Игорь Суриков - Сапфо
Сапфо вносила новшества и в область музыкальных ладов. Приведем следующее высказывание: «И миксолидийский лад — страстный, подходящий для трагедии. Аристоксен же говорит, что Сапфо первой изобрела миксолидийский лад, а авторы трагедий научились ему у нее. Конечно, они, взяв его, сопрягли с дорийским, поскольку последний передает пышность и достоинство, а первый — страстность; в результате их смешения и возникла трагедия» (Аристоксен. фр. 81 Wehrli).
Характеристика миксолидийского лада, сделанная Аристотелем, выше уже тоже давалась: он-де скорбен и сумрачен (в принципе ничего удивительного — именно такое настроение порой овладевало нашей героиней). Но для нас здесь особенно важно то, кто именно называет Сапфо открывательницей этого лада.
Философ Аристоксен жил во второй половине IV века до н. э. Он был родом из города Тарента, находившегося в Южной Италии (так называемой Великой Греции), — иными словами, в тех местах, где лет на двести раньше прославился Пифагор. Пифагорейское учение, нужно сказать, сохраняло особенно долгое и сильное влияние именно в названном регионе эллинского мира. Не приходится сомневаться, что Аристоксен уже в юности познакомился с этими идеями и, можно даже сказать, возрастал в их атмосфере. Пифагор же, как известно, в своем учении уделял музыке исключительно большое внимание; именно он выдвинул знаменитую теорию гармонии сфер[167] (он жил позже Сапфо, безусловно, знал ее стихи и, скорее всего, принимал и их в расчет в своих выкладках). Любой пифагореец, в сущности, так или иначе был музыкантом.
Потом, правда, Аристоксен перебрался в Афины и стал учеником Аристотеля, членом созданной там перипатетической школы. Но интерес к пифагореизму сохранял, активно изучал его и его главных представителей, начиная, понятно, с основателя. Плодом его работы стало несколько трактатов (как мы бы сказали сейчас, монографий), в том числе «О Пифагоре и его учениках», «О пифагорейском образе жизни», «Пифагоровы изречения».
Фактически Аристоксен явился в Греции зачинателем жанра биографий философов (также известны его жизнеописания Сократа, Платона и др.). Правда, вот биографий поэтов он не писал, поэтому в его наследии мы не найдем книги, специально посвященной Сапфо. Тем не менее, напомним, именно такую книгу (увы, утраченную) написал Хамелеонт — тоже перипатетик, младший современник Аристоксена, скорее всего, знакомый с ним и лично.
Есть свидетельства также о том, что Сапфо работала в области усовершенствования техники исполнения музыкальных произведений. Ей даже приписывают создание нового музыкального инструмента — пектиды, или магадиды:
«Пектида — то же самое, что и магадида, как говорят Аристоксен и Менехм-сикионянин в сочинении о деятелях искусства. И он заявляет, что Сапфо, которая старше Анакреонта, первая воспользовалась пектидой» (Аристоксен. фр. 98 Wehrli).
Вообще говоря, этот пассаж дошел до нас через посредство известного позднеантичного эрудита Афинея, автора гастрономического (но и не только!) трактата «Пир мудрецов». И, как мы можем видеть, говоря о пектиде (магадиде) в связи с Сапфо, Афиней вроде бы ссылается не на Аристоксена, а на другого автора (некоего Менехма), хотя полной уверенности в этом нет — так уж построена фраза. Равным образом нет уверенности и в том, что лесбосская поэтесса названа здесь именно изобретательницей пектиды. «Первая воспользовалась» — это еще не значит «сама придумала». Есть, в числе прочих, и версия, что родина пектиды (магадиды) — Малая Азия, соседние с местами обитания греков, ионийцев и эолийцев, восточные царства[168]. А ближайшим из этих царств была для Сапфо и ее соотечественниц, естественно, Лидия, которую они столь обожали и из которой много что могли охотно заимствовать. Не тот ли тут случай?
Наверное, нужно еще пояснить, что пектида как музыкальный инструмент являла собой разновидность арфы. Иными словами, относилась к струнной группе. Это опять же не удивительно: мы уже знаем, что поэты-мелики тяготели именно к струнным инструментам, поскольку, когда они исполняли свои произведения, им нужно было одновременно и петь, и играть. Духовые инструменты (флейта, свирель и т. п.) такой возможности просто не давали.
