Дмитрий Винтер - 1612. Все было не так!
Обзор книги Дмитрий Винтер - 1612. Все было не так!
Дмитрий Винтер
1612. Всё было не так!
Введение
День национального единства – достаточно новый праздник, однако отмечается он в связи с событием, которое уже давно считается одним из важнейших в истории Отечества, – с освобождением Москвы от поляков. Неудивительно, что 1612 год успел обрасти мифами. Вот некоторые из них.
Миф первый. Россия победила, конечно, в борьбе с извечным врагом – Западом, который спит и видит, как бы нас «извести».
Миф второй. Наша страна принципиально не хотела становиться Европой и поэтому отвергла на своем троне и Лжедмитрия I, и Владислава, и всех прочих европейских (или европеизированных, или претендовавших стать таковыми) претендентов на корону Московского царства.
Миф третий. При этом победила Россия, созданная Иваном Грозным. Смута – это результат ослабления страны без «сильной руки» Грозного царя и его опричников. «Если бы Иван Грозный дорезал до конца пять боярских родов, не было бы никакой Смуты», – это еще Сталин говорил. Ну, «не дорезал» – это сталинистам простительно, у них такого, чтобы «не мало» стреляли и сажали, по-моему, вообще не бывает, но применительно к Смутному времени многие отнюдь не глупые и не просталински настроенные люди и сегодня так думают.
С третьим мифом тесно связан миф четвертый, на мой взгляд, самый гнусный и омерзительный миф нашей истории: свобода вредна России в принципе. Одно из последних по времени высказываний, озвучивших этот миф, – заявление в июне 2012 г. известного «борца за несвободу» (определение, данное людям таких взглядов Евгением Евтушенко) Михаила Антонова. Вот дословно текст этого заявления: «Носителем этой мощи (централизованного государства) была именно номенклатура – величайшее российское ноу-хау, позволявшее на протяжении почти всей нашей истории… мобилизовать все ресурсы на решение тех задач, которые в данный момент становились судьбоносными… Единство, нераздельность власти – это основа русской государственности, отступление от которой почти всегда приводило к разорению, а то и к распаду страны»[1]. В общем, по-моему, все понятно: стоит ослабить железную хватку, как страна распадается. Вот и в Смуту, по Антонову (если рассуждать логически), отступление от самодержавия привело Россию на грань гибели.
Однако все эти мифы, мягко говоря, не соответствуют действительности.
В Смутное время Россия вступила практически в том виде, в каком была создана Иваном Грозным. Крайности «опричного» террора с его смертью прекратились, однако принципиально система не менялась до самого 1610 г., когда наступил ее полный крах. Чтобы понять это, необходимо ответить на ряд вопросов.
Какое государство и с чьей помощью создал Иван Грозный? На чем оно «стояло»? Чем вошло в историю? Кто на самом деле одерживал победы и спасал страну от поражений при Грозном и после него?
И более важные вопросы: сильно ли страна, вошедшая в 1604 г. в Смуту, отличалась от той страны, которую Иван Грозный оставил своим преемникам двадцатью годами раньше? Ускорило или замедлило правление Ивана Грозного наступление Смуты? И вообще, была бы она без него?
И, наконец, вопрос вопросов: что вообще привело к Смуте – следование принципу «единства и нераздельности власти» или, напротив, отступление от этого принципа?
Так вот, выскажу свое мнение, и можете не соглашаться: ответ на эти вопросы не оставляет от мифа о полезности для нашей страны деспотизма («единства, нераздельности власти») камня на камне.
Далее, утверждение о победе над «извечным врагом – Западом» также не выдерживает критики хотя бы потому, что Запад тогда (и много веков потом) не был единым, согласованно действующим целым. Тут тоже имеется много вопросов. Кто и с кем боролся тогда в Европе? Кого, когда и как поддерживала Россия? И всегда ли она поддерживала одних и тех же? И почему? Зачем Антоний Поссевин приезжал к Грозному царю? Кто и что не простил Борису Годунову и Лжедмитрию I?
Как происходили все события Смутного времени, через какие перипетии пришлось пройти нашей стране на пути от доопричного благополучия через начало гибели страны в годы Большого террора 1564–1584 гг., через кровавую трясину Смуты к Возрождению и к обновлению – об этом рассказывает предлагаемая книга.
