Элла Войтоловская - Практические занятия по русской литературе XIX века
На следующей стадии романа внутренний сюжет его был выделен Достоевским в самом заглавии: «Под судом». В этой редакции романа основная мысль несколько изменилась. Теперь уже Мармеладов не просто надеется на прощение грехов за перенесенные страдания, но понимает, что неизбежно «наказание», потому что велика вина перед другими и ответственность за зло, им причиненное. В исповеди Мармеладова появляются новые нотки: «Да! Меня жалеть не за что, правда! Меня распять надо, а не жалеть! распять. Но распни, судья, распни и пожалей его!» (518) (курсив наш. — Э. Р.).
В этой редакции романа видоизменено и обращение Раскольникова: «Молитва его по приходе от Мармеладовых: кратко — Господи! Если это покушение над старухой слепой, тупой, никому не нужной, грех, после того что я хотел посвятить себя, то обличи меня» (526) (курсив наш. — Э. Р.). Постепенно ответственность человека за преступление увеличивается и напряженность авторского суда над ним усиливается. В окончательном варианте романа мотив осуждения за преступление выделен еще более. Обращение Раскольникова к богу снято совсем, его горестные сетования о том, что никто не пожалеет его, преступника, тоже устранены, а в исповеди Мармеладова подчеркнута не надежда на прощение, как в первом варианте, а мучительная жажда принять наказание. «Меня распять надо, распять на кресте, а не жалеть!» Но распни, судия, распни и распяв пожалей его! И тогда я сам к тебе пойду на пропятие, ибо не веселья жажду, а скорби и слез…» (22). (Мы выделяем слова, вновь введенные Достоевским, усиливающие сознание преступником своей вины и глубочайшей меры ответственности)[160].
В ходе работы над романом изменяется не только мысль о суде, наказании, вине, ответственности За преступление. Углубляется и анализ природы преступлений. Если в первых вариантах всеобщий хаос, отсутствие разумной и доброй воли в окружающей действительности и даже вселенной приводит людей к преступлению (хотя при этом сам человек стремится совершить добро, он полон раскаяния в зле, причиненном другим людям), то в окончательной редакции развит момент сознательного участия человека в происходящем, мотив сознательного выбора. В «Первой записной книжке» Раскольников думает: «Я должен был это сделать. («Свободы воли нет. Фатализм)» (489). Ниже; «анализ всего дела, озлобления, нищеты, выгод, необходимости, и выходит, что сделал логично» (495). Еще ниже: «NBNB. Перемена в программе… Анализ своего преступления. «Нет, — нет и нет. Не имел права убить. Но я беру все на себя» (499). Здесь два NB и «Перемена в программе» подчеркивают, что обозначены не колебания Раскольникова, переход от одной логики к другой, а кардинальное изменение в направлении его мыслей. Сознание ответственности за преступление повышается. В окончательном варианте у Достоевского мотив совершения преступления «поневоле», точно в сомнамбулическом или гипнотическом состоянии (загипнотизирован идеей), оставлен, но в то же время выделено и участие сознания, обдуманный выбор пути.
В соответствии с развитием и эволюцией основной мысли романа менялись и характеры главных действующих лиц. В первой незаконченной редакции романа Раскольников — человек, доведенный до преступления грубостью действительности, нищетой. В нем очень заметен тип «человека из подполья», озлобленного, раздраженного, постоянно уязвляемого недоброжелательностью и черствостью окружающих. Нет и намека ки на идею, ни на теорию, овладевшую его сознанием. В дальнейших планах, заметках, конспектах характер расширяется и углубляется. По словам Достоевского, «вдруг выставился весь характер во всей его демонской силе» (498). Добро и зло переплетаются в нем. Появляется идея «наполеонизма», убеждение в том, что в мире зла преступление с благой целью допустимо. В характере Раскольникова противоречиво сочетаются ставрогинский демонизм и незаурядность, сила характера; цинизм, ротшильдовская мечта «денег, денег, прежде всего денег», которая передается позднее герою романа «Подросток», и великодушное бескорыстие — черты героя из произведения, которое все время думал написать (но так и не написал) Достоевский, — «Житие великого грешника»: «И тогда, когда уж я стану благородным, благодетелем всех, гражданином, я покаюсь» (490). Еще очень неуверенно в этих набросках проглядывает будущий Раскольников с его нервным раздражением на людей и желанием делать добро для них: «Как низки, гадки люди… Нет: сгрести их в руки, и потом делать им добро» (491). И только после «Перемены в программе» проявляется героическое в натуре Раскольникова: взять «все на себя», посвятить себя человечеству. «О зачем не все в счастьи? Картина золотого века… Но какое право имею я, я, подлый убийца, желать счастья людям и мечтать о золотом веке!
