Павел Стеллиферовский - "Чего изволите?" или Похождения литературного негодяя
Не верите? Напрасно! В литературе, как и в жизни, день минувший, нынешний и завтрашний связаны незримыми, но крепкими нитями, а древо будущего опирается на корни прошедшего. Классика густо населена всевозможными родственниками и добрыми знакомцами, богата сквозными событиями, вбирающими характерные черты времени и неотступно тревожащими писательские умы. В ней есть «вечные вопросы», «бродячие сюжеты», «вечные образы», в которых сосредоточены коренные свойства человеческого бытия и которые на каждом историческом витке вновь и вновь притягивают к себе писателей и читателей. На школьной скамье мы привыкаем к ним и как-то забываем, что это и есть те самые «типические характеры в типических обстоятельствах», в которых заключена правда истории и без которых литература не была бы учебником жизни.
Возьмите (раз уж разговор зашел об Очумелове) нашу классику XIX столетия. «Лишние люди» — и память подсказывает имена Онегина, Чацкого, Печорина, Бельтова, Рудина, Обломова… «Маленький человек» — и вы без труда назовете героев Пушкина, Гоголя, Достоевского, Чехова… «Новые люди» — и придут на ум Лаврецкий, Базаров, Инсаров, Рахметов… Зайдет речь о характере русской женщины — вспомнятся героини Пушкина, Некрасова, Тургенева, Достоевского, Гончарова, Льва Толстого… Не забудьте чиновников и купцов — множество их типов и типчиков вывело перо Гоголя и Островского, Салтыкова-Щедрина и Помяловского, Писемского и Успенского, Лескова и Чехова…
Нет, даже не перечислить всех, кто заполнил величественный и многоликий мир русской классики, полный напряженных исканий истины, надежд и разочарований в сущем, веры в человека. Мир, пронизанный вечными вопросами о добре, правде, красоте. Мир, очищавший и обновлявший входящих в него читателей и готовивший их к новой жизни, ожиданием которой напитана наша литература прошлого века.
Неужели, спросите вы, в нем нашлось постоянное место семейству хамелеонов? Увы, да. Оно — из самых многочисленных и стойких, переживших различные исторические и литературные перемены, Да и полицейский надзиратель — далеко не последний в роду, который благополучно перетерпел революционные потрясения и пустил новые корни, о чем речь впереди.
Так кто же они, эти долгожители? В чем смысл их существования? Каковы взгляды, пристрастия, мысли, чувства этих людей?
Что держит их на плаву истории, как они выживают? С кем они и против кого?
Отвечать на эти вопросы гораздо труднее, чем может показаться на первый взгляд. Легко говорить определенно о людях, у которых есть что-то свое, собственное, характерное, отличающее их от других. А у наших «литературных негодяев» своего-то как раз и не найти — одна благонамеренная пустота. «Это люди подражательные», «у них ничего нет за душой» — таково мнение чуткого к жизненным явлениям писателя Н. Г. Помяловского, автора знаменитых «Очерков бурсы». Вот как он определил их суть в повести «Молотов»:
«Поживши с угрюмым человеком, Касимов совсем отвык от улыбки; с рыцарями — он рыцарь, с франтами — франт, среди ученых корчит глубокомысленную рожу. Однажды он вздумал идти в монахи, потому что наслушался какого-то старика о развращении рода человеческого; а через месяц он уже был отчаянным франтом. Заклятый ненавистник брака, пока холост, а женится — попадет под башмак жены. Человек с небольшим характером и какой-нибудь оригинальной выправкой может заставить их сапоги себе чистить. Противно смотреть на них, так они и льнут в глаза и точно в губы поцеловать хотят. Словом, народ сопливый. Он всегда находится под влиянием последней прочитанной статейки… и ничего нигде не понимает, всегда с чужого голоса поет».
Теперь вы, наверное, догадались, кто входит в «замечательное семейство»? Конечно, всех даже не упомянешь: их множество. Немало еще и дальних родственников, «побочных детей», у которых лишь две-три наследственные черты. Но нескольких представителей назвать надо, ибо они составили «генетический фонд» семьи. Пока — для первого знакомства — ограничимся короткими характеристиками, которые дают нашим героям их создатели или другие персонажи. А позже поговорим о каждом подробнее.
