Борис Соколов - Расшифрованный Достоевский. Тайны романов о Христе. Преступление и наказание. Идиот. Бесы. Братья Карамазовы.
Чем сделать лицо героя симпатичным читателю?
Если Дон-Кихот и Пиквик как добродетельные лица симпатичны читателю и удались, так это тем, что они смешны.
Герой романа Князь если не смешон, то имеет другую симпатичную черту: он невинен!» (IX, 239).
В черновиках Достоевский прямо называл героя «Князем Христом».
В набросках ко второй редакции 12 марта 1868 г. Достоевский сформулировал в записных книжках следующие положения:
«В РОМАНЕ ТРИ ЛЮБВИ: 1) Страстно-непосредственная любовь — Рогожин. 2) Любовь из тщеславия — Ганя. 3) Любовь христианская — Князь». Роль Мышкина по отношению к Настасье Филипповне определялась как стремление «восстановить и воскресить человека!». Трагическая судьба героини была предопределена с самого начала. Она стала символом оскорбленной и поруганной «красоты». Став жертвой своего опекуна Тоцкого, помещика и «раскапиталиста», а затем предметом циничного денежного торга, Настасья Филипповна «из такого ада чистая» вышла. Мышкин поражается: «Лицо веселое, а она ведь ужасно страдала, а? Об этом глаза говорят, вот эти две косточки, две точки под глазами в начале щек Это гордое лицо, ужасно гордое, и вот не знаю, добра ли она? Ах, кабы добра! Все было бы спасено!», — а художница Аделаида Епанчина, глядя на тот же портрет, находит, что такая красота «сила», с которой «можно мир перевернуть!».
Достоевский в тетрадь с подготовительными записями к «Идиоту» внес заметку:
«Мир красотой спасется.
Два образчика красоты».
Эта мысль повторена в словах Мышкина о том, что «мир спасет красота!».
Водном из ранних планов (от 12 марта н. ст.) действие, связанное с Настасьей Филипповной, представлялось следующим образом: «С Н(астасьей) Ф(илипповной) дело идет весь роман так: Сначала ошеломленная, что стала княгиней, — в прачки. Потом — строгой и гордой княгиней. Аглая устраивает ей публичное оскорбление (сцена). 4-я часть (кончается).
Разврат неслыханный. Исповедь Князя Аглае. Темное исчезновение, ищут, в борд(еле). Хочет умертвить себя.
Восстановление. Аглая и Князь перед нею, ищут спасти ее. Она умирает или умерщвляет себя. NB. Рогожин. Аглая выходит за Князя — или Князь умирает.
Князь робок в изображении всех своих мыслей, убеждений и намерений. Целомудрие и смирение. Но тверд в деле.
Главное социальное убеждение его, что экономическое учение о бесполезности единичного добра есть нелепость. И что все-то, напротив, на личном и основано».
В одной из ранних (апрельских) записей появляется первый проект заключительных частей романа: «ИДИОТ ВИДИТ ВСЕ БЕДСТВИЯ. БЕССИЛИЕ ПОМОЧЬ. ЦЕПЬ И НАДЕЖДА СДЕЛАТЬ НЕМНОГО. ЯСНАЯ СМЕРТЬ. АГЛАЯ НЕСЧАСТНА Нужда ее в Князе».
В другом наброске читаем: «NB. Симпатичнее написать, и будет хорошо.
Главная задача: характер Идиота. Его развить. Вот мысль романа. Как отражается Россия. Все, что выработалось бы в Князе, угасло в могиле. И потому, указав постепенно на-Князя в действии, будет довольно.
Но! Для этого нужна фабула романа.
Чтоб очаровательнее выставить характер Идиота (симпатичнее), надо ему и поле действия выдумать. Он восстановляет Н(астасью) Ф(илипповну) и действует влиянием на Рогожина. Доводит Аглаю до человечности, Генеральшу до безумия доводит в привязанности к Князю и в обожании его.