Я хочу иметь это право» (500).
Когда сложился в общих чертах характер Раскольникова, возникло в одном из набросков упоминание: «теория арифметики». Только на этом этапе возникает мотив раздраженного сердца и ума, плененного теорией, идеей. Теперь складывается «Главная анатомия романа», в которой характер Раскольникова органически соединяется с основной мыслью произведения: «Гордость, личность и заносчивость. Затем уже начать 2–ю часть романа. Столкновение с действительностью и логический выход к закону природы и долгу» (534). Рядом стоит изложение теории «наполеонизма», данное от лица Раскольникова: «Неужели же вы не замечали, что никогда никто власть имеющий не повиновался этим законам. Наполеоны попирали и изменяли их, послабее— управляли ими, еще послабее — избегали их» (536). Наконец, у Достоевского идет «Новый план», затем «Еще план», — и теория Раскольникова, его «логика» и «арифметика» вводятся в события (а прежде существовали в планах романа отдельно друг от друга). «Идея засела ему в голову. Глава NB. Идея эта уже давно сидела у него в голове, как она забрела к нему, трудно и рассказать. Математика — Что ж что (самая трудная глава, от автора. Очень серьезно, но с тонким юмором)» (539). Так идея романа соединяется сначала с характером героя, затем с событиями произведения.
Психологический тип Раскольникова все более уточняется. Сначала в Раскольникове два противоположных побуждения; «ненависть к человеку» и стремление посвятить себя человечеству сталкиваются и обнажают характер «в его демонской силе»; «Я хочу, чтоб все, что я вижу, было иначе. Покамест мне только это было нужно, я и убил. Потом больше нужно. — Я не личность хочу, я делать хочу. Я сам делать хочу. — (Голландец Петр). —Я не знаю, куда дойду (курсив наш. — Э. Р.)… Я не для других, я для себя, для одного себя сделал» (547). Постепенно элементы демонизма в Раскольникове смягчаются и передаются другому герою, который пока не назван по имени, но по событиям его жизни видно, что это будущий Свидригайлов. В натуре Раскольникова все более укрепляется героическое начало: непримиримость, бунтарство, стремление вступиться за обиженных («зачем они не стонут?» «Я не хочу подчиняться, — говорит Раскольников, — Если б были люди, которые бы всё подчинялись, — ничего бы не было на свете») (548).
В соответствии с эволюцией главной мысли романа и центрального характера изменяются другие герои и сюжетные линии произведения. В варианте Раскольникова — «человека из подполья» Достоевский колеблется, дать ли Соню как «простое и забитое существо» или «грязную и пьяную с рыбой» (502). Раскольников обращается с ней как с женщиной, пришедшей с улицы.
На том этапе работы над романом, когда в Раскольникове доминирует демонизм, страшная разрушительная сила, Достоевский много внимания уделяет истории любви Раскольникова и Сони. Они отверженные. Отношения между Раскольниковым и Соней сложны: то скандальные, то надрывные. Сначала Раскольников уклоняется от любви Сони, оскорбляет ее. Мать и сестра Раскольникова «против Сони». Затем «поссорился со всеми за Мармеладову, а сам еще вовсе не влюблен в Соню, беспорядочность» (529). Наконец, роман героя и героини развивается в полной силе: «Соня и он. Разве вы не страдали? Он перед ней на коленях: Я люблю тебя» (527). Соня безгранично любит Раскольникова: «Она написала ему наконец письмо: Люблю, буду ваша раба. Она пленилась его гордостью и независимостью и проповедью того, что она не унижена» (537). Любовь к Соне должна была побудить Раскольникова отдаться суду («Соня и любовь к ней сломали»). По мере того как Раскольников освобождается от демонизма, приближается к типу человека, склонного к чистому и высокому, характер его отношений с Соней становится возвышеннее. Слегка намеченные ранее споры с Соней выводятся на первый план. «Арифметики — губят, а непосредственная вера спасает… Можно быть великим и в смирении, — говорит Соня — доказывает то есть» (527).
