Андрей Кофман - Америка несбывшихся чудес
Дорога на север пролегала по безлюдной каменистой полупустыне, где редко-редко попадались крохотные деревушки. Дойдя до Кульякана, северного аванпоста испанцев в Мексике, Коронадо понял, что с таким караваном да в такой местности путь растянется на много месяцев и кончится массовой гибелью людей от голода и жажды; тогда он принял решение: пусть две трети войска останутся и пойдут медленно, а сам он с отрядом в сто человек, носильщиками, рабами и стадом скота двинется вперед форсированным маршем. В августе в письме вице-королю Коронадо похвалил собственную прозорливость: «Я уверен, что это было удачное решение — оставить позади часть войска, поскольку переход оказался столь трудным, что вряд ли мы бы смогли завершить предприятие к концу года, а если бы и смогли, то ценой множества жизней». Да, путь к Сиволе был вовсе не таким приятным, каким его рисовал в своем «Донесении» преподобный отец. Где прекрасная дорога? Где густонаселенные долины? Где триумфальные арки из цветов в каждом селении? Где индейцы, обвешанные украшениями из бирюзы? Три месяца экспедиция двигалась через пустыни и полупустыни, испытывая постоянную нехватку пищи и воды. Лошади гибли от истощения. Началось повальное дезертирство индейцев и негров-рабов. «Все, о чем докладывал святой отец, оказалось прямо противоположным, — с горечью свидетельствовал Коронадо, — и среди прочего ложью оказалось его утверждение, будто дорога будет ровной и хорошей». Понятное дело: когда тебя несут на руках и кормят с ложечки, любая дорога покажется гладкой. Солдаты впали в уныние, подозревая, что и все остальное будет столь же соответствовать истине; но фрай Маркос не уставал приободрять их, расписывая чудеса и богатства страны Сибола.
Когда в середине июня 1540 г. конкистадоры достигли Чичильтикале, людей шатало от голода. Здесь Коронадо рассчитывал получить помощь с кораблей, поскольку фрай Маркос утверждал, будто это селение находится в пяти лигах от моря. Через два дня отряд, посланный к морю, возвратился с удручающим известием: до моря не меньше пятнадцати дней пути. «Мы все испытали величайшее беспокойство и тревогу, видя, что все оказывается обратным тому, что монах сообщал Вашей милости». Из-за острой нехватки провизии Коронадо был вынужден покинуть Чичильтикале, не дав людям отдыха. «Мы шли, нигде не задерживаясь, поскольку были столь истощены, что я думал, мы все умрем от голода, ежели промедлим хоть день…» На этом, последнем перед Сиболой отрезке пути пало два десятка лошадей, погибло несколько индейцев и негров и умер один испанец, объевшись ядовитыми кактусами.
Но вот наконец все мытарства позади, и конкистадоры, сгорая от нетерпения, поднялись на возвышенность, откуда фрай Маркос наблюдал величественную панораму богатейшего города.
* * *Испанцы взревели от ярости. И это город больше Мехико?! История не донесла до нас, что именно в тот момент Коронадо сказал Маркосу Может статься, он ему вообще ничего не сказал, лишь выразительно на него посмотрел. Но я бы не пожелал читателю, чтобы кто-нибудь и когда-нибудь на него посмотрел с таким выражением. Солдаты — те были попроще, и они, по свидетельству хрониста похода Педро де Кастаньеды, «осыпали Маркоса такими ужасными проклятиями, что да хранит его Господь!».
Так что же увидели испанцы? То ли небольшое селение, то ли одно большое неказистое строение: дома, сложенные из сырцовых кирпичей, плотно лепились друг к другу и были расположены ярусами, издали напоминая пчелиные соты. Многочисленные комнаты этого огромного дома, каждая для отдельной семьи, соединялись лестницами, террасами и переходами. Такие необычные строения, получившие название «пуэбло» (что по-испански означает «поселение»), частью уцелели до наших дней и охраняются как памятники древнего индейского зодчества. Конкистадоры вышли к пуэбло Хавикух индейцев племени зуни.
Предоставим слово Коронадо. «Остается сказать о королевстве или провинции Семи Городов, о коей преподобный отец докладывал Вам. Дабы не быть многословным, могу уверить Вас, что он не сказал правды ни в чем из того, что сообщил, и в действительности все прямо противоположно его рассказам, за исключением названий городов и больших каменных домов. Хотя они вовсе не изукрашены бирюзою и не сложены из известняка или настоящих кирпичей, это тем не менее очень хорошие дома в три, четыре или даже пять этажей, где есть неплохие комнаты с коридорами и подземные помещения с печами, рассчитанные на зиму…[66]
Семь Городов — это семь небольших деревень с такими домами, как я описал. Деревни расположены в радиусе четырех лиг. Все вместе они называются Сибола».
