Дмитрий Баханцев - Чужие следы
— Артист. Посмотрите на него, какой талант пропадает. Как жалостно врет. А понять, что дурак, ума не хватает. Его другу Славке помощь во как нужна, — и Карасев провел ребром ладони по горлу, — а он в кусты. Помочь надо Славику, пока не поздно. Понял? — обратился он к Косте.
— А я, по-вашему, не помогаю? Третий месяц как угорелый мотаюсь, — скороговоркой выпалил Костя и виновато поднял глаза на Карасева. — Думаете, мне легко?
— Правда, мотаешься ты лихо. Об этом весь поселок говорит. Но я не вру. Славику, действительно, нужна помощь и притом срочная. Я при тебе ему все объясню. Иначе пройдет дней пять-шесть и его, раба божьего, возьмут здесь же, в берлоге, и как миленького увезут на «воронке».
— Так вы и про берлогу знаете?
— Я все, брат, знаю. Веди!
Костя мог еще поломаться, но, глядя на Карасева, которого он часто видел издали (близко подходить боялся), понял, что куражиться не стоит. С ним этот номер не пройдет. Поверил ему и уже спокойно, впервые за много дней, уверенно зашагал в сторону берлоги.
…Карасев шел за Костей и думал: «Бывает же так, что в голове у тебя торчит какая-то заноза: сегодня, завтра, вчера, позавчера и месяц тому назад. Эта мысль мучает тебя, преследует, но додумать до конца, принять какое-то решение то времени не хватает, то что-то мешает, то сама мысль пропадает куда-то. Но сколько случаев, когда бывает наоборот. Только о чем подумаешь, чего пожелаешь, а оно как по заказу: тут как тут. Пример? Пожалуйста, сегодня, возвращаясь из леса, подумал, что надо найти Костю и узнать, где прячется Белов. И Костя появляется».
На днях он получил письмо из колонии от начальника отряда, воспитателя Славика. Тот подробно описал ему не только историю побега своего подопечного, но все его почти годичное пребывание в колонии.
…Только в самом начале Славик пытался противиться режиму. Бормотал какие-то блатные слова, твердил о воровских «законах», о которых наслышался от Жоры, но скоро убедился, что большинство ребят попали сюда по недомыслию или обмануты, как и он сам, жалеют о прошлом, ждут не дождутся, как быстрее вернуться домой и начать жить по-новому. Слава перестал отлынивать от работы, исправно посещал занятия в девятом классе и числился в активе у начальника отряда. Мечтал по возвращении домой поступить в Арктическое училище. Но недели за две до освобождения его заманили в компанию, где шла игра в карты, и он проигрался. А потом потребовали то, чего он не мог сделать: велели забраться в кабинет своего воспитателя и выкрасть у него бумажник. Но воровать у Евгения Федоровича, или, как все его звали там, дяди Жени, — это для Славика было сверх допустимого. Для вида он согласился, а под утро бежал.
Подошли к блиндажу под большим валуном.
— Дядя Миша! — взволнованно сказал Павлик. — Вот он, наш блиндаж с валуном!
— Он? — переспросил обрадованный Карасев.
— Он! Он! Он! — твердил Валерик.
— Вот здесь, — показал пальцем Костя и позвал: — Славик! Слава! Ты что, уснул? Слава! — еще громче крикнул он.
— Ну чего тебе? — послышался изнутри ворчливый голос.
— Вылазь. Тебя здесь ждут. Только не пугайся, пожалуйста.
Раздвинулись ветки, и из-под камня показалась давно не стриженная, черная как смоль голова. Потом вылез и весь Слава.
Карасев увидел рослого, широкоплечего парня с приятным, но довольно грязным лицом. Одни только зубы сверкали белизной. Исподлобья настороженно смотрели усталые глаза.
— Я принес тебе привет от Евгения Федоровича, — сказал Карасев.
— Не знаю, о ком вы говорите.
— А дядю Женю знаешь?
— Нет, не знаю…
— А вот он о тебе помнит, даже письмо написал, — и Карасев подал ему лист бумаги.
Он помнил, что там написано: «Славик! Я ждал от тебя письма. Но ты не написал. Передаю тебе свое через товарища Карасева. Почему ты не зашел тогда ко мне? Я бы что-нибудь придумал. Приезжать в колонию не надо. Документы о твоем освобождении пришлем в Ленинград. Их тебе передаст Михаил Петрович Карасев. Верь ему и слушайся.
Твой дядя Женя. Напиши, пожалуйста».
Славик прочитал записку и, не поднимая головы, продолжал смотреть на белую бумагу, по которой рябили фиолетовые буквы.
«Твой дядя Женя», — стучало молоточками в голове. «Не забыл, значит. А как он узнал, что я здесь? Как узнал Михаил Петрович?» — подумал он и поднял глаза сначала на Карасева, а потом на Костю.
