщиц легенд, окружавших ореолом "красавца-бандита", "благородного разбойника".
Полиция взволновалась: уже были установлены связи Котовского с террористическими группами с.-р. По приказу кишиневского губернатора за Котовским началась невероятная погоня. И все ж рассказы о Котовском в бессарабском свете, полусвете, среди "шпаны" и биндюжников только множились. Это происходило потому, что даже в английских детективных романах грабители редко отличались такой отвагой и остроумием, как Котовский.
Арестованных за аграрные беспорядки крестьян полиция гнала в Кишиневскую тюрьму, но в лесу на отряд внезапно налетели котовцы, крестьян освободили, никого из конвойных не тронули, только в книге старшего конвойного осталась расписка: "Освободил арестованных Григорий Котовский".
Под Кишиневом погорела деревня. А через несколько дней к подъезду дома крупного кишиневского ростовщика подъехал в собственном фаэтоне элегантно одетый, в шубе с бобровым воротником, статный брюнет с крутым подбородком.
Приехавшего барина приняла в приемной дочь ростовщика.
- Папы нет дома.
- Может быть вы разрешите мне подождать?
- Пожалуйста.
В гостиной Котовский очаровал барышню остроумным разговором, прекрасными манерами, барышня прохохотала полчаса с веселым молодым человеком, пока на пороге не появился папа. Молодой человек представился:
- Котовский.
Начались истерики, просьбы, мольбы не убивать. Но - джентельмeн бульварного романа - Г. И. Котовский никогда не срывается в игре. Он успокаивает дочку, бежит в столовую за стаканом воды. И объясняет ростовщику, что ничего ж особенного не случилось, просто, вы, вероятно, слышали, под Кишиневом сгорела деревня, ну, надо помочь погорельцам, я думаю, вы не откажетесь мне немедленно выдать для передачи им тысячу рублей.
Тысяча рублей была вручена Котовскому. А, уходя, он оставил в лежавшем в гостинной на столе альбоме барышни, полном провинциальных стишков, запись: "И дочь и отец произвели очень милое впечатление. Котовский."
Легенды ширились. Человеческая впечатлительность, падкая к мрачному разбойному очарованью, раскрашивала Котовского, как могла. Котовский был тщеславен, знал, что вся печать юга России пишет о нем, но продолжал играть с такой невероятной отчаянностью, риском и азартом, что казалось, вот-вот, того гляди переиграет и его схватит, его противник, пристав Хаджи-Коли. Но нет, Котовский ставит один номер сильнее и азартнее другого - публика аплодирует!
