Марк Твен - Приложения к книге Пешком по Европе
Обзор книги Марк Твен - Приложения к книге Пешком по Европе
Твен Марк
Приложения к книге 'Пешком по Европе'
Марк Твен
Приложения к книге "Пешком по Европе"
Перевод Р.Гальпериной
Ничто не придает книге такого веса и достоинства, как приложение.
Геродот
А. Об ужасающей трудности немецкого языка
Достаточно крупицы знаний, чтобы породнить весь мир.
Притчи, XXXII, 7.
В Гейдельберге я часто засаживал в кабинет редкостей и однажды привел его хранителя в восторг своим немецким языком. В тот день я изъяснялся только по-немецки. Он слушал меня с интересом и, когда услышал достаточно, сказал, что моя немецкая речь - настоящий раритет, даже "уникум", и что он охотно приобрел бы ее для своей коллекции.
Бедняга не подозревал, чего мне стоило достичь такого совершенства, иначе он понимал бы, что подобная покупка разорила бы любого коллекционера. Мы с Харрисом уже несколько недель, не помня себя, долбили немецкие вокабулы, и хотя достигли многого, однако ценой невероятных усилий и трудностей: достаточно сказать, что нам за это время пришлось похоронить трех учителей. Люди, никогда не изучавшие немецкий, понятия не имеют, до чего он путаный.
Смею вас заверить, что такого безалаберного, бессистемного, скользкого и увертливого языка, как немецкий, во всем свете не сыщешь. Вас носит в этом хаосе, как щепку в волнах; а когда вы уже думаете, что нащупали твердую почву среди бултыхания и сумятицы десяти частей речи, вы, перевернув страницу, читаете: "Учащемуся необходимо усвоить следующие исключения". Пробегаете страничку до конца и видите, что исключений больше, чем примеров на самое правило.
И снова вы за бортом - и в поисках нового Арарата вязнете в зыбучих песках неизвестности. Вот какую муку я претерпел и претерпеваю доныне! Каждый раз, как мне покажется, что из четырех загадочных падежей я выбрал единственно правильный, в мое предложение вторгается какой-нибудь замухрышка - предлог, обладающий, однако, чудовищной разрушительной силой, - и все летит вверх тормашками. Допустим, учебник спрашивает о местонахождении некоей птицы (учебнику всегда нужно знать то, что решительно никому не интересно): "Где птица?"- допытывается он. На каковой вопрос я должен ответить - опять таки по учебнику, - что птица залетела в кузницу по причине дождя. Разумеется, ни одна уважающая себя птица в кузницу не залетит, но я обязан держаться учебника. Вот я и начинаю подбирать немецкие слова. Начинаю, конечно, с конца, как и полагается у немцев. И рассуждаю так: Regen (дождь)-слово мужеского рода, а может быть, женского или среднего; ладно, сейчас но время это выяснять. Итак, это либо der Regen, либо die Regen, либо das Regen, смотря по тому, что скажет словарь, когда я к нему обращусь. Предварительно же, в интересах науки, будем исходить из гипотезы, что Regen-мужескою рода. Итак, дождь - der Regen, но лишь при условии, если он дан в исходном положении, то есть только назван, но не дополняет и не объясняет другие слова, - иначе говоря, если он стоит в именительном падеже; но ведь дождь падает на землю и, как водится, лежит на ней лужами, а лежать - это "действие, указывающее на состояние" (по законам немецкой грамматики, лежать-тоже действие), и следовательно, тут требуется дательный падеж - dem Regen. На самом же деле здесь есть указание на переходное действие - дождь не просто лежит, он идет, и даже идет назло птице, а это означает движение, глаголы же, обозначающие движение, требуют после себя винительного падежа, и, следовательно, тут не dem Regen, a den Regen. Составив, таким образом исчерпывающий грамматический гороскоп слова "Regen", я уверенно отвечаю учебнику, что птица залетела в кузницу wegen (по причине) den Regen. Но тут мой учитель вежливо осаживает меня, поясняя, что словечко "wegen", затесавшись в фразу, при всех условиях и невзирая на лица ввергает предмет в родительный падеж, и птица, стало быть, забралась в кузницу "wegen des Regens".
NoB. В дальнейшем из еще более авторитетного источника я узнал, что и на это правило существует исключение, позволяющее говорить "wegen den Regen", - правда, лишь в особо указанных и трудно объяснимых случаях; но исключение это распространяется только на слово "дождь".
