Семен Экштут - Юрий Трифонов: Великая сила недосказанного
В сентябре 1974 года в журнале «Крокодил» № 27 было опубликовано сатирическое стихотворение Евгения Евтушенко «Дитя-злодей», содержащее окарикатуренный портрет студента-международника, мечтающего о будущих заграничных поездках и «бесполосных» сертификатах. В момент появления это стихотворение вызвало значительный скандал, на который автор, должно быть, и рассчитывал. На страницах «Комсомольской правды» появился анонимный стихотворный ответ «Лирику-сатирику», написанный от лица студентов-международников. Но вскоре все забыли и о стихотворении, и о скандале. И не стоило бы ворошить эту давнюю историю, если бы не одно существенное обстоятельство. Персонаж этой злой сатиры фактически стал литературным предтечей трифоновского Кандаурова.
В глазах виденья, но не бога:
Стриптиз и бар,
Нью-Йорк, Париж
И даже Того
и Занзибар.
Его зовёт сильней, чем лозунг
И чем плакат,
Вперёд и выше — бесполосный
Сертификат.
В свой электронный узкий лобик
Дитя-злодей
Укладывает, будто в гробик,
Живых людей.
И он идёт к своей свободе,
Сей сукин сын,
Сквозь всё и всех,
Сквозь «everybody»,
сквозь «everything».
Он переступит современно
В свой звёздный час
Лихой походкой супермена
И через нас.
На нём техасы из Техаса,
Кольцо из Брно.
Есть у него в Ильинке хаза,
А в ней вино;
И там, в постели милой шлюшки,
Дитя-злодей
Пока играет в погремушки
Её грудей…[334]
Итак, Олег Васильевич Кандауров уже достиг много из того, о чём пока лишь мечтает персонаж сатиры «Дитя-злодей». Он руководит отделом, встречает иностранные делегации в международном аэропорту Шереметьево (Домодедово, Внуково и Быково принимали в те годы самолёты внутренних авиалиний), его вызывает министр. Олегу Васильевичу предстоит трёхлетняя командировка в Мексику, после которой он рассчитывает занять какое-то ответственное кресло в Москве. Вся его жизнь распланирована до упора. Перед ним всегда стоит какая-то конкретная цель, к достижению которой он неудержимо стремится. «Но одно Олег Васильевич знал твёрдо, это было давнишним, с юности, принципом: хочешь чего добиться — напрягай все силы, все средства, все возможности, все, все, все… до упора! Вот так когда-то, приехав в Москву мальчишкой, протаранил себе путь в институт. Так добился когда-то Зинаиды. Так победил в сложнейшей и запутаннейшей борьбе за Мексику хитроумного Осипяна. Так добьёт дом Аграфены. До упора — в этом суть. И в большом, и в малом, везде, всегда, каждый день, каждую минуту…»[335]
Кандауров долго добивался заграничной командировки в Мексику, а это было непросто, желающих всегда много, но именно он победил: «добился, совершил невозможное, овладел ею, как неприступной женщиной…»[336]
В его каждодневных планах учтены даже мельчайшие подробности, как то: получение медицинской справки, без которой не пустят за границу, прощальное свидание с любовницей, выплата отступного одному из возможных претендентов на сторожку и выведение его из игры. В записной книжке Кандаурова через запятую идут посещение жэка, книжного магазина (не забыть выкупить очередные тома подписных изданий), свидание с возлюбленной: «сегодня тысячи дел и в пять — Светлана»[337]. Судя по всему, девушка была для Кандаурова чем-то большим, чем просто источником наслаждений. Он даже подумывал о том, чтобы начать со Светланой новую жизнь. Для этого пришлось бы развестись с женой, оставив её и дочь, что пагубно сказалось бы на его карьере. Пришлось бы расстаться и с мечтой о Мексике, и с грёзой об ответственном кресле. Кандауров тянет до последнего, не сообщая Светлане об отъезде. Девушка принадлежит к тому же кругу, что и сам Кандауров. Они познакомились, когда владеющая испанским языком Светлана пришла к нему в отдел для прохождения практики. Пришла явно не с улицы. Скорее всего, практикантка, которая была на двадцать два года моложе сорокапятилетнего Кандаурова, училась в МГИМО или Инязе, где было много детей партийной и советской номенклатуры. Живёт девушка в Староконюшенном, одном из арбатских переулков, где располагались дома работников ЦК и МИДа. У её родителей уже есть дача, которой ещё только предстоит обзавестись Олегу Васильевичу. В течение восьми лет он снимал у Аграфены сторожку, за свои деньги улучшая и ремонтируя домик, и теперь, после смерти владелицы, хочет вступить в дачный кооператив и стать собственником сторожки.
