Наум Синдаловский - Пушкинский круг. Легенды и мифы
Среди более или менее знаменитых русских фамилий, перечисленных Пушкиным в «Автобиографии», которые пошли от этого Радши, некогда избравшего новую родину, есть и такие широко известные имена, как Мусины-Пушкины, Бутурлины, Мятлевы, Кологривовы. Фамилия же самого Пушкина, которая, как пишет сам Александр Сергеевич, «встречается поминутно в нашей истории», не раз упоминалась летописцем нового времени Карамзиным в его многотомной «Истории государства Российского».
Интересно отметить, что и сам Радша имел богатую и древнюю родословную. Только упоминание его далеких предков, а значит, и предков Пушкина — это увлекательнейший экскурс в историю Российского государства. Исследователи считают, что предком поэта в 31 колене был сам легендарный Рюрик, а в 22 колене — основатель Москвы Юрий Долгорукий. Предком поэта по прямой линии являлся Александр Невский. Родней Пушкину приходятся спасители России от иностранных интервенций Дмитрий Пожарский и Михаил Кутузов. Предки Пушкина были известны во времена Ивана Грозного. Четверо Пушкиных подписались под грамотой об избрании на царство Романовых. Служили Пушкины и при Петре I.
Письменные свидетельства о фамилии Пушкиных впервые появляются в XV веке. Тогда под этой фамилией был записан дворянин Константин Пушкин, младший сын некоего Григория Александровича по прозвищу «Пушка», принадлежавшего в свою очередь к седьмому колену от основателя рода легендарного Радши.
Предки Пушкина по отцовской линии были людьми деятельными и энергичными. Но в семейной жизни нравы многих из них отличались крайней грубостью, дикой жестокостью и беспощадностью. Благодаря Пушкину нам известны два случая из жизни деда поэта, которого он называет «пылким и жестоким». Эти рассказы, уже после смерти Пушкина, в 1840 году были опубликованы в журнале «Сын отечества». Тогда же их достоверность в письме в редакцию журнала решительно и с негодованием опроверг отец поэта Сергей Львович, что дает нам право считать оба рассказа семейными легендами Пушкиных. Если верить им, прадед Пушкина по отцу зарезал свою жену во время родов, а первая жена деда Пушкина умерла в домашней тюрьме, куда он ее заточил только за одно подозрение в связи с неким французом, учителем его детей. Самого же француза он будто бы самолично повесил на черном дворе.
Тиранил он и вторую свою жену. Однажды, когда она была на сносях и вот-вот ожидала роды, да к тому же чувствовала себя крайне нездоровой, он потребовал от нее одеться в лучшие свои наряды и поехать с ним в гости. В дороге она почувствовала родовые муки. Так, «разряженная и в бриллиантах», прямо в карете, она и родила, как пишет Пушкин, «чуть ли не моего отца». Домой ее привезли полумертвой.
Впрочем, не менее дикими страстями отличались предки поэта и по материнской линии. Известно, что его прадед Ганнибал, гордившийся своим абиссинским происхождением, заставил свою белокожую жену постричься в монашенку только за то, что она родила ему белую дочь, а дед Пушкина Осип Ганнибал при живой жене женился вторично, представив фальшивое свидетельство о смерти первой.
Отец Пушкина, как и положено в дворянских семьях, с детства зачисляется в армию, сержантом в лейб-гвардии Измайловский полк. Реально начал служить только в 1791 году, когда переехал в Петербург. В 1796 году он женился на Надежде Осиповне Ганнибал, а через год в чине капитан-поручика вышел в отставку. Писал стихи, слыл мастером на каламбуры, за что был неизменно любим в аристократических салонах. В городском фольклоре сохранился анекдот о том, как однажды Сергей Львович встретил знаменитого в то время комедиографа Копьева, известного в Петербурге своей невероятной скаредностью. Из экономии он даже своих собственных лошадей постоянно недокармливал, отчего те едва передвигали ноги. Поравнявшись с Сергеем Львовичем, Копьев предложил его подвезти. «Благодарю, — ответил тот, — но не могу, я спешу».
Сергей Львович тоже отличался редкой скупостью. Сохранился анекдот из его семейной жизни. Однажды сын Сергея Львовича — Лев — за обедом разбил рюмку. Отец вспылил, а затем весь обед проворчал. Не выдержал и Лев. «Можно ли, — сказал он, — так долго сетовать о рюмке, которая стоит двадцать копеек?» — «Извините, сударь, — с чувством возразил отец, — не двадцать, а тридцать пять копеек».
