Вера Проскурина - Мифы империи: Литература и власть в эпоху Екатерины II
31
В черновом варианте строфа оды Державина «На бракосочетание…» звучала еще более «соборно» — триумф радости разделялся «всеми»:
В полнощи светлый юг сияет,
И радость всем волнует кровь;
Нам осень лето представяет.
Что зиждет Павлу брак любовь.
Се ветры в зефры пременились,
Се мраки в ведро претворились.
Мы зрим на Бельте Инда край!
И воздух дышет уже страстно,
Чете любящейся согласно;
Здесь храм любви, утехи рай.
(Там же. С. 203.)
32
А.В. Храповицкий свидетельствовал о внимательном изучении Екатериной вопросов престолонаследия в недавней русской истории: «Читали мне известный пассаж из «Правды воли Монаршей». Тут, или в Манифесте Екатерины 1-й, сказано, что причиною несчастья Царевича Алексея Петровича было ложное мнение, будто старшему сыну принадлежит престол <…>. Спрошены указы о наследниках, к престолу назначенных, со времен Екатерины l-й. и в изъяснении оказан род неудовольствия…» (Памятные записки А.В. Храповицкого. С. 37–38),
33
В масонских стихах также звучали призывы, «чтоб век Астреи возвратился» (Позднеев А.В. Ранние масонские песни // Scando-Slavica 1962. Vol. 8. P. 60).
34
Приводим перевод девиза по этому же изданию: «Возьмите себе вместо вывески: безполезное мелкое средство, которым ничего не достигнешь».
35
В конце мая 1779 года Екатерина писала Гримму: «Знаете ли, что к числу величайших уклонений, которым предавался человеческий род. принадлежит франкмасонство. Я имела терпение прочитать, в печати и в рукописях, все скучныя нелепости, которыми они занимаются, и с отвращением убедилась, что, как ни смейся над людьми, они не становятся от того ни образованнее, ни благоразумнее. <…> И вот чем занимаются герои века, и этот принц Фердинанд во главе их, и сколько других, и Вольтер принят к им. Но возможно ли это, и как они, встречаясь между собою, не расхохочутся!» (Письма Екатерины к барону Гримму. С. 61–62).
36
Сам историк оперировал этим словом-сигналом для характеристики масонского окружения Павла (там же. С. 240).
37
Название «мартинистов» первоначально носили последователи другого масона — Мартинеца Пасхалиса. Однако это же название было отнесено к Сен-Мартену с легкой руки популярного в России Мерсье, ошибочно определившего читателей книги Сен-Мартена «О заблуждениях и истине» (1775) как мартинистов («Картины Парижа»).
38
Ходили слухи о принятии Петром Первым шотландской степени святого Андрея и о учреждении в честь именно этого ордена св. Андрея Первозванного (1698): среди масонских бумаг были записи о том, что Петр и Лефорт в Голландии были приняты в орден тамплиеров (См.: Вернадский Г.В. Русское масонство в царствование Екатерины II. С. 2–3). Важен, однако, тот несомненный факт, что в эпоху Петра Петербург наводняется иностранцами, среди которых были масоны Первое столкновение с масонскими учениями и масонской литературой произошло в эпоху Петра.
39
Латинское стихотворение «К образу Петра Великого, императора всея России» напечатано было в журнале «Праздное время, в пользу употребленное» (1760). Оно принадлежало поэту, члену Российской академии Николаю Николаевичу Мотонису (умер в 1787 г.). В том же номере помешен перевод Сумарокова.
40
Медаль работы И.Г. Вехтера.
41
Светоний писал в главе «Божественный Август»: «Вид столицы еще не соответствовал величию державы, Рим еще страдал от наводнений и пожаров. Он так отстроил город, что по праву гордился тем. что принял Рим кирпичным. а оставляет мраморным» (Гай Светоний Транквилл. Жизнь двенадцати цезарей. M.: Наука, 1966. С. 46).
42
О принципиальности замысла водрузить всадника на высокую гору свидетельствует следующий факт: «При употреблении г. Фальконет столько уменьшил сей камень, что потом надлежало его приставлять» (Георги И.Г. Описание российско-императорского столичного города Санкт-Петербурга и достопамятностей в окрестностях оного, с планом. С. 94).
43
Тексты надписей Сумарокова без всяких датировок впервые были напечатаны Новиковым в 1781 году в первом томе цитируемого далее собрания сочинений писателя. Как представляется, все они соответствуют по времени указанным событиям, и было бы корректнее не связывать их с приездами Сумарокова в Петербург (см, например, комментарий П.Н. Беркова; Сумароков Л.П. Избр. произведения. С. 526). Для сочинения надписей вовсе не требовалась репортерская точность, откликов (в печати и в частной корреспонденции) было предостаточно.
