Николай Вехов - Новая Земля - самый крупный и экзотический архипелаг на севере России (статья)
Флора и растительность (природные зоны). В отличие от всех других высокоширотных архипелагов циркумполярной области Новая Земля лежит в двух природных зонах. Чуть больше трети архипелага (остров Южный примерно до 72° с. ш.) занята арктическими тундрами, причем на прибрежных участках встречаются равнинные варианты тундрово–арктической растительности. А во внутренних, более возвышенных,
ландшафтах — горно–арктические тундры. В приморской части острова Южного равнинные варианты арктических тундр идут до пролива Маточкин Шар (примерно до 73° с. ш.), хотя его горная область уже занята горно–арктическими вариантами полярных пустынь.
Севернее главного разделительного рубежа островов архипелага — Маточкина Шара, характер растительности коренным образом меняется. Тут даже на побережье практически отсутствуют равнинные участки (они представлены небольшими фрагментами) и доминируют низкогорья. Поэтому горные тундровые группировки выходят к самому морю, а в центральной, самой возвышенной, части распространены горно–арктические варианты полярных пустынь, в отдельных точках также выходящие непосредственно к морю.
Последние участки горных вариантов арктических тундр идут в береговой области острова Северного примерно до широты полуострова Адмиралтейства (до 75° с. ш.), а севернее начинается уже царство полярных пустынь, представленных своим южным вариантом. В этой части архипелага, где по периферии Северного острова суша поднялась из моря или освободилась от отступающих ледников сравнительно недавно, распространены еще мало изменившиеся в эволюционном плане первичные ландшафты с похожими на лунные пейзажами и примитивными, мало структурированными почвами. Полярные пустыни узкой полосой (с максимальной шириной не более 2–6 км) идут вдоль кромки моря до самой высокоширотной точки архипелага, опоясывая его с баренцевоморской и карской сторон. Внутренняя же часть острова — область безжизненных покровных ледников.
Главная особенность природных зон архипелага — значительное разнообразие растительности (известно более 240 видов наземной флоры), что связано с протяженной широтной вытянутостью Новой Земли и близостью ее к материковой суше. И арктические тундры, и полярные пустыни по многообразию флоры существенно отличаются от таких же природных областей в других районах Арктики. Это связано с наличием самых разнообразных условий обитания на островах и микрозональных рефугиев (убежищ), предопределивших в периоды климатических смен на Земле (похолодания и потепления климата) беспрепятственные миграции и проникновение теплолюбивых растений соответственно с юга, из материковых тундр через остров Вайгач, на север (во время потеплений климата) или, наоборот, продвижение и опускание далеко на юг холодолюбивых растений севера (из полярных пустынь и их аналогов) на юг, закрепление подобных мигрантов в составе растительных комплексов.
Свидетельствами более комфортных для биоты условий на высокоарктических островах в истории этой области Земли является присутствие в составе растительности гидрофильных видов. Для таких из них, как, например, рдест гребенчатый, по несколько видов дюпонции и фиппсии, арктофила желтая, лютики Палласа, гиперборейский и другие, хвостники ланцетный и обыкновенный, сабельник болотный, шелковник неукореняющийся, калужница болотная, Новая Земля — единственный среди высокоширотных архипелагов район, где известны эти водные и околоводные растения, что придает всему архипелагу экзотический вид. У оказавшегося вблизи водоемов исследователя вдруг создается впечатление, что он на материке, на несколько градусов по широте южнее, в иной природно–географической области. Почти как у Жюля Верна в его «Детях капитана Гранта» или у Артура Конан — Дойля среди участников экспедиции в «Затерянный мир». Для части подобных растений новоземельские местообитания — самые северные из ныне известных в Европе. Теплолюбивыми реликтами, свидетелями более благоприятных, чем современные условия на островах, на архипелаге являются «сухопутные» морошка, голубика, два вида папоротника цистоптерис, грушанка круглолистная, иван–чай длиннолистный и широколистный, кастиллея лапландская, карликовая березка, незабудка болотная, ряд других растений. Эти виды сохранились в микроубежищах — в защищенных от сильных северных ветров котловинках, в расщелинах скал, на склонах южной экспозиции, где нагретые грунты и камни создают благоприятные температурные условия, обусловливают цветение растений и вызревание семян, что является необходимым условием существования во времени их популяций.