Однако к серьезной деятельности Сергей Львович, как говорят, расположен не был, предпочитая службе и хозяйственной деятельности светские визиты и холостяцкие развлечения. О его беззаботности и легкомыслии ходили легенды. Любимым занятием Сергея Львовича во время службы в гвардейском полку было сидеть у камина и помешивать горящие угли своей офицерской тростью. Как-то раз, согласно легенде, с такой обгоревшей тростью Сергей Львович явился на учения, за что будто бы и получил выговор от командира: «Уж вы бы, поручик, лучше явились на ученья с кочергой».
Рассеянность Сергея Львовича принимала порой самые неожиданные формы. В салонах рассказывали историю, как однажды на придворном балу к нему, стоявшему на одном месте и не принимавшему участия в танцах, подошел император Павел Петрович. «Отчего вы не танцуете?» — спросил он его. «Я потерял перчатки, Ваше величество», — ответил Сергей Львович. Государь снял со своей руки перчатки и благожелательно сказал: «Вот вам мои». Затем взял Сергея Львовича под руку и подвел его к одной даме. «А вот вам и дама», — великодушно добавил он.
В 1796 году Сергей Львович женился на Надежде Осиповне Ганнибал. В сложной системе родственных связей семьи Пушкина Надежда Осиповна приходилась своему мужу внучатой племянницей. Ее мать, дочь тамбовского воеводы Мария Алексеевна, в замужестве Ганнибал, была Сергею Львовичу троюродной сестрой. Между прочим, она стала первой воспитательницей Пушкина, выучила его читать и писать по-русски и, по утверждению П. И. Бартенева, значила для формирования детского мировоззрения Пушкина не меньше, чем его знаменитая няня Арина Родионовна.
Мария Алексеевна искренне любила своего внука. В ее имении Руново, что находится вблизи деревни Кобрино по дороге в Михайловское, до 1940 года росла старая развесистая липа. По местным преданиям, ее посадила Мария Алексеевна, когда до нее из Москвы дошли вести о рождении Александра Сергеевича. Любил свою «московскую бабушку» и Пушкин. Ей он посвятил несколько благодарных строк в неоконченной поэме «Езерский»:
Люблю от бабушки московской
Я слушать толки о родне,
Об отдаленной старине…
После развода с Осипом Абрамовичем Ганнибалом Мария Алексеевна жила с единственной дочерью Надеждой Осиповной и умерла в 1818 году в Михайловском на руках своего внука, который впервые приехал туда летом того же года, сразу по выходе из Лицея.
Сергей Львович Пушкин пережил знаменитого сына более чем на десять лет. Он скончался в 1848 году. Прах его покоится на семейном кладбище Пушкиных возле Святогорского монастыря, рядом с могилой его жены Надежды Осиповны и сына Александра Сергеевича.
Ганнибалы
Если происхождение отца Пушкина считалось в России довольно традиционным, так как в жилах многих отпрысков старинных русских дворянских семей текла кровь немецких, литовских, польских, французских и других искателей счастья, богатства и благополучия, в разное время покинувших свою родину и поступивших на службу русским государям, то происхождение матери поэта, Надежды Осиповны, представляется более экзотичным. Прадедом Пушкина по материнской линии был русский военный инженер, генерал-аншеф, начинавший свою карьеру с должности камердинера и личного секретаря Петра I, африканец абиссинского происхождения Абрам Петрович Ганнибал.
Надежда Осиповна была дочерью сына Абрама Петровича — Осипа Абрамовича. В молодости она слыла необыкновенной красавицей, была украшением салонов, где ей постоянно ласково и любовно намекали на африканское происхождение, в глаза и за глаза называя «Прекрасной креолкой», или «Прекрасной африканкой». Правда, среди дворовых людей можно было услышать и более вульгарное прозвище «Арапка», но Пушкину льстило древнее и благородное происхождение матери. Абиссинские цари считали себя прямыми потомками царя Соломона и царицы Савской.
Из истории известно, как Ганнибал появился в России. Русский посланник в Константинополе Савва Рагузинский в 1705 или 1706 году прислал приобретенного им на рынке рабов ребенка в подарок Петру I. Правда, в пушкинском Петербурге бытовала злая легенда о том, что Ганнибала купил Петр I у пьяного английского матроса за бутылку рома. Известно, что эта легенда стала предметом яростного ожесточенного литературного спора между Пушкиным и Булгариным. В ответ на бесцеремонный выпад последнего Пушкин ответил стихами, в которых вывел известного литературного фискала под именем Видока Фиглярина. Все в этом прозвище было убийственным. Имя полностью совпадало с фамилией известного французского сыщика Эжена Франсуа Видока, а фамилия была произведена от слова «фигляр», то есть грубый, жалкий шут.