44
И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою» (Бытие, 2:7).
45
В этой сатирической панораме царей и цариц, русских и зарубежных, выведена и супруга Петра I, которая рассуждает: «По собственному опыту вы знаете, что каждый царствует, как может; но, вероятно, дело это не такое трудное, так как мне говорили, что люди всякаго рода и всякаго возраста любят за него браться; я даже слыхала, что сапог Калигулы занимал некогда в Риме место приблизительно такое же, как я в Петербурге. <…> Полная и очень пышно одетая, в кресле, с локотниками и под балдахином, я выполняла свое назначение и продолжала быть супругой монарха, котораго столько же боялись, сколько уважали, и потерю которого оплакивала я ежедневно. Имп. Анна. Да, моя любезная тетушка, в конце самых шумных пиршеств вы часто бывали растроганы. Имп. Елисавета (в сторону). Какой злой язык!» (Записки императрицы Екатерины Второй. СПб.: Изд. А.С. Суворина. 1907. С. 601). Эта история «в лицах», составленная из анекдотов и придворных сплетен (содержащая, в частности, намек на склонность к пьяной чувствительности супруги Петра I). отражает попытку Екатерины составить своего рода метатекст и метаисторию, соединить дистанцированных в пространстве и времени высоких героев, репрезентированных их иконическими изображениями.
46
Существовало несколько вариантов этой эпиграммы; в одном из них последняя строчка читалась так: «На мраморном низу поставлен верх кирпичный» (Там же. С. 684). Эпиграмма была хорошо известна в русском и французском вариантах (Степанов В. /7. Убийство Павла I и «вольная поэзия» //Литературное наследие декабристов. Л.: Наука, 1975. С. 78–86).
47
Мнение Екатерины о памятнике Петру сделалось известным при дворе. А.В. Храповицкий фиксирует его в своих записках: «15 августа. “Не можно было видеть открытие монумента Петра Перваго без чувствительности”» (Памятные записки А.В. Храповицкого, статс-секретаря Императрицы Екатерины Второй. М.. 1862. С. 4).
48
Негативная оценка реформ Петра I прозвучит в трактате историографа, князя М.М. Щербатова «Рассмотрение о пороках и самовластии Петра» (с 1767 года Щербатову было поручено разбирать архив Петра I).
49
Французские друзья даже поздравляли Фальконе с выходом этого сочинения (там же).
50
Антифранцузская ориентация Дашковой была известна во французских кругах. Французский посланник в России Корберон 18 декабря 1775 года рассказывал об ужине, на котором присутствовала Дашкова: «Elle a peu parlé à dîner, peut-être à cause de nous, car elle ne peut soufTrire les François. Elle aime, au contraire, beaucoup les Anglois» (Un diplomate français à la cour de Catherine II. 1775–1780. Journal intime du chevalier de Corberon. Paris. 1901. T. I. P. 119).
51
Заметим, однако, что молодой С.П. Румянцев не только не пострадал, но в скором времени получил дипломатический пост в Берлине (капризно отказавшись от миссии в Баварии).
52
Стефано Гардзонио, анализируя политический подтекст либретто «Февея», оперы Екатерины на сюжет ее же сказки, указывал на вероятный двойной полемический выпад против Петра (и одновременно против Павла) в связи с запрещением молодому царю Февею путешествовать в дальние страны: «Екатерина последовательно и демонстративно подчеркивает важность связи царя с национальной почвой» (Гардзонио Стефано. Либреттистика Екатерины И и ее государственно-национальные предпосылки // Россия / Russia Вып. 3 [11): Культурные практики в идеологической перспективе. Россия, XVIII — начато XX века. М.; Венеция: ОГИ, 1999. С. 87).
53
«Петр Великий по завоевании Азова, желал иметь на тамошнем море порт: к сему и избрал он Таганрог. Когда сей порт был совершен, то он долгое время находился в сомнении, при Бальтийском ли море выстроить Петербург, или при Таганрогской гавани. Наконец обстоятельства решили избрать Бальтийское море. В сем выборе не выиграли мы, в рассуждении климата; ибо там зимы почти вовсе не бывает, а здесь она напротив очень продолжительна» (Философическая и политическая переписка Императрицы Екатерины Вторыя с г. Волтером. М., 1802. Ч. I. С. 219. Письмо LXXII от 3/14 Марта 1771). См. французский оригинал в изд.: Documents of Catherine the Great. The Correspondence with Vbltaire. P. 101.