Экзотический вид имеют и ландшафты в полосе южных вариантов полярных пустынь. Это почти сплошные массивы галечника, валунов, первичных, неструктурированных грунтов, высвободившихся из–под стаивающих ледников, или намытые морскими волнами отложения. Как в настоящей пустыне жаркого пояса Земли, тут нет сплошного покрова из сосудистых растений, и даже такие примитивные растительные формы, как мхи и лишайники, образуют небольшие скопления только в ложбинах, в защищенных от ветра местах, т. п. экотопах. Примитивные, почти совсем лишенные растительности первичные ландшафты испытывают настоящий дефицит влаги; озера и реки здесь скорее исключение, чем правило. Отдельные сосудистые растения, их чахлые куртинки вместе с мхами и лишайниками отмечены в весьма экзотических локусах, опять же подобных пустыням жаркого юга. Дефицит органики и влаги, общий для южных и северных пустынь, обусловливает единый для таких ландшафтов тип растительности — это своеобразные оазисы, порой имеющие площади в несколько десятков квадратных сантиметров или даже размером с чайное блюдце, образовавшиеся на приморской террасе на выбросах останков погибших морских животных (китов, кашалотов, моржей, тюленей) или плавника. Такие скопления органики, слегка погруженные в гальку или глинистый грунт и разлагающиеся в течение десятилетий, служат сначала пристанищем мхам, на слоях которых поселяются лишайники, а уж затем — сосудистые (высшие, или цветковые) растения. Другим потенциальным экотопом для поселения растений является узкая, буквально в несколько сантиметров шириной, полоса берега вдоль больших и малых ручьев, речек и озер. Столь суровые условия существования здесь растений обусловили и бедность флоры цветковых растений, которых отмечено всего чуть более 50 видов (в 4 с лишним раза меньше, чем в соседних с арктическими пустынями тундрах). Заселение полярно–пустынных ландшафтов идет с юга, из области арктических тундр. Первым барьером на пути подобных мигрантов является переходная область между этими двумя природными зонами. До нее доходит более 80 видов, но, как видно, тут и оседает, прекращая свое распространение к северу, почти около трети мигрантов.
Фауна. Как и на любом северном острове, на архипелаге очень мало настоящих сухопутных животных. На Новой Земле сейчас их известно всего четыре — песец, новоземельский подвид дикого северного оленя, копытный и сибирский (обской) лемминги. В историческом прошлом (до начала — конца XIX в.), когда на архипелаге было много промысловых животных и велась их интенсивная добыча, тут встречались еще волк и лисица. Из млекопитающих наибольшего разнообразия достигают морские виды.
Прибрежные участки суши и морские акватории, как магнит, притягивают моржа атлантического, белого медведя, тюленей (морской заяц, кольчатая нерпа, лысун, или гренландский тюлень). На отдалении от берега обычны нарвал, белуха и гренландский кит. В конце XX столетия, когда повсеместно в Арктике началось снижение численности морских млекопитающих, акватории и суша архипелага оставались единственным регионом, где отмечается относительно большая численность моржа, а на севере Северного острова — от залива Русская Гавань до Ледяной Гавани — автором было обнаружено несколько крупных лежбищ этого исполина с общей численностью в несколько сотен, а возможно, — и тысяч голов. Некоторые из таких лежбищ, пример, на Больших Оранских островах, известны со времен их открытия в 1594 г. экспедицией голландских купцов.
Но главной достопримечательностью новоземельского архипелага являются его птичьи базары, самые крупные на сей день в Евразии. Эти многосоттысячные гнездовые колонии, устроенные чайками–моевками, чистиками, тонкоклювой и толстоклювой кайрами на обрывистых берегах, карнизах — уникальное явление местной природы. Такого множества птичьих базаров с численностью пернатых, в недалеком прошлом доходившей даже до одного миллиона особей, нет более нигде в северной циркумполярной области. Даже во второй половине прошедшего столетия, когда повсеместно в Арктике отмечено снижение численности колониальных птиц, связанное с возросшим влиянием на них человека, новоземельские гнездовые колонии–базары остаются самыми крупными. Такие массовые скопления птиц на гнездовьях связаны с богатой кормовой базой у западных берегов архипелага. Тут в условиях отепляющего влияние нордкапской ветви Гольфстрима под птичьими базарами образуются устойчивые морские биоценозы, существующие только при наличии постоянного притока биогенов — настоящего «дождя» из органики, словно с небес сыпающейся с гнездовых колоний птиц. С покатых полок карнизов в море постоянно «сыпятся» яйца, сваливаются птенцы, падают дохлые птицы, помет, остатки еды. Разлагаясь в воде, они дают вспышку одноклеточным морским водорослям и планктону, которыми, в свою очередь, питаются привлекаемые сюда богатством пищи огромные стаи планктоноядных рыб — сайки, мойвы, песчанки, молоди трески, пикши, сельди, «жирующих» на местных ресурсах планктона и бентоса. Именно этими–то рыбами и питаются морские колониальные птицы. Подобные колонии птиц дают пропитание и массе хищных видов, «паразитирующих» на колониальных сородичах, — бургомистру, длиннохвостому поморнику, крупным чайкам, белой, или полярной, сове–, которые с удовольствием гнездятся среди образующих колонии видов, питаясь их яйцами, птенцами и падалью, всегда в избытке имеющимися на базарах и под ними. Эта же пожива привлекает белого медведя и песца, часто охотящихся под базарами.
