Юрий Алексеев - Закат боярской республики в Новгороде
Обзор книги Юрий Алексеев - Закат боярской республики в Новгороде
Закат боярской республики в Новгороде
«К Москве хотим»
Юрий Георгиевич Алексеев
Глава 1: «От отчич и дедич»
Необычного гостя ждали в Новгороде январским утром 1460 года. Из Москвы ехал сам Василий Васильевич, «благоверный князь великий Володимерский и Московский и Новогородский и всея Руси». Больше ста лет новгородцы не видели в своих стенах великого князя всея Руси, своего сюзерена,— с тех самых пор, как зимой 1346 года по их зову приезжал великий князь Семен Иванович Гордый. «Правнук храброго князя Александра», как почтительно называет его новгородский летописец, «седе в Новегороде на столе своем» и прожил в городе три недели. С того-то времени ни один великий князь и не бывал в городе святой Софии...
Трудные времена переживала Русская земля. Великий князь, номинальный глава сложной феодальной федерации русских земель и городов, далеко не всегда пользовался реальной властью. Отстаивая свой авторитет, ему приходилось бороться с Тверью и Рязанью, Нижним Новгородом и Суздалем. Ольгерд и Витовт, сильные, энергичные великие князья литовские, десятилетиями продвигались на восток, захватывая одну за другой коренные русские земли. На юго-западе расширялась польская экспансия. Черная Русь с Гродно л Берестьем, Белая Русь с Полоцком и Минском, Червонная Русь и Волынь с Галичем и Львовом, сам Киев, «матерь городов русских», Переяславль Южный, Чернигов и даже Смоленск шаг за шагом переходили под власть иноземных государств. Пережившая Батыево нашествие, разоренная, опустошенная, разграбленная Русская земля не могла оказать эффективного сопротивления грозной туче, наползавшей с запада.
Последние Десятилетия XIV века обозначили важные сдвиги в Политическом и социально-экономическом Строе Руси. На фоне растущего феодального землевладения п хозяйства впервые появились признаки преодоления вековой традиции раздробленности страны Когда-ТО, в далекие времена великой Древнерусской державы, в XI, XII, XIII веках, феодальное раздробление было прогрессивным процессом. На бескрайних просторах Русской земли возникали все новые и новые города с тянущимися к ним землями княжеских и боярских вотчин и черных крестьянских волостей. Росло феодальное землевладение и хозяйство, возрастал прибавочный продукт, создавались условия для обмена, для нового роста городов и развития ремесла, строительства замечательных храмов и дворцов, для подъема материальной и духовной культуры. Многие десятки городов, покрывавшие Русскую землю, становились для своей округи центрами хозяйственной и культурной жизни, превращались в столицы новых княжеств, размножавшихся с каждым поколением. Этот вековой процесс продолжался и после Батыева нашествия, но в новых, гораздо более трудных условиях. Ярлык на великое княжение давался теперь ханом, ордынские послы сажали очередного великого князя на владимирский стол. Экономическое развитие страны замедлялось непрерывными нашествиями, большими и малыми, и выплатами даней.
Время шло. Маленькие местные рынки раздробившихся княжеств становились слишком тесными для растущего производства. Слабые мелкие князья переставали быть надежной политической силой. Рост духовной культуры, приведший к замечательному феномену «русского Возрождения», поднимал национальное самосознание выше интересов маленьких княжеских, мирков. Великая победа на Куликовом поле, одержанная союзом русских земель во главе с Москвой, не привела к падению ордынского ига, но обозначила важнейший перелом в русско-ордынских отношениях — переход Руси от пассивной обороны к активной борьбе за свое освобождение. Эпоха Дмитрия Донского, правителя и полководца, на котором, по выражению Ключевского, лежит яркий отблеск славы Александра Невского, была переломной и во внутренних отношениях Руси, и в ее самосознании. Впереди был еще целый век раздробленности и ига, но страна уже выходила на новый путь. Постепенно складывалось политическое единство на новой основе —в форме централизованного феодального государства.
Великий князь Василий Васильевич, которого встречали новгородцы утром 20 января 1460 года, ехал в Новгород «мирно, якоже ему возлюбилося, к святей Софии... на поклон, и к честным гробам иже в святых, в святей Софии лежащих». Так, во всяком случае, представлял себе цели его поездки новгородский летописец.
Но так ли было на самом деле? За сто пятнадцать лет, протекших после того, как в Новгороде «седе на своем столе» Семен Иванович Гордый, многое изменилось в отношениях между Новгородом и великокняжеской властью.