Кандауров понимает, что навсегда расстаётся со Светланой. Три года заграничной командировки — это большой срок. Хотя девушка знала о возможной командировке Олега, но так как загранпоездка несколько раз откладывалась, не придавала всему этому особого значения. Светлана полагала, что у неё ещё есть время. Однако накануне свидания она по своим каналам узнала, что Олег не только уезжает со дня на день, но и скрывает от неё свой отъезд. В момент свидания на квартире приятеля Кандауров понял, что его возлюбленная ведёт себя как-то необычно и, во всяком случае, не спешит отдаться ему после двенадцатидневной разлуки. Она прямо говорит, что знает о Мексике, и вскользь упоминает давние обещания Олега, прозвучавшие у него в пылу любовного угара. «А помнишь, что ты говорил? Что хочешь всё переменить, всё сначала, всё заново. Были безумно смелые планы…»[338] Девушка говорит всё это искренне. Ради Кандаурова она бросила жениха и надеялась рано или поздно связать свою жизнь с Олегом. Светлана очень болезненно переживает неотвратимую разлуку. Для неё это настоящая драма, крушение всех надежд. И ей не до привычных любовных игр с обязательным совместным посещением роскошной импортной ванны. Но Кандауров остаётся верен себе. Даже в этой ситуации он идёт до упора и добивается своего. Великая сила недосказанного!
Мы не знаем, как сложится дальнейшая жизнь Светланы. Кандауров, используя свои связи, обещает похлопотать, чтобы девушку отправили в заграничную командировку в Марокко. Пока же она едет отдыхать в Прибалтику. Кандауров стал её учителем жизни. Светлана оказалась талантливой ученицей, которой со временем предстоит превзойти своего учителя. Образ девушки не привлёк внимания литературных критиков, и совершенно напрасно. Трифонов гениально угадал человека грядущей эпохи, жить в которой самому Юрию Валентиновичу не пришлось.
«Наступила пауза. Он чувствовал, что она плачет. Выкурил сигарету. Вдруг она спросила спокойным голосом:
— Знаешь что? Вот ответь честно. Есть какие-то блага, которыми ты наслаждаешься или стремишься наслаждаться… Ну, скажем, есть женщина — я. Ведь ты мною наслаждался, правда? Есть семья, которая тоже доставляет наслаждение, другого рода. Есть дом Аграфены, о котором ты мечтаешь как об источнике наслаждений… Есть Мексика, которой ты добивался, я знаю, и добился, совершил невозможное, овладел ею, как неприступной женщиной… И есть другое ответственное кресло тут, в Москве, которое сулит ещё более высокие наслаждения, о них ты грезишь… И вот скажи: если выбирать из этого всего одно, что бы ты выбрал?
— Странная викторина. Зачем тебе?
— Просто чтобы знать. Как жить. Ведь ты мой учитель жизни, скажи напоследок: что уступать? Что после чего? Женщина, семья, имение, путешествие, власть… Что ты хочешь больше всего?»[339]
Кандауров ответил: «Хочу всё…»[340] Он сформировался в довольно примитивном обществе, когда человек, идущий до упора, всегда побеждал человека, для которого инфантилизм был образом жизни. Это было общество, в котором Климуки всегда одерживали верх над Троицкими, Глебовы переигрывали Ганчуков, а Кандауровы торжествовали над Летуновыми. Мысль о необходимости выстраивать систему приоритетов либо не приходит Кандаурову в голову, либо изначально отвергается им. Человек, всегда и во всём привыкший действовать до упора, такой человек не способен маневрировать ресурсами и идти на тактические жертвы ради достижения стратегической цели. Для того чтобы идти до упора, достаточно арифметики. Чтобы выстроить систему приоритетов, требуется алгебра. И Светлана владеет этой алгеброй. Поэтому у неё есть шансы преуспеть в грядущую, гораздо более сложную эпоху, наступившую после смерти автора и находящуюся вне временных рамок романа «Старик».
В 11 часов вечера Кандауров прощается со Светланой, отвозит её на своей синей «Волге» домой в Староконюшенный и в полночь приезжает на дачу, чтобы утром следующего дня вновь начать действовать по своему плану. Проблема со Светланой закрыта, а она сама, зашифрованная в записной книжке под фамилией Потапов, вычеркнута из списка дел. Ему предстоит встреча с алкоголиком Митей, дальним родственником покойной Аграфены, от которого надо любой ценой добиться отказа от притязаний на сторожку. Кандаурову удаётся и это. Поставив пьянчужке Мите несколько бутылок сухого вина, дав ему сто рублей отступного (немалые деньги по тем временам) и посулив ещё семьдесят рублей после общего собрания пайщиков кооператива, Кандауров получает от Мити столь нужную ему подпись под официальным отказом от претензий на сторожку.