Родоначальник семейства — вездесущий Антон Антонович Заго-рецкий из комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума». Конечно, сам по себе этот тип не был исключительным открытием автора гениальной пьесы. В нем есть и черты реальных людей, и приметы времени, и знание литературной традиции. Уже была, к примеру, написана и широко ставилась на сцене комедия А. А. Шаховского «Урок кокеткам, или Липецкие воды», героиня которой, графиня Лелева, при нужде могла «ко всякому приноровиться нраву»:
Жива с Угаровым, с Фиалкиным томна,
С бароном любит двор, а с Пронским — русских славу…
Но то — истоки образа, ручейки, а Загорецкий — полноводная река со своим руслом и норовом. Кто он? Светский человек, «отъявленный мошенник, плут»; «лгунишка он, картежник, вор»; «при нем остерегись: переносить горазд, и в карты не садись: продаст». Да, отзыв нелестный, но ведь сказано у Грибоедова: «…у нас ругают Везде, а всюду принимают». И всё потому, что — «мастер услужить». Вот и благодарят его за услуги, «а за старанье вдвое».
Принимают и бессловесного Алексея Степановича Молчалина. Он скромен, тих, незаметен. Вроде и непохож, а присмотришься повадки те же:
Там моську вовремя погладит,
Тут в пору карточку вотрет,
В нем Загорецкий не умрет!..
Услужливый Молчалин обладает ценнейшим капиталом: умеренностью и аккуратностью; этот капитал при любых обстоятельствах дает ему и его потомкам хороший процент. Есть у него и еще одно приятное свойство — готовность до гроба служить всякому, кто «кормит и поит, а иногда и чином подарит». Он даже готов представляете! — принять вид любовника «в угодность дочери такого человека». Да и как же иначе? Это — наследственное:
Мне завешал отец:
Во-первых, угождать всем людям без изъятья —
Хозяину, где доведется жить,
Начальнику, с кем буду я служить,
Слуге его, который чистит платья,
Швейцару, дворнику, для избежанья зла,
Собаке дворника, чтоб ласкова была.
Под стать этой парочке и Адам Петрович Шприх, одно из действующих лиц драмы М. Ю. Лермонтова «Маскарад». Работая над пьесой, Лермонтов не только в целом учел художественные открытия автора «Горя от ума», но и, как выяснили историки литературы, выбрал для Шприха тот же оригинал, что и Грибоедов для Загорецкого. Это А. Л. Элькан — человек, известный в петербургских салонах, меломан, полиглот, фельетонист, имевший скандальную репутацию и бывший, по некоторым сведениям, агентом охранки. С него же, кстати, списывал популярный автор того времени О. И. Сенковский, выступавший под псевдонимом «Барон Брамбеус», персонажа своей повести «Предубеждение» Шпирха.
Будучи уже знакомы с Загорецким и Молчалиным, мы без труда приметим в Шпирхе Сенковского их близкого родственника, а в Шприхе Лермонтова — достойного продолжателя семейства. Вот как представляет автор «Предубеждения» своего героя читателям: «Шпирх служит в каком-то приказе, снимает в наймы какие-то домы в каких-то улицах, уступает знакомым людям какие-то товары, продает в полубутылочках какие-то вина и беспрестанно занят какими-то делами. Он француз в тех домах, где обожают французов, даже таких, как он, и немец с теми, кто бранит всё французское. По воскресеньям и в большие праздники он бывает русской… У него всё исчислено на рубли и копейки. А его мозг? его плоский мозг устроен наподобие счетной доски».
Весьма схоже в «Маскараде» описан и Шприх:
…Человек он нужный,
Лишь адресуйся — одолжит…
Со всеми он знаком, везде ему есть дело,
Все помнит, знает все, в заботе целый век,
Был бит не раз, с безбожником — безбожник,
С святошей — езуит, меж нами — злой картежник,
А с честными людьми — пречестный человек.
От «Горя от ума» до «Маскарада» — десять с небольшим лет. Драма Лермонтова написана в 1835–1836 гг., опубликована, хотя и в неполном виде, в 1842-м. В том же году вышли из печати «Похождения Чичикова, или Мертвые души», представившие русскому читателю героя, которого он доселе не видывал.
Хотя погодите. Кое-какие черты гоголевского персонажа нам уже знакомы. Вспомните советы родителя, данные при вступлении в жизнь Алеше Молчалину, и перечитайте наставления Чичикова-отца юному Павлуше: «…учись, не дури и не повесничай, а больше всего угождай учителям и начальникам. Коли будешь угождать начальнику, то, хоть и в науке не успеешь и таланту Бог не дал, всё пойдешь в ход и всех опередишь. С товарищами не водись, они тебя добру не научат; а если уж пошло на то, так водись с теми, которые побогаче, чтобы при случае могли быть тебе полезными. Не угощай и не потчуй никого, а веди себя лучше так, чтобы тебя угощали, а больше всего береги и копи копейку: эта вещь надежнее всего на свете…»
