Наум Синдаловский - Пушкинский круг. Легенды и мифы
Е. И. Истомина
Впрочем, театральные скандалы происходили не только в балетной среде. К счастью, они не всегда заканчивались трагически. Согласно одной легенде, после шумного беспорядка в Александринском театре, устроенного Пушкиным во время спектакля, поэта вызвал к себе обер-полицмейстер Горголи. «Ты ссоришься, Пушкин, кричишь!» — начал было выговаривать Пушкину полицейский. «Я дал бы и пощечину, — возразил поэт, — но поостерегся, чтобы актеры не приняли это за аплодисменты».
В дневнике одного из современников поэта сохранилась запись, относящаяся, правда, к более позднему времени, когда Пушкин был уже женат. Но тем легче представить, как он вел себя в подобных ситуациях, будучи холостяком.
«В Санкт-Петербургском театре один старик сенатор, любовник Асенковой, аплодировал ей, когда она плохо играла. Пушкин, стоявший близ него, свистал. Сенатор, не узнав его, сказал: „Мальчишка, дурак!“ Пушкин отвечал: „Ошибка, старик! Что я не мальчишка — доказательство жена моя, которая здесь сидит в ложе; что я не дурак, я — Пушкин; а что я не даю тебе пощечины, то для того, чтоб Асенкова не подумала, что я ей аплодирую“».
Надо сказать, что этот старинный анекдот сохранил для потомков одну исключительно любопытную и немаловажную деталь. Первоначально Асенкова и в самом деле не вызывала восторга у избалованных петербургских зрителей. Ее подлинный талант проявился гораздо позже. И Пушкин, впервые увидевший ее на сцене всего лишь за полтора — два года до своей гибели, когда Асенкова только появилась на александринской сцене, имел все основания быть недовольным ее игрой.
Асенкова родилась в театральной семье. Ее мать Александра Егоровна была воспитанницей Театрального училища и долгое время выступала на петербургской сцене. Сама Варвара Николаевна дебютировала в Александринском театре в 1835 году. Современники утверждают, что это была «грациозная, миловидная, с лукавой улыбкой на устах» артистка, она особенно хорошо выглядела в водевилях, где исполняла так называемые роли с переодеванием: юных маркизов, юнкеров, малолетних королей. В то же время она стала первой исполнительницей таких значительных драматических ролей, как Софья в комедии Грибоедова «Горе от ума» и Марья Антоновна в гоголевском «Ревизоре».
Как и положено в театральном мире, Асенковой увлекались, ее любили, из-за нее случались скандалы.
В пушкинское время в Петербурге имелось всего три постоянных публичных театра: Большой, или Каменный; Немецкий, или Новый и Малый, или Французский. Когда в ночь на 1 января 1811 года Большой театр сгорел, то его спектакли начали ставить в Немецком театре. Уже 2 января на его сцене представили «Недоросля» Фонвизина. В новом здании Большого театра спектакли возобновились только в феврале 1818 года. Именно в это время молодой Пушкин познакомился с трагедиями с участием блистательной Екатерины Семеновой и с балетами прославленного Дидло.
Дидло Шарль Луи
Строго говоря, балетмейстер Шарль Луи Дидло в пушкинский круг не входил. Лично они знакомы не были, однако творчески теснейшим образом связаны. Пушкин вдохновлялся поставленными им балетами, а Дидло ставил балеты на сюжеты пушкинских произведений. Так, на петербургской сцене он создал балеты «Кавказский пленник, или Тень победы», и «Руслан и Людмила, или Низвержение Черномора». Дидло — один из крупнейших французских хореографов конца XVIII — начала XIX века. Он родился в Стокгольме в семье балетмейстера. Учился в Париже. Первый балет сочинил в 14 лет. Впервые осуществил собственную постановку балета в Лондоне. В 1801 году по приглашению директора императорских театров Н. Б. Юсупова приехал в Петербург.
В Петербурге Дидло поставил пятьдесят балетов, к абсолютному большинству из них сам придумывал оформление и костюмы. Кстати, именно он впервые отменил парики у танцоров на сцене и ввел в балетный обиход трико телесного цвета. Название этой детали балетного костюма произошло от фамилии чулочного мастера Трико, ему Дидло специально заказал их изготовление. По мнению современников, это выглядело чуть ли не революцией в хореографии. Говорят, под впечатлением от его балетов Пушкин написал поэму «Руслан и Людмил». Дидло был подлинным новатором танца, одним из его нововведений стал танец на пуантах.
