Сергей Щепотьев - Краткий конспект истории английской литературы и литературы США
Переход от колониального существования к укладу независимого государства давал каждому гражданину США чувство безмерной гордости за свою родину, порождая ощущаемый и поныне фанатизм веры в национальную демократию. Миновавшая война за независимость была овеяна ореолом героического. Зарождался новый класс — буржуазия — постепенно становившийся хозяином жизни и диктовавший свои законы. Поэтому и литература не могла питаться исключительно заокеанскими канонами и продукцией, хотя долгое время английские романы публиковались при помощи целой системы «пиратских» махинаций в Штатах раньше, чем на родине. Но американского читателя уже не мог удовлетворить герой европейский. Нужен был иной тип героя: идеальный, страстный, свободный, мудрый и наивный, как сама окружающая природа.
Как раз романтизм и мог дать такой тип героя — неукротимого, чистого, как мечта, справедливого, исключительного. И американский романтизм дал такого героя. Отличительной чертой раннего американского романтизма была цельность натуры. Они, эти герои, не знали раздвоенности, излома, свойственного европейским романтическим персонажам. Оптимизм свойствен американской литературе раннего периода. И, надо отметить, эти черты отличают массовую литературу Америки и поныне. Сегодняшний средний американец — патриот и оптимист. И, как бы мы ни иронизировали по поводу безосновательности такого оптимизма, как бы ни указывали на гримасы государственного устройства США, мы не можем не согласиться, что искренний массовый патриотизм и оптимистическое мироощущение — это признаки здоровья нации. Другой вопрос, что здоровье — еще не признак высокой одухотворенности. Но отметим, что уже в произведениях таких романтиков, как Эдгар По или Герман Мелвилл, появляются герои, сознающие безуспешность поисков правды и оттого впадающие в состояние мрачной безысходности.
И все-таки оптимизм стоял в американской литературе XIX века на первом месте. И не зря мы начинаем ее обзор с имени Вашингтона Ирвинга; именно ему принадлежат слова: «Человечество сделало бы гораздо больше, если бы люди поддерживали друг у друга хорошее настроение».
ВАШИНГТОН ИРВИНГ (1783—1859)Творчество ВАШИНГТОНА ИРВИНГА — симфония романтики, добра и оптимизма.
Этот оригинальный и талантливый романтик стоит у истоков американской новеллы. Он родился в Нью-Йорке — тогда уже старом колониальном поселении, окруженном капустными огородами. Отец Ирвинга торговал вином и сахаром. Юноша изучал право, но мечтал о путешествиях. Он зачитывался Чосером и многими другими писателями Старого Света. В 1804—1806 гг. он побывал в Италии, Швейцарии, Англии, Голландии и Франции. В Париже Вашингтон Ирвинг изучал химию, ботанику и математику. Вернувшись на родину, стал вместе с друзьями издавать юмористический альманах.
Группа молодых литераторов-нью-йоркцев позволяла себе даже острить по адресу президента Джефферсона и прочих политиков. В 1809-м они поместили объявление о том, что разыскивается маленький старичок по имени Никербокер, который забыл свою рукопись в одном из отелей, и, если он не вернется, рукопись будет опубликована, чтобы погасить задолженность старика трактирщику. Вскоре появилось второе объявление. Оно гласило, что рукопись Никербокера «История Нью-Йорка» напечатана и поступит в продажу в ноябре 1809 г. Это была мистификация, розыгрыш: под именем Никербокера скрывался В. Ирвинг. Сам он назвал историю опубликования своей первой книги «юношеской дерзостью». По сути, он описал современный ему Нью-Йорк, нравы прилегавших к нему голландских поселений, а в образе одного из голландцев-губернаторов Нового Амстердама — дал карикатурное изображение все того же президента Джефферсона.
Книга пользовалась огромным читательским успехом и стала первым художественным произведением национальной литературы США.