Путь к пропасти
Россия – Евразия перед «самодержавной революцией»
Как-то так в последние годы в нашей исторической науке стало принято считать, что Россия – Московия от момента своего основания (XIV–XV века) была азиатской по своей социально-политической организации страной. В Европу наша страна вошла только в XVII–XVIII вв. (тут мнения расходятся – то ли при первых Романовых, то ли при Петре I, то ли при Екатерине II).
Известный историк А.Л. Янов, однако, доказывает, что Россия изначально была Европой, называя период от 1480-го (свержение ига Золотой Орды) до 1560 г. (поворот Ивана Грозного к Опричнине, который этот автор определяет как «самодержавную революцию», хотя, на мой взгляд, правильнее говорить о «самодержавной контрреволюции») «европейским столетием России»[2].
В то же время А. Янов весьма негативно относится к евразийству – и имеет для этого серьезные основания. Идеология евразийства (я говорю не о таких уродливо-трагикомических личностях, как А.Г. Дугин, но о куда более приличных евразийцах 1920—30-х гг. и Л.Н. Гумилеве) являлась до предела антизападной, антилиберальной и тоталитарной. Я не буду тут повторяться – позиция всех этих авторов достаточно хорошо известна.
Однако и противники евразийства не желали видеть в нем ничего, кроме Чингисхана и «свирепой диктатуры со сгибанием всех инакомыслящих в бараний рог»[3]. Несомненно, что эта черта в евразийстве присутствует и подлежит однозначному отрицанию, но нет ли тут опасности «выплеснуть с водой и ребенка»? В евразийстве есть положение, которое я лично считаю абсолютно правильным, которого не хотят видеть критики евразийцев, – представление о России как об органическом единстве восточных славян и населения (преимущественно тюркского) Великой Степи. И это положение евразийства отнюдь не противоречит ни либеральным и демократическим ценностям, ни интеграции России в Европу.
Помимо России, в Евразийское пространство входят, как принято считать, восточнославянские Украина (без Галичины) и Белоруссия и степные Казахстан и Киргизстан. Так вот, практически все эти территории и их народы (вернее, их предков…) объединило Русско-Кипчакское полицентрическое государство Владимира Мономаха[4]. Оно было евразийским, но оно однозначно было и европейским. И оно не было имперским: победив в долгой войне половцев-кипчаков, Мономах не стал порабощать их и унижать, но предложил отношения партнерства и симбиоза.
Кстати, во второй половине 2008 г. проводился конкурс «Имя Россия». Так вот, подлинное «Имя Россия» – это Владимир Мономах, собственно, и создавший Российское евразийское государство, как мы его понимаем. Все прочие правители страны от Александра Невского до нынешних создавали, хорошо или плохо, свои государственные конструкции на том фундаменте, который заложил Мономах.
При этом держава Мономаха была не только не имперской, но и для своего времени демократической: русские княжества и половецкие (кипчакские) ханства сосуществовали в ней на равных, в Степи царила степная демократия, на Руси – вечевая. Это неимперское и для своего времени демократическое евразийское государство просуществовало с 1110-х по 1230-е годы и было уничтожено Батыевым нашествием.
При Орде поначалу задавили степную демократию, сменив ее ханской деспотией, что было связано с непрерывными захватническими войнами Чингисидов и, как следствие, – созданием постоянных силовых структур как аппарата подавления, на отсутствии каковых степная демократия, собственно, и держалась. «Народ, угнетающий другие народы, не может быть свободным: военная сила, которую он создает для их подавления, с неизбежностью оборачивается против него самого», – это ставшее хрестоматийным выражение Ф. Энгельса[5], пожалуй, подходит к евразийским кочевникам больше, чем к кому-либо еще.
Затем наступила очередь русской вечевой демократии. Уже в XIV в. на Руси не осталось веча нигде, кроме Новгорода и Пскова, но и там уже Александр Невский в 1255–1257 гг., опираясь на Орду, силой заставил народ принять неугодного князя (своего сына Василия)[6]. Князья быстро усвоили привычку грозить «позвать татар» при любом недовольстве подданных их политикой; со своей стороны, руководство Орды столь же быстро осознало, что с одними князьями дело иметь легче, чем еще и с боярами, не говоря уже о «широких народных массах»[7], и поддерживало укрепление деспотических тенденций в княжеской власти.
![Дмитрий Калюжный - Другая история Московского царства. От основания Москвы до раскола [= Забытая история Московии. От основания Москвы до Раскола]](/uploads/posts/books/217495/217495.jpg)
