Руслан Скрынников - Самозванцы в России в начале XVII века. Григорий Отрепьев
Обзор книги Руслан Скрынников - Самозванцы в России в начале XVII века. Григорий Отрепьев
Р. Г. Скрынников
Самозванцы в России в начале XVII века. Григорий Отрепьев
Введение
Процесс объединения русских земель вокруг Москвы привел в конце XV века к образованию единого Русского государства. Преодоление феодальной раздробленности дало возможность русским сбросить монголо-татарское иго и возродить независимое государство. Монгольская власть потерпела крушение, Золотая Орда распалась.
В XVI веке Россия пережила экономический расцвет и добилась крупных внешнеполитических успехов. В правление Ивана Грозного русские войска сокрушили Казанское и Астраханское ханства и укрепились в Нижнем Поволжье. Ермак с казаками разгромил хана Кучума в Зауралье и положил начало присоединению Сибири к России. В ходе кровопролитной Ливонской войны Русское государство заняло ряд морских портов в Прибалтике и основало «нарвское мореплавание», связавшее страну с Западной Европой по кратчайшим морским путям. Но война за Балтику кончилась поражением. Россия утратила все завоевания в Ливонии.
В начале XVII века Русское государство вступило в полосу экономического упадка, внутренних раздоров и военных неудач. Настало Смутное время, ввергшее народ в пучину бедствий. Государство пережило национальную катастрофу. Оно стояло на грани распада. Внутренний конфликт подорвал силы огромной державы. Враги захватили крупнейшие пограничные крепости страны — Смоленск и Новгород, а затем заняли Москву. Бедствия породили широкое народное движение. В лихую годину проявились лучшие черты русского народа — его стойкость, мужество, беззаветная преданность Родине, готовность ради нее жертвовать жизнью. В час смертельной опасности народные массы встали на защиту Родины и отстояли ее независимость.
В событиях начала XVII века участвовали все сословия, и каждое выдвинуло своих вождей. Из среды боярства вышли такие яркие фигуры, как Федор-Филарет Романов и Михаил Скопин-Шуйский. Дворянство дало стране Дмитрия Пожарского и Прокопия Ляпунова, вольные казаки — Ивана Болотникова и Ивана Заруцкого, посадские люди — Кузьму Минина, духовенство — патриарха Гермогена и целую плеяду самозванцев.
Бедствия Смутного времени потрясли ум и душу русских людей. Современники винили во всем проклятых самозванцев, посыпавшихся на страну как из мешка. В самозванцах видели польских ставленников, орудие иноземного вмешательства. Но то была лишь полуправда. Почву для самозванства подготовили не соседи России, а глубокий внутренний недуг, поразивший русское общество.
В правление Бориса Годунова дворянство добилось отмены Юрьева дня. Испокон веку русский крестьянин, уплатив рубль «пожилого» (пошлина за «выход»), мог покинуть своего землевладельца в последние дни осени и по первому санному пути отправиться на новые земли в поисках лучшей доли. Осенний Юрьев день был для земледельца светом в окошке. В конце XVI века на крестьянские переходы был наложен запрет, или, как тогда говорили, «заповедь» (отсюда — «заповедные лета»). Поначалу ни помещики, ни крестьяне не предвидели, к каким последствиям приведет отмена выхода в Юрьев день. Все думали, что введение заповедных лет — мера временная. Крестьян тешили надеждой, что им надо подождать совсем недолго — до «государевых выходных лет», и их жизнь потечет по старому руслу. Но шли годы, и крестьяне начинали понимать, что их жестоко обманули. Тогда-то в русских деревнях и родилась полная горечи поговорка: «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!»
Столкновение интересов феодального государства и дворянства, с одной стороны, закрепощенных крестьян, тяглых посадских людей, холопов и других групп зависимых людей — с другой, явилось источником социального кризиса, породившего Смуту.
Коллизии гражданской войны затронули не только низы, но и верхи русского общества. От времен феодальной раздробленности Россия унаследовала могущественную аристократию, представительным органом которой была Боярская дума. Московские государи принуждены были делить власть со своими боярами. Опираясь на опричнину и дворян, Иван IV попытался избавиться от опеки Боярской думы и ввести самодержавную систему управления. Могущество знати было поколеблено, но не сломлено опричниной. Знать ждала своего часа. Этот час пришел, едва настало Смутное время.