Дидло жил на собственной даче на берегу реки Карповки. Он любил принимать гостей. В разное время на его даче перебывали все петербургские и заезжие знаменитости. Здесь же Дидло проводил занятия со своими ученицами. Характер его был сложным, и, как утверждали многие, он был «легок на ногу и тяжел на руку». Вместе с лестным прозвищем «Байрон балета», которым его наделили газетчики, для балетных он был и «Грозным», и «Крепостником». По воспоминаниям актера В. А. Каратыгина, «синяки часто служили знаками отличия будущих танцоров».
В конце концов Дидло поссорился с князем С. С. Гагариным, служившим в то время директором императорских театров, и в 1829 году вынужден покинуть Петербург. Однако существует легенда, характеризующая поступок великого балетмейстера. Согласно ей, после ссоры с Гагариным Дидло посадили под стражу. И тогда будто бы в полной мере проявился свободолюбивый, гордый характер гениального иноземца. «Таких людей, как Дидло, не сажают», — будто бы сказал он и, отбыв арест, сам подал прошение об отставке.
Одним из пушкинских знакомцев, у которого происходили полуночные кутежи, был Нестор Васильевич Кукольник. Свидетельств того, что Пушкин в них участвовал, нет. Однако для характеристики среды, в которой вращался поэт, рассказ о Кукольнике совершенно необходим. Романтический поэт и писатель Нестор Васильевич Кукольник в пушкинское время был более известен своими патриотическими драмами. Между тем его избыточно обостренные верноподданические чувства вызывали откровенные насмешки у современников. Так, именно Кукольнику приписывали слова: «Если Николай Павлович повелит мне быть акушером, я завтра же буду акушером».
В Петербурге Нестор Кукольник прославился разгульным образом жизни. Вместе со своим братом Платоном он снимал квартиру в Фонарном переулке, она среди благопристойных и законопослушных граждан считалась притоном, и жизнь в ней начиналась далеко за полночь. Как вспоминают очевидцы «оргий довольно дурного тона», у Кукольникова здесь «спали вместе на одном диване, питались в основном кислыми щами да кашей и много пили».
Н. В. Кукольник
Иначе как «Клюкольником» Нестора Кукольника не называли. Он мог напиться, то есть наклюкаться где угодно, когда угодно и при каких угодно обстоятельствах. Ему приписывают экспромт, произнесенный будто бы на собственном дне рождения, отмечавшемся на загородной даче Безбородко. Когда все припасенное спиртное выпили, а хозяин дачи расписался в своей беспомощности и заявил, что более ничего найти невозможно, встал именинник и под пьяные крики собутыльников продекламировал:
Дача Безбородки —
Скверная земля!
Ни вина, ни водки
В ней достать нельзя.
Можно добавить, что Пушкин, несмотря на приятельские отношения, Кукольника не жаловал, относился к нему иронически и таланта в нем не признавал. В Кукольнике «жар не поэзии, а лихорадки», — говорил Пушкин. Правда, и Кукольник платил ему тем же. Однажды в дневнике он признался, что Пушкин «был злой мой враг».
Из драматических актеров, ценимых Пушкиным, анекдоты и легенды о которых из уст в уста передавались в пушкинском Петербурге, в первую очередь надо назвать Василия Андреевича Каратыгина. Он был ведущим драматическим актером Александринского театра и любимцем петербургской публики. Каратыгин — потомственный артист. Вместе с ним на сцене того же театра выступали его мать и отец.
В городском фольклоре Каратыгин остался благодаря многочисленным театральным анекдотам и байкам, главным героем в них выступал острый на язык и талантливый трагик. Вот только некоторые.
Однажды летом в Петергофе состоялся выездной спектакль Александринского театра. За неимением места актеров временно разместили в помещении, где обычно стирали белье. Побывавший на спектакле император поинтересовался у артистов, всем ли они довольны. Первым отозвался находчивый Каратыгин: «Всем, Ваше Величество, всем. Нас хотели полОскать и поместили в прачечной».
В другой раз, придя во время антракта на сцену Александринского театра, Николай I обратился к артисту: «Вот ты, Каратыгин, очень ловко можешь превратиться в кого угодно. Это мне нравится». Каратыгин, поблагодарив государя за комплемент, согласился с ним и сказал: «Да, Ваше Величество, могу действительно играть и нищих, и царей». — «А вот меня, ты, пожалуй, и не сыграл бы», — шутливо заметил Николай I. «А позвольте, Ваше Величество, даже сию минуту перед вами я изображу вас». Добродушно настроенный царь заинтересовался: как это так? Пристально посмотрел на Каратыгина и сказал уже более серьезно: «Ну, попробуй».