Кстати, привлекает к себе внимание еще и фраза из статьи словаря «Суда» о Сапфо: она-де «первая изобрела плектр». Выше объяснялось: плектр — это примерно то, что ныне гитаристы называют медиатором. Иными словами, это — предмет, служащий для того, чтобы не касаться струн непосредственно пальцами (иначе, если играешь регулярно, можно заработать на кончиках пальцев мозоли, а то и получить болезненные ощущения из-за постоянных микротравм).
Е. В. Герцман, специалист по музыке в античном мире, пишет по этому поводу следующее: «…Нужно помнить, что древний плектр не имеет ничего общего (это, пожалуй, уж слишком сильно сказано, лучше было бы выразиться так: «имеет мало общего». — И. С.) с легкой тонкой пластинкой, знакомой современным гитаристам или домристам. Он делался либо из тяжелого дерева, либо даже из металла и привязывался лентой к нижней части инструмента»[169].
Далее Герцман упоминает о том, что кое-кто из античных авторов считал плектр изобретением бога Гермеса (ну еще бы, ведь и само создание первой лиры — из случайно пойманной черепахи — тоже ведь приписывалось именно этому божеству), но оговаривает и мнение словаря «Суда» о первенстве Сапфо в этой области, хотя добавляет при этом: «…Плектр был известен и раньше»[170].
Нам, со своей стороны, легко поверить в то, что открывательницей подобного полезного приспособления была именно женщина. Во все или почти во все времена женские пальцы нежнее, ранимее мужских и больше требуют каких-то защитных приспособлений. Во всяком случае, даже и в наши дни именно так оно и есть. Но могло ли быть иначе в мире аристократов архаической Греции? Уж там-то точно девушек «холили и лелеяли», из дома практически не выпускали, а уж тяжелых физических работ однозначно не поручали — на то были слуги и служанки.
Хотя, хотя… Ведь каждый может припомнить, что основными домашними занятиями эллинской женщины, а равно и девушки, были прядение и ткачество. Иными словами, они постоянно имели дело с нитями! А так ли уж сильно нить отличается от струны? Она вроде бы не столь жестка, — но, когда нить туго натянута, с ней тоже, как говорится, держи ухо востро. Ею и порезаться можно; но, с другой стороны, напряженная нить при ритмичном подергивании обязательно издаст некие звуки. Можно сказать, — конечно, с некой долей шутки, — что чуть ли не в любой гречанке погибал музыкант-струнник.
А в ком-то и не погибал. Вернемся к той же Сапфо и вспомним, какую посмертную славу снискала она. И во введении к этой книге, и в последующих главах уже неоднократно говорилось о том, какую высокую, просто-таки беспрецедентно высокую оценку давали ей авторитетнейшие античные писатели, работавшие в самое разное время и в самых разных жанрах: гениальный философ Платон и второстепенный поэт Посидипп, скрупулезнейший из географов Страбон и тонкий ценитель стилей филолог Деметрий, музыковед Аристоксен и римский «певец любви» Овидий… Последний настолько проникся «сапфическим» духом, что вообразил перед собой лесбосскую поэтессу как живую и развил в своих стихах мотив ее мнимой любви к красавцу Фаону.
Впрочем, был среди римских лириков и тот, которого можно в еще гораздо большей степени назвать «конгениальным» нашей героине. Его имя тут пока еще не звучало; мы специально приберегаем его, так сказать, на десерт.
А пока отметим: даже и сам Аристотель, человек изумительного интеллектуального высокомерия (в котором его впоследствии превзошел разве что Гегель), не гнушается вспомнить о стихах Сапфо (Аристотель. Риторика. I. 1367а 10 слл.). Да и Геродот, «отец истории», говорит о ней, — правда, исключительно в связи с романом ее брата Харакса и гетеры из египетского Навкратиса.
Но Геродот, конечно, читал и стихи Сапфо. Равно как читал их и его современник Горгий — очень крупный философ и оратор V века до н. э. Подмечено[171], что и на речь Горгия «Похвала Елене», и на рассказ Геродота о Елене Прекрасной повлияло то стихотворение митиленской поэтессы, в котором упоминается эта прославленная героиня эллинских мифов (Сапфо. фр. 16 Lobel-Page).
На смену архаической эпохи в Древней Греции пришла классическая, на смену классической — эллинистическая… Слава Сапфо продолжала расти. В Александрийской библиотеке ученые, составлявшие всяческие каталоги и реестры, в какой-то момент выработали и канон девяти величайших лириков. Почему девяти? Да потому, что муз-то было девять. Полагаем, именно такова была логика систематизаторов.