Дробление древних боярских вотчин сопровождалось увеличением численности феодального сословия и одновременно резким ухудшением материального положения его низших слоев. Подле знати, владевшей крупными земельными богатствами, появился слой измельчавших землевладельцев — детей боярских. Кризис феодального сословия был преодолен благодаря созданию на рубеже XV–XVI веков поместной системы. Ее развитие открыло мелким служилым людям путь к земельному обогащению и способствовало формированию дворянства, значительно усилившего свои позиции в XVI веке. Крупные фонды вотчинных земель сохранились в Центре, тогда как поместье получило наибольшее распространение в Новгороде, на южных и западных окраинах государства.
К началу XVII века поместье подверглось такому же дроблению, как и боярские вотчины в XV веке. Численность феодалов вновь увеличилась, тогда как фонды поместных земель остались прежними. На этот раз кризис приобрел более глубокий характер. Низкие и наиболее многочисленные прослойки поместного дворянства оказались затронуты процессом социальной деградации. Оскудевшие помещики не могли более служить в конных полках («конно, людно и оружно») и переходили в разряд детей боярских — пищальников. Многие из таких пищальников не имели крепостных крестьян, а часто и холопов, сами обрабатывали землю, т. е. фактически выбывали из феодального сословия. Не случайно главными очагами гражданской войны на первом ее этапе стала Рязанская и Путивльская «украины», где процесс дробления поместья протекал весьма интенсивно. Во вновь присоединенных южных уездах (Елец, Белгород, Валуйки и др.) власти спешили организовать поместную систему, чтобы создать себе опору в лице степных помещиков. Наряду с безземельными детьми боярскими поместья в «диком поле» получали казаки, крестьянские дети и прочие разночинцы. На юге не было ни возделанных под пашню земель, ни крепостных крестьян, и потому к началу гражданской войны поместная система не успела пустить тут глубокие корни. Новые помещики принуждены были сами «раздирать» ковыльную степь. В ряде уездов их привлекали к отбыванию барщины на государевой десятинной пашне. Как и многие рязанские дети боярские, большинство южных помещиков служили пищальниками в местных гарнизонах.
Кризис феодального сословия стал одним из главных факторов гражданской войны в России. Но значение его до сих пор недостаточно изучено.
Вторжение самозванца, принявшего имя младшего сына Грозного — Дмитрия, положило начало новому этапу в развитии Смуты.
Истории самозванства посвящена обширная литература. Первоначально все внимание историков было сосредоточено на вопросе о том, кто скрывался под личиной Лжедмитрия I. Большинство историков придерживалось мнения, что имя сына Грозного принял беглый чудовский монах Григорий Отрепьев. Но самый крупный знаток Смутного времени С. Ф. Платонов пришел к заключению, что вопрос о личности самозванца не поддается решению. Подводя итог своим наблюдениям, историк с некоторой грустью писал: «Нельзя считать, что самозванец был Отрепьев, но нельзя также утверждать, что Отрепьев им не мог быть: истина от нас пока скрыта»[1].
Столь же осторожной была точка зрения В. О. Ключевского. Как отметил этот историк, личность неведомого самозванца остается загадочной, несмотря на все усилия ученых разгадать ее; трудно сказать, был ли то Отрепьев или кто другой, хотя последнее менее вероятно. Анализируя ход Смуты, В. О. Ключевский с полным основанием утверждал, что важна была не личность самозванца, а роль, им сыгранная, и исторические условия, которые сообщили самозванческой интриге страшную разрушительную силу[2].
Советские историки сконцентрировали усилия на изучении острого социального кризиса начала XVII века, породившего самозванщину, тогда как вопрос о происхождении самозванцев оставался в тени. М. Н. Покровский рассматривал Лжедмитрия I как крестьянского царя. И. И. Смирнов отверг эту оценку и высказал мысль, что выступления низов в пользу «доброго царя» Дмитрия в начале XVII века явились выражением «царистской» идеологии угнетенных масс, выступавших против феодального гнета. Будучи неспособными сформулировать программу нового политического устройства, выходящую за рамки традиционного монархического строя, угнетенные добивались свержения плохого царя и замены его добрым, способным защитить народ от притеснений «лихих бояр» и оградить от социальной несправедливости. Лозунг «хорошего царя», как считает И. И. Смирнов, представлял собой своеобразную крестьянскую утопию.
