Сергей Серебряный - Писатели Востока — лауреаты Нобелевской премии
Об этой книге трудно рассказать лучше, чем это сделал сам писатель в интервью «Эху Москвы»: «Сначала я хотел написать книгу о городе Стамбуле, но потом понял, что повествование приобретает автобиографические черты. Я полностью согласен с немецким философом Вальтером Беньямином, который говорил, что о городах пишут два вида книг: первый пишется людьми, прожившими в этом городе всю жизнь, и тогда книга становится мемуарами. Второй вид — это книги, написанные путешественниками, концентрирующими свое внимание на экзотике. Естественно, поскольку я прожил в Стамбуле всю свою жизнь, то моя книга стала книгой мемуаров.
Мне было приятно вспоминать свое прошлое, но в то же время это были и грустные воспоминания мальчика-юноши, мечтающего стать художником. В 22 года со мной вдруг что-то произошло, и я прекратил рисовать, обратив все свои помыслы к писательскому творчеству. На этом времени, то есть на 1973 годе, книга воспоминаний заканчивается. Иными словами, на 400-х страницах я пытался объяснить, почему я изменил своим творческим пристрастиям.
В книге есть и философская сторона: в чем красота урбанистического пейзажа… Мне кажется, красота Стамбула связана с меланхолией, навеянной чувством потери положения столицы Османской империи. Ощущение потери и передает моя книга.
В середине XIX века Стамбул посещали французские писатели — Флобер, Нерваль, Готье. Они придумали свой образ этого города, который повлиял на многие поколения турецких писателей, в том числе и на меня. В „Стамбуле“ я совместил свои личные впечатления о городе с литературной традицией, идущей от французов. Таким образом, „Стамбул“ в структурном отношении можно разделить на две части. Это мое личное восприятие города и взросление мальчика, который гуляет по улицам родного города, делает зарисовки, пишет картины. И философская сторона — каким образом восприятие города оказывает влияние на формирование человека».
Воспоминания Орхана Памука, опубликованные в книге «Стамбул», а также в сборнике очерков автобиографического характера «Другие цвета» («Öteki renkler», 1999 г.)[217] проливают свет на многие факты биографии писателя. Полное его имя — Ферит Орхан Памук. Он родился 7 июня 1952 г. в состоятельной стамбульской семье. Бабушка и дедушка по линии отца были родом из городка Гордес близ Манисы и происходили из семейства, члены которого назывались Памуками (в переводе с турецкого «памук» — «хлопок») за их необычно бледную кожу и светлые волосы. В бабушке текла кровь статных черкешенок, которых на протяжении нескольких столетий поставляли в гаремы османских вельмож. Во время русско-турецкой войны 1877–1878 гг. ее отец перебрался с Кавказа в Анатолию, потом поселился в Измире и, наконец, вместе с семьей переехал в Стамбул, где в то время учился на инженера-строителя дедушка. В начале 1930-х гг. дед разбогател на щедро финансируемом молодой Турецкой Республикой строительстве железных дорог и построил на берегу впадающей в Босфор речки Гёксу большую пеньковую фабрику, производившую широкий ассортимент товаров — от веревочек для сушки табака до корабельных канатов. Он умер в 1934 г. в возрасте 52 лет, оставив наследство, которое его четверо детей тратили совершенно бездарно[218]. Так, отец Орхана — Гюндюз Памук со своим младшим братом Айдыном, будучи инженерами-строителями, все время брались за большие строительные проекты, ни один из которых не сумели довести до конца. Старший из братьев — Озхан, став врачом, уехал в Америку, где жил в свое удовольствие, не работая. Тетя Орхана брала уроки фортепиано в Париже, но почему-то так и не стала пианисткой. Деньги в семье таяли быстро. Памуки еще ели на серебре, но от былого богатства осталось лишь воспоминание.
После смерти деда дом, в котором обосновалось многочисленное семейство Памуков, расположенный в одном из самых дорогих районов Стамбула — Нишанташи, перестроили в доходный, а члены семьи расселились здесь же по отдельным квартирам. В книге «Стамбул» Орхан Памук вспоминает, как он, будучи еще совсем маленьким, слонялся из одной квартиры в другую, так как все двери были нараспашку.