И все-таки непостижимо, каким же образом преподобный отец увидел в пуэбло Хавикух «город, превосходящий Мехико». Педро де Кастаньеда утверждает, что Маркос был попросту отъявленным лгуном и не подходил к Сиболе ближе, чем на сотню миль. Историки в своем большинстве разделяли эту точку зрения и были уверены, что Маркос струсил и повернул назад, как только узнал о гибели Эстебанико. Но зачем тогда он врал? Разве не понимал, возглавляя экспедицию, что ложь обнаружится?
Справедливости ради приведем иное мнение. Его высказал конце XIX в. замечательный ученый, пионер североамериканской археологии Адольф Банделье. «На протяжении более чем трех столетий характер этого человека обрисовывался на редкость неверно, — писал он о Маркосе. — Его действия и поступки извращались. Его слова толковались превратно». Банделье считает, что в «Донесении» фрай Маркос был «удивительно точен». Не следует забывать, что о богатствах страны Сибола он сообщал в основном со слов полукочевых индейцев, которые действительно воспринимали пуэбло как большие города. «Когда фрай Маркос говорит о королевствах, королях, городах и провинциях, обозначая этими словами простые деревни с их выборными вождями, то его не следует за это порицать. Такова была терминология, номенклатура той эпохи…» Этот довод Банделье тоже справедлив и в полной мере относится к Южной Америке, где конкистадоры на каждом шагу находили «королевства» и «провинции». Наконец, главный вопрос — насчет размеров пуэбло Хавикух. «На расстоянии, — свидетельствует ученый, — любое пуэбло с его высокими домами в несколько этажей кажется много больше, чем оно есть на самом деле». Человек, не знающий устройства пуэбло, где нижние этажи занимают складские помещения, всегда переоценивает количество его жителей. Притом, подчеркивает Банделье, Маркос сравнивал Сиболу именно с Мехико, в котором и шестьдесят лет спустя, в начале XVII в., насчитывалось четыре тысячи испанских жителей. И вовсе не его вина, что все восприняли эти слова так, будто он говорит о Теночтитлане.
И все-таки, даже если принять во внимание доводы Банделье, утверждения Маркоса оставляют престранное впечатление. Современный немецкий археолог Курт Вальтер Керам категорично заявляет по этому поводу: «Человек, которого так превозносит… поборник истины Банделье, несомненно, был не в своем уме в тот момент, когда он бросил первый взгляд на Сиболу…» Обвинение вряд ли справедливое. Нет, фрай Маркос был в своем уме, а главное, он пребывал в своей эпохе — и это многое объясняет. Скорее всего, он увидел именно то, что очень хотел увидеть. В то чудесное время такое случалось сплошь да рядом.
КонкистадорыНо вернемся в тот злосчастный день, когда конкистадоры увидели Сиболу. Куда больше, чем в золоте, испанцы нуждались в пропитании, и потому Коронадо без промедления ринулся в атаку. Индейцы осыпали наступавших градом стрел и камней. Коронадо приказал аркебузирам и арбалетчикам выбить туземцев со стен и крыш домов, но, по его словам, «тетивы арбалетов вскоре полопались, а аркебузиры ничего не могли сделать, ибо они были столь истощены и слабы, что еле держались на ногах». Испанцы бросились на приступ. Коронадо, облаченный в великолепные доспехи, шел впереди и стал главной мишенью для индейцев. Его дважды сбивали наземь огромными камнями и ранили стрелою в ногу. Но отдадим должное необыкновенной скромности Коронадо, который в своем письме счел нужным пояснить вице-королю: «Индейцы целились в меня лишь потому что мои позолоченные доспехи горели и переливались на солнце, поэтому мне досталось больше других, а вовсе не потому, что я сражался впереди или лучше всех. Нет, идальго и солдаты бились храбро, как и следовало ожидать».
Угроза голодной смерти придала испанцам сил, и они все же захватили поселение. «Там, — пишет Кастаньеда, — мы нашли то, что было для нас дороже золота и серебра; много маиса, бобов и кур».
Взаправдашняя Сибола предстала перед испанцами во всей своей неприглядности. Не было здесь и в помине могущественного правителя; не было великих городов с кварталами золотых дел мастеров; и входы в жилища не украшали драгоценные камни; и стены комнат не покрывались бирюзою; и жители ели из простецкой глиняной посуды… Быстро развеялись и прочие миражи. С горечью сообщал Коронадо: «Королевство Тотонеак, каковое так восхвалял преподобный отец, уверяя, будто оно полнится неисчислимыми богатствами и что там производят одежду, на самом деле, по словам индейцев, это озеро, на берегу которого стоят пять или шесть домов. Там были и другие дома, но нынче они разрушены войной. О королевстве Марата местные индейцы вообще ничего не слыхали. Королевство Акус — это небольшое селение, где выращивают хлопчатник…» Конкистадоры были так злы на Маркоса, что Коронадо, опасаясь за его жизнь, предпочел отослать монаха в Мехико.