Господин Великий Новгород не знал татарских ратей — хищные «царевичи» не грабили его земли. С тезе-пор как в 1259 году Александр Невский сумел предотвратить конфликт Новгорода с ордынскими послами, хан оставил Новгород в покое и не вмешивался в дела великого северного города. Не знала Новгородская земля и княжеских усобиц. Каждый князь, приезжавший на Новгородский стол, в обязательном порядке заключал договор с городской общиной и целовал крест, обязуясь «держати... Новгород по пошлине... Грамот... не лосужати... Мужа... без вины волости не Георгиевский собор Юрьева монастыря лишати... Без посадника... волости не раздавати, ни грамот даяти... Волостки... новгородских своими мужами не держати, но держати мужи новгородьскыми... Закладников... не приимати... ни сел... держати по Новгородьской волости... За Волок... своего мужа не слати, слати новгородца...».
По рукам и ногам, в мелочах и в существенном, опутывала князя новгородская, боярская конституция. Охотиться можно было не ближе чем" за 60 верст от города, «звери гонить»-—только летом на Взваде, на Русу ездить —раз в три зимы, на Ладогу — раз в три лета. Находясь у себя в «Суздальской земле», как новгородцы по старой традиции называли Владимир и другие города междуречья Волги иОки, великий князь терял всякую власть в Новгороде — он не мог здесь ни «рядити», ни «волостии... роздавати».
И Ярослав Всеволодович, отец Александра Невского, и последующие великие князья заключали с Новгородом такие договоры, целовали крест «по любви, в правду, без всякого извета».
Сильно отличались новгородские порядки, новгородская «пошлина» (феодальная традиция) от суздальской. Приезжая на берег сурового, величавого Волхова, великий князь попадал в другой мир. Новгородские бояре, подлинные полновластные хозяева города, не зависели от воли и милости великого князя. В отличие от знаменитого Даниила Заточника, современного Ярославу Всеволодовичу мыслителя-резонера, новгородец не мог бы сказать: «Княже мои, господине! Вси напитаются от обилия дому твоего, аки потоком пищи твоея...»
Бояре, члены городской общины, плоть от плоти и кость от кости ее, сами щедро питали себя «от обилия» Господина Великого Новгорода. Не князь, а вече во главе с посадниками давало новгородским феодалам жалованные грамоты на землю. Еще внук Мономаха, великий князь Изяслав Мстиславич, не мог распорядиться селом Витославичами иначе, как «испрошав>: позволение «у Новгорода». Посадники и тысяцкие Великого Новгорода и его концов, руководя вечем, раздавали, земли боярам и монастырям, устанавливали границы феодальных вотчин («а обод тое земли по сей грамоте...»), гарантировали их неприкосновенность («а стоятй за ту землю... посадником, и тысяцким, и бо-яром, и житьим людем...»), определяли крестьянские повинности в пользу Господина Великого Новгорода («давати им поралье посадницы и тысяцкого»). Власть над землями и их податным населением была прочно в руках боярства. Этой властью оно дорожило больше всего — именно эта власть, опиравшаяся на вече, и делала бояр независимыми от далекого великого князя, служила гарантией и источником их собственного богатства, их влияния в самой городской общине, в концах и улицах великого города.
Бояре со своими дружинами с незапамятных времен ходили за данью в далекие северные края, богатые пушниной. Еще во времена Андрея Боголюбского дружина Даньслава Лазутинича билась здесь, за Волоком, с воинами знаменитого суздальского князя. Походы за данью становились все чаще. За Мезень и Печору, до Мурмана и Оби ходили новгородские промышленники, а Подвинье было прочно освоено боярами. По Двине и ее притокам среди богатейших лесных и рыбных угодий на сотни верст тянулись вотчины Селезневых и Лошинских, Горошковых и Онаньиных, Офонасовых и Степановых и других новгородских бояр, перемежаясь с землями зависимых от Господина Реликого Новгорода местных жителей во главе с их старостами. Эти-то вотчины и земли и были главными источниками богатств, стекавшихся в город святой Софии. По рекам и сухим путем нескончаемым потоком шли в Новгород продукты лесных промыслов и даней— ценнейшие экспортные товары. На берегах Волхова соболя и куницы, несметные «сорока» беличьих и горностаевых шкурок попадали в руки ганзейских купцов. Веками заморская торговля Новгорода шла через Ганзейский двор на Торговой стороне. Энергичные немецкие купцы, члены союза ста городов, держали и своих руках всю торговлю Северной Европы. По хмурым волнам Балтики в обмен на новгородскую пушнину шло серебро и золото, бочки дорогого вина, кипы сукна, драгоценности, изысканная утварь, скапливаясь в боярских усадьбах, в подвалах богатых новгородских церквей.