В районе Нишанташи жила элита республиканской Турции, открытая к восприятию западных культурных ценностей. Это были преимущественно турецкие семьи, разбогатевшие, «так или иначе сотрудничая с политиками» в республиканский период[219]. То, что на Орхана Памука наложил отпечаток «гений места» его рождения, указывает турецкий литературовед Мехмет Текин: «Место, где Памук впервые открыл глаза навстречу миру, — это Нишанташи, единственный в Стамбуле уголок для избранных, всегда открытый Западу. Сюда, в магический треугольник Бейоглу — Харбийе — Шишли, звезда которого зажглась после Младотурецкой революции и который в свое время был воспет многими поэтами, тянется „элита“, чей образ жизни настроен „на западный манер“, чтобы здесь обрести себе покой и вместе с многочисленными детьми и внуками внести свою лепту в новый стиль жизни»[220].
Судя по воспоминаниям писателя, семья Памуков жила не только в этом привилегированном районе. Например, его отец все время переезжал с места на место, то работая за границей, то исчезая, то вновь появляясь; сам Орхан временами жил то у сестры матери, то в загородном доме. Позднее, после банкротства семьи, ее члены, потеряв дом в Нишанташи, разъехались по разным районам города. Но, как бы то ни было, «своим домом» Орхан Памук считает именно этот потерянный дом. Не без гордости он говорит, что, став знаменитым писателем, поселился в том же самом доме в Нишанташи, перед дверью которого всегда висела табличка «Дом семейства Памуков». Орхан Памук объясняет это тем, что «дом — это центр его внутреннего мира»[221].
Поскольку семья Памуков «всегда была ориентирована на Запад — это была типичная республиканская семья с типичными светскими ценностями: либерализм, секуляризм, интерес к чужим культурам»[222], то неудивительно, что Орхана отдали учиться в престижный американский Роберт-колледж, преподавание в котором велось на английском языке[223]. Однако, судя по воспоминаниям романиста, самую большую пользу ему принесла библиотека колледжа, в то время как ни учителя, ни одноклассники не оставили сколько-нибудь яркого следа в его жизни.
Затем, по настоянию родителей он поступил в Технический университет, поскольку — по семейной традиции — юноша должен был стать инженером. Однако довольно скоро выяснилось, что технические науки — не его стихия. Об этом учебном заведении у романиста также не осталось приятных воспоминаний: «Преподаватели Технического университета в душе были не творцами, а заурядными сухарями-инженерами, вдохновения и полета фантазии от них ждать не приходилось, — поэтому занятия превратились для меня в пустую трату времени»[224]. Промучившись три года, Памук бросил учебу и поступил на факультет журналистики Стамбульского университета, который окончил в 1976 г. По специальности он никогда не работал. Лишь раз в жизни, в начале 2000-х гг., воспользовался удостоверением журналиста, которое ему выдали через члена правления газеты «Сабах» с тем, чтобы поехать в Карс для сбора материалов для будущего романа «Снег».
Уже с 1974 г. на страницах прессы стали появляться первые репортажи, очерки и рассказы Памука на исторические темы, не сохранившиеся в памяти читающей публики. В то же время Орхан Памук начал напряженно работать над романом «Джевдет-бей и сыновья» («Cevdet bey ve oğulları»)[225], впоследствии в 1979 г. отмеченным премией издательства «Миллиет». Характеризуя свой первый роман в интервью российскому журналисту Г. Шульпякову, Орхан Памук сказал: «Мой первый роман не принес мне ничего: ни денег, ни славы. Это была длинная семейная сага в классическом духе, но у нее было до странности много читателей. Она продалась тиражом 2 тысячи экземпляров за год. Родители мои к тому времени развелись, и я жил с матерью в маленькой комнате, забитой книгами. Денег у меня не было, работы тоже, жил на отцовские подачки. К тому же в конце 1970-х годов времена для Турции были тяжелые. Страна стояла на пороге гражданской войны»[226].
В дебютном романе Орхан Памук выступает как писатель-реалист. Избегая экспериментирования в области романной формы, он создает семейную хронику, в которой многие критики усмотрели влияние «Будденброков» Томаса Манна, что неоднократно подчеркивал и сам Орхан Памук: «Когда в двадцать лет я прочитал „Будденброки“ Томаса Манна, я был поражен странным сходством и одновременно различиями между семейными застольями, изображенными в этом романе, и праздничными застольями в доме моей бабушки. Под впечатлением этого я и сел писать свой первый роман, о стамбульской семье. Параллельно я рассказывал и историю республики, и историю европеизации страны. Несмотря на то, что героев моего первого романа объединял традиционный дух общины с едиными для всех ее членов целями — то же, что чувствовалось дома у бабушки, — они наивно, но решительно и настойчиво тянулись к европеизации. Сейчас мне уже перестали нравиться и этот дух коллективизма и общность целей, которые я изобразил в романе»[227].