Сильнее действие на Рогожина и на перевоспитание его. (Ганя пробует сойтись с Рогожиным.) Аделаида — немая любовь. На детей влияние. На Ганю — до мучения („Я взял свое“), NB. (Варя и Птицын отделились.) Даже Лебедев и Генерал. Генерал в компании Фердыщенка. Кража с Фердыщенкой».
В более поздних (сентябрьских) набросках Достоевский разрабатывает два плана окончания романа: «Аглая уже помирилась с семейством даже. Торжественно невеста Князя — и вдруг смерть НФ. Князь не прощает Аглае. С детьми.
В Князе — идиотизм! В Аглае — стыдливость. Ипполит — тщеславие слабого характера. Н.Ф. — беспорядок и красота (жертва судьбы). Рогожин — ревность. Ганя: слабость, добрые наклонности, ум, стыд, стал эмигрантом. Ев(гений) П(авлович) — последний тип русского помещика-джентльмена. Лизавет(а) Прокоф(ьевна) — дикая честность. Коля — новое поколение.
Оказывается, что Капитанша преследовала Генерала по наущению Ипполита. Ходит по его дудке. Все по его дудке. Власть его над всеми».
В другом плане развязка вновь перекликается с намечавшейся первоначально: «Под конец Князь: торжественно-спокойное его состояние! Простил людям.
Пророчества. Разъяснения каждому себя самого. Времени. Прощение Аглаи.
Аглая с матерью — живет и путешествует».
В «Карманном словаре иностранных слов, входящих в состав русского языка, издаваемом Н. Кирилловым» (1845), специально поясняется, что современное толкование слова «идиот» подразумевает человека «кроткого, не подверженного припадкам бешенства, которого у нас называют дурачком, или дурнем». Таким кротким человеком и вышел князь Мышкин.
Обдумывая образ «Князя Христа», Достоевский исходил не только из Евангелия, он учитывал сочувственно или полемически многочисленные позднейшие трактовки этого образа в литературе и искусстве, а также в современной ему философской и исторической науке. В частности, известную роль при создании образа Мышкина сыграли размышления Достоевского над «Жизнью Иисуса» (1863) французского писателя, философа и историка Эрнста Ренана (1823–1892), имя которого Достоевский трижды упоминает в подготовительных материалах к роману. Ренан стремился представить Иисуса не Богом, а человеком. Достоевский же попытался представить в своем романе, как будет выглядеть человек со всеми качествами Христа, явившийся в современный мир.
Как подчеркивал о. Александр Мень, погибший от топора до сих пор не найденного нового Раскольникова, «мысль изобразить Христа перед обществом наиболее полно воплотилась в романе „Идиот“. Это образ таинственного князя, который приходит в мир, в присутствии которого людям становится отрадно, легко, в присутствии которого им не хочется делать зло и причинять боль друг другу. Многим из вас, вероятно, не раз приходилось задумываться, если вы читали Евангелие, — а что такое „Будьте как дети“?.Что это значит? Это что, инфантилизм, примитивность какая-то? Надо быть глупым, чрезмерно доверчивым? Трудно ответить на этот вопрос. Это нечто почти невыразимое. Конечно, Спаситель Иисус Христос не имел в виду инфантилизм, примитивность, а он имел в виду нечто, что сумел изобразить Достоевский в князе Мышкине: какая-то открытость, чистота, простота, наивность, но совершенно без глупости, прозрачное сердце, а главное, сердце, отзывающееся на чужую боль, даже на чужой стыд. Бывало ли вам когда-нибудь стыдно за другого человека, когда тот совершает зло? И вот то, что за него так стыдно, это уже — детская открытость, ибо взрослый человек постепенно покрывается сначала иммунной корой, а потом толстой непробиваемой броней — и его уже не возьмешь ничем».