— Это я сообщил воспитателю, что ты здесь, — предупредил его вопрос Карасев.
— А как вы узнали? — не удержался Славик и снова подозрительно посмотрел на Костю.
— Не я, — замотал головой Костя. — Я их сам первый раз сегодня вижу. Сказали, веди в берлогу к Славке, я и повел…
— Костя прав. Он здесь ни при чем. У нас мало времени. Пошли.
— Куда?
— Поедем домой. Пора готовиться в военное училище. Ну и само собой разумеется, когда отдохнешь, придется рассчитаться за то, что учинили с Костей на огородах садоводов. От этого, брат, вы никуда не уйдете, а пока помоги ребятам достать патронный ящик, он, видимо, неглубоко зарыт, — и подал ему саперную лопатку, с которой всегда ходил в лес.
НАГРАДА
Август на исходе. Днем еще ярко светит солнце и бывает жарко, а по утрам — прохладно. Подросшая темно-зеленая трава в серебре росы… Вечерами по низинкам плавает серо-дымчатый туман. Утром члены звездочки собрались на участке Оли и вскоре направились к правлению объединенного садоводства. На площадке у дома правления уже было много ребят. Некоторые в пионерской форме, у многих на груди октябрятские звездочки, но были ребята и в возрасте Оли.
Василий Михайлович пригласил звездочку Павлика сесть недалеко от президиума. Из-за стола поднялся высокий пожилой мужчина.
— Это председатель, — сказал Валерик.
— Мы у него с дедушкой дома были! — пояснил Вовка.
— Товарищи! — начал председатель. — Товарищи дети! — поправился он. — Сегодня, хотя и с большим опозданием, мы проводим первое собрание октябрятских звездочек, которые к этому времени сумели организоваться в нашем садоводстве. Обычно в большинстве случаев за детьми здесь присматривают дедушки и бабушки, а родители приезжают раз в неделю или еще реже. А здесь, вы сами понимаете, река, лес, водоемы и озеро. Когда мы узнали о звездочке с Шестнадцатой Западной, то сразу убедились, что они заняты делом…
— Полезным! — выкрикнула с места Оля.
— Да, да! Полезным! — поправился председатель. — И вот видите, сколько по их примеру у нас появилось новых звездочек. На днях все ребята, которым надо в школу, разъедутся по домам. Надо постараться и на следующий год с первой недели отдыха возобновить работу старых звездочек и создать новые.
Таня, сидевшая рядом с Вовкой, заметила, что тот все время ерзает по скамейке, как будто под ним муравейник. Кутается в свой короткий пиджачок, гримасничает и вот-вот расплачется, а примостившийся у его ног Тузик подозрительно смотрит на него снизу вверх и чего-то с нетерпением ждет.
— …Когда дети не только не балуются, а, наоборот, сами помогают по дому… — продолжал оратор.
«Мяу - у-у-у» — послышался кошачий вопль со стороны скамейки, где сидела звездочка Павлика.
Председатель сбился со слова, внимательно оглядел ребят и, не увидев кошки, пожевав губами, продолжал:
— А наоборот, помогают по дому…
«Мяу - у-у! Мяу-у-у-у-у!» — еще громче заорал котенок.
Вовка вскочил с места, расстегнул курточку и вытряхнул на землю Уголька, а тот что есть силы — бежать.
Тузик, как будто только и ждал этого, — в погоню. Догнал, и сразу же между ними завязалась обычная возня. Не то игра, не то драка. Вовка подбежал к ним, схватил Уголька на руки и, смущенный, вернулся на место.
— Ты что же это? Баловаться сюда пришел? — неуверенно спросил председатель.
— Я думал, концерт будет, — ответил Вовка. — Держал Уголька голодным, а он чует в кармане колбасу и царапается… Смотрите, что наделал!
Вовка поднял рубашку и показал поцарапанный живот.
— Ладно. Сиди спокойно и не мешай.
В конце собрания председатель вручил Павлику, Валерику, Тане, Вовке, Оле по книжке и на всех один большой торт. По пути домой Вовка, обрадованный тем, что история с Угольком обошлась благополучно, разглагольствовал:
— Тоже мне члены звездочки. Подумаешь! Ни у кого даже приличного котенка нет.
— Таких котят, как твой Уголек, в садоводстве можно полный мешок набрать, — поддела его Оля.
— А таких собак, как твой Тузик… Таких, таких, знаешь… сколько! — и Вовка лихорадочно начал придумывать число. — Таких… В машину, в самосвал не поместить. Машина, полная Карапузиков! Ха-ха-ха! — смеялся он, подпрыгивая на одной ноге. — Машина Тузиков, машина Пузиков и машина Карапузиков! Ха-ха-ха!
— А все-таки Тузик сильнее Уголька! Сильнее! — не сдавалась Оля.
— Подожди, пусть только Уголек подрастет, тогда посмотрим, кто сильнее.