К 26 годам Ирвинг был уже известным очеркистом и поэтом, завсегдатаем разнообразных литераторских вечеринок. Невысокий, голубоглазый, от природы склонный к меланхолии, он был само дружелюбие и имел успех у прекрасного пола. Он работал клерком в юридической конторе. В 1815-м отправился по делам отца в Ливерпуль. Три года провел в Европе, знакомясь с писателями, художниками и актерами. С помощью В. Скотта он издал первый сборник своих рассказов — «Книга скетчей» (1819). В поисках материала для новелл он колесил по Германии, Франции и Англии, снова жил в Париже, вращаясь в артистической среде. Он и сам прекрасно рисовал, обожал музыку Баха, Моцарта, Россини, превосходно знал литературу и философию, изучал испанский язык. До 1826-го, когда он выехал с дипломатической миссией США в Испанию, вышло еще два сборника его рассказов. В Мадриде Ирвинг с жаром кинулся изучать прошлое Испании, в результате чего сочинил пространный труд «Жизнь и путешествия X. Колумба», представляющий собой сложный сплав документального повествования с авантюрным романом, приправленным готическими ужасами и фантастикой. Среди его друзей в Испании был князь Долгоруков, с которым он много путешествовал по стране на лошадях. В 1829-м Ирвинг вернулся в Лондон, где тоже был на дипломатической службе. Он дружил с Годвином, Мэри Шелли, Колриджем, высоко ценил Диккенса, гостил у В. Скотта. В США он вернулся лишь в 1832-м. Как ни странно, в Испании он изменил своей привычке вести дневник. И на родине долго ничего не писал, лишь рассказав читателям о поездках по Штатам и составив жизнеописание крупного купца пушнины Астора.
Книга об Асторе вызвала бурю негодования Фенимора Купера: «Нашел великого человека!» — восклицал тот. Но для Ирвинга Астор был воплощением тех многих и многих американцев, которые своим трудом и нажитым богатством способствовали процветанию его страны. Последние годы жизни Ирвинг отдал созданию не слишком удачных книг о Голдсмите и Магомете, после чего предпринял титанические усилия по написанию пятитомного описания жизни Джорджа Вашингтона и умер после выхода последнего ее тома.
Благодаря Ирвингу, считают американские литературоведы, в США родилось искусство слова. Он внушал серьезное уважение молодым американским писателям, чутко следил за пульсом общественной жизни и был необычайно наблюдательным.
В своем первом и прославленном рассказе «Рип Ван Винкль» Ирвинг воспел родные края, берега Гудзона, дал яркие бытовые зарисовки — и в то же время наполнил повествование, с одной стороны, фантастикой, с другой стороны — подтекстом, горьким сожалением о быстротекущем времени. В то же время образ главного героя, болтуна, добряка и ленивца, — это протест писателя против излишней деловитости сограждан. «Иметь деньги для меня — значит чувствовать себя преступником», — говорил Ирвинг. И как символ бессмертия такого человеческого типа, которому претит суета быстротекущей, напористой жизни, в рассказе показан сын Рипа, такой же добрый увалень, как и его отец.
Сюжет рассказа стар: его следы теряются в глубокой древности. Но в отличие от древнегреческих его воплощений, как и немецких более позднего времени, рассказ Ирвинга исполнен не трагизма, но иронии и светлой грусти.
Сюжеты и других новелл Ирвинга взяты из многих известных источников — большей частью немецких. Таковы и «Легенда о Сонной лощине», и «Жених-призрак». Но Ирвинг их часто просто пародирует, переворачивает с ног на голову. И делает это с неподражаемым обаянием. В рассказе «Полный джентльмен» ирония Ирвинга в отношении «таинственного» перехлестывает буквально через край, он попросту водит читателя за нос, выдвигая несколько версий «тайны» неизвестного и в результате оставляет его ни с чем: «таинственный» герой рассказа попросту уезжает, и никакого раскрытия его мнимой тайны не следует.
Плодом испанского периода стал сборник «Альгамбра», по названию старинного мавританского дворца, где теперь жили бродяги, порассказавшие писателю немало диковинных сюжетов. «Я обрабатываю старые сказы, — говаривал Ирвинг, — и приспосабливаю их к нынешнему романтическому вкусу. Получается нечто среднее между историей и романтикой».
Обладая безупречным стилем, писатель всегда чувствовал желание переписать заново каждое свое произведение. Он сравнивал себя с дирижером, а свои произведения с оркестром. И надо сказать, что новеллы его — настоящие симфонии красоты, добра, юмора и романтики.
В 1938 г. произошло событие, каким-то образом повторяющее казус публикации «рукописи Никербокера»: известный нью-йоркский библиофил Джордж Хелмэн за бесценок купил у букиниста старую рукопись неизвестного автора. При изучении рукописи выяснилось, что это сборник не опубликованных ранее рассказов и очерков В. Ирвинга. Рукопись принадлежала некоей Матильде Хоффмэн, другу писателя. Эти рассказы он однажды читал в ее доме и по ее просьбе подарил их ей или просто не сумел получить обратно. Обнаруженные сочинения были тут же изданы роскошным изданием.