Несомненно, князь Лев Николаевич Мышкин — главный и самый симпатичный герой «Идиота». Это вообще один из самых любимых образов для самого Достоевского. Мышкин вырос вдали от России, и для него новы и неожиданны «больные вопросы» русской пореформенной действительности. Князь стремится «восстановить и воскресить человека». Он противостоит нравственной тупости окружающих, находящихся во власти золотого тельца. Мышкин навсегда сохранил мироощущение ребенка, не знающего фальши и живущего в тесном единстве с природой. Герой Достоевского чуток к страданиям других людей, поскольку с детства познал одиночество и болезнь. Писатель не раз повторял, что высшим идеалом человеческой личности он считает Иисуса Христа, и в черновиках к роману писатель прямо называл Мышкина «Князем Христом». Герой «Идиота» убежден, что человека нельзя казнить смертью, поскольку самое страшное здесь даже не казнь, а ожидание казни.
Трагична любовь князя Мышкина к Настасье Филипповне. Последняя, наделенная необыкновенным умом и красотой, стремится к нравственному возрождению, чувствуя в князе высший, христианский идеал. Однако князь — не тот человек, который может навязать другому свою волю. Он, как и Христос, способен только убеждать, а не принуждать. Настасью Филипповну же привлекает еще и сильная личность, купец Парфен Семенович Рогожин. Ее раздвоенность, столкнувшись с раздвоенностью Рогожина, ведет героиню к гибели. После того как Рогожин убивает Настасью Филипповну из ревности, князь Мышкин действительно сходит с ума. Христу невозможно нормально существовать в современном обществе — таков неутешительный вывод Достоевского.
Князь Мышкин — в чем-то образ фантастический, не от мира сего. Однако писатель отнюдь не считал это обстоятельство недостатком. «Неужели фантастичный мой Идиот не есть действительность, да еще самая обыденная! Да именно теперь-то и должны быть такие характеры в наших оторванных от земли слоях общества, — слоях, которые в действительности становятся фантастичными… Я не за роман, а за идею мою стою», — восклицал Достоевский в одном из писем. Главный герой романа не только олицетворял для автора христианский идеал, но и был носителем важнейшей идеи писателя — о необходимости возвращения образованных классов общества на почву христианской нравственности, в наибольшей мере присущей, по его мнению, тесно связанным с землей и с природой в целом крестьянам. Князь доказывает, что европейское общество давно уже потеряло нравственную связь с религией и потому не может служить образцом для России. Сам же герой, по точному определению М. Е. Салтыкова-Щедрина, представляет собой «тип человека, достигшего полного нравственного и духовного равновесия». Князь Мышкин в страстном монологе выражает мысли Достоевского об особенностях русского пути к Богу и русской веры вообще: «…У нас коль в католичество перейдет, то уж непременно иезуитом станет, да еще из самых подземных; коль атеистом станет, то непременно начнет требовать искоренения веры в Бога насилием, то есть, стало быть, и мечом! Отчего это, отчего разом такое исступление? Неужто не знаете? Оттого, что он отечество нашел, которое здесь просмотрел, и обрадовался; берег, землю нашел и бросился ее целовать! Не из одного ведь тщеславия, не все ведь от одних скверных тщеславных чувств происходят русские атеисты и русские иезуиты, а из боли духовной, из жажды духовной, из тоски по высшему делу, по крепкому берегу, по родине, в которую веровать перестали, потому что никогда ее и не знали! Атеистом же так легко сделаться русскому человеку, легче, чем всем остальным во всем мире! И наши не просто становятся атеистами, а непременно уверуют в атеизм, как бы в новую веру, никак и не замечая, что уверовали в нуль. Такова наша жажда! „Кто почвы под собой не имеет, тот и Бога не имеет“. Это не мое выражение. Это выражение одного купца из старообрядцев, с которым я встретился, когда ездил. Он, правда, не так выразился, он сказал: „Кто от родной земли отказался, тот и от Бога своего отказался“.