Существует десять частей речи, и с каждой хлопот не оберешься. Самое обычное рядовое предложение в немецкой газете представляет собой неповторимое, внушительное зрелище: оно занимает полгазетного столбца; оно заключает в себе все десять частей речи, но не в должной последовательности, а в хаотическом беспорядке; оно состоит из многоэтажных слов, сочиненных тут же, по мгновенному наитию, и не предусмотренных ни одним словарем, - шесть семь слов наращиваются друг на дружку просто так, без швов и заклепок (разумей, дефисов). Такое предложение трактует о четырнадцати - пятнадцати различных предметах, каждый - в своем особом вводном предложении, причем несколько малых вводных включены в одно большое, как круглые скобки в квадратные; наконец, все большие и малые скобки заключены в скобки фигурные, из коих первая стоит в начале величественного предложения, вторая - на середине последней строчки, а уже за нею идет глагол, и только тут вы узнаете, о чем, собственно, речь; следом же за глаголом - как я понимаю, украшения ради-пишущий подсыпает с десяток всяких "haben sind gewesen gehabt haben geworden sein", и прочее и тому подобное, и только теперь импозантное сооружение завершено. Это заключительное "аминь" представляет собой нечто вроде росчерка при подписи: не обязательно, но красиво. Немецкую книгу читать не так уж трудно - надо только поднести ее к зеркалу или стать на голову, чтобы перевернуть порядок слов, - научиться же читать и понимать немецкую газету не способен, по моему, ни один иностранец.
Впрочем, даже немецкая книга не свободна от увлечения вводными предложениями, хотя здесь они укладываются в несколько строк, и раз уж вы добрались до глагола, он кое в чем вам помогает - поскольку вы не все еще перезабыли.
Вот для примера фраза, позаимствованная мною из превосходного популярного романа, она заключает в себе небольшое вводное предложение. Я даю здесь буквальный перевод и ставлю в помощь читателю скобки и дефисы, хотя в подлиннике ни того, ни другого нет. Там вы полностью предоставлены самому себе - добирайтесь как знаете в потемках до отдаленного глагола.
"Когда же он на улице (в-шелку-и-бархате-щеголяющую-и-крикливо-по-последней-моде-разодетую) государственную советницу встретил" и т. д. и т. д.
Я взял это предложение из "Тайны старой девы" г-жи Марлит. Оно построено по всем правилам немецкого синтаксиса; обратите внимание на то, как далеко отстоит глагол от операционной базы читателя. А вот в немецкой газете вы обнаружите глагол разве что на следующей странице; бывает, говорят, и так, что, нанизав колонки две эффектнейших вводных предложений и прочих прелиминариев, пишущий второпях и вовсе забывает о глаголе, -и получается, что читатель зря потратил время и силы: его любознательность осталась неудовлетворенной.
Наша литература тоже отчасти подвержена этой заразе: случаи заболевания вводными предложениями встречаются повседневно в наших книгах и газетах; но у нас это указывает на неопытность автора и некоторое затмение ума, тогда как у немцев это, по видимому, свидетельство литературной изощренности и того фосфоресцирующего интеллектуального тумана, который выдает себя у них за ясность мысли. А между тем ни о какой ясности здесь не может быть и речи. У любого суда присяжных достанет соображения в этом разобраться. Какой ералаш в голове, какое несварение мозгов должно быть у человека, если, желая сказать, что кто то повстречал на улице жену советника, он вдруг перерывает естественный ход событии, своих героев на полдороге и не дает им с места сдвинуться, пока не отбарабанит целый список того, во что героиня была одета. Это явная нелепость. Невольно вспомнишь зубною врача, который, наложив щипцы на ваш зуб и пригвоздив к нему все ваше внимание, вдруг пустится рассказывать бесконечный анекдот, прежде чем сделать роковой рывок. Вводные предложения в зубоврачевании и в литературе одинаково свидетельствуют о дурном вкусе.
У немцев встречается еще одна разновидность скобок: глагол делят на две части, из которых первая ставится в начале увлекательного пассажа, а вторая приберегается к концу.
Трудно представить себе большую путаницу и неразбериху. Такие глаголы называются приставочными. Немецкая литература кишмя кишит приставочными глаголами. И чем дальше обе части глагола отскакивают одна от другой, тем больше доволен собой автор. Один из популярнейших глаголов этого типа reiste ab, что значит - уехал. Поясню на цитате другого романа, - я перевел ее на английский, значительно сократив:
"Наконец чемоданы были уложены, и он - У -, поцеловав мать и сестер и снова прижав к груди возлюбленную Гретхен, которая в своем простеньком кисейном платьице, с единственной туберозой в пышных волнах густых волос, неровным, спотыкающимся шагом спустилась по лестнице, все еще бледная от ужасов и волнений вчерашнего вечера, но мечтая еще хоть раз приникнуть к груди того, кого она любила больше жизни,- ЕХАЛ".
