Борис Романов - Вестник, или Жизнь Даниила Андеева: биографическая повесть в двенадцати частях
Трудные и голодные времена сплачивали и учителей, и учеников. Учившийся в одном классе с Ивашевым — Мусатовым, будущим другом Даниила, и окончивший школу чуть раньше профессор Богоров, ставший крупным гидробиологом, вспоминал: "Первые годы революции Наркомзем стал снабжать школы продуктами. Все было на самообслуживании. Мы, ученики, отправлялись с детскими санками на Чистые пруды. Там нам выдавали сухой компот. На других складах по ордерам выдавали другие продукты.
Погрузив компот в мешки на санки, мы катились от Сретенских ворот к Трубной площади"[55]. Затем учащиеся голосованием выбирали "куховаров", и, конечно, каждая ложка каши, каждый стакан компота были на счету.
В те революционные времена в педагогический совет входили школьники, и Даниил был его членом. В его тетрадях есть несколько списков одноклассников. Фамилии в них меняются, революционные вихри, проносясь по арбатским переулкам, уносят одни семьи, приносят другие. Среди тех, чьи фамилии повторяются, друзья Даниила. С ними он оставался дружен до последних дней. В Воротниковском переулке жил Алексей Шелякин, будущий "одноделец". Он вспоминал, как приходила к ним в дом Таня Оловянишникова: "Мой отец говорил… к тебе пришел Ангел. И действительно, Таня тех лет походила на Ангела. Прекрасное лицо — доброе и открытое".
В детской тетради, где Даниил ставил отметки девочкам класса и не был щедр, выше тройки никому, кроме одной избранницы — Гали Русаковой, ей — пять с плюсом. В записке к Тане Оловянишниковой он признавался, что Галю "любит безумно", и спрашивал: "Ты обратила внимание, какие у нее глаза, особенно когда она танцует вальс?" Также безнадежно в Галю были влюблены его друзья Попов и Шелякин.
10. Планета Юнона и йог Рамачарака
Все выдумывавшееся Даниилом в детстве приходило оттуда, откуда потом пришли и другие его сочинения. В его детских тетрадях можно найти прообразы и начало всех его книг. Выдумывая, он прислушивался к необъяснимо возникающим в нем звукам.
Играя мальчиком у тополя — титана,
Планету выдумал я раз для детворы,
И прозвище ей дал, гордясь, — Орлионтана:
Я слышал в звуке том мощь гор, даль рек, — миры,
Откуда, волей чьей созвучье то возникло?
Ребенок знать не мог, что так зовется край
Гигантов блещущих, существ иного цикла,
Чья плоть — громады Анд, Урал и Гималай, —
так Даниил Андреев описывал свое детское сочинительство, видя в нем неосознанные прорывы в иные миры.
О врожденном чувстве слова, не просто поэтическом, а каком-то мистическом ощущении его звучания говорит детская история со словом "валь". Она рассказана со слов самого поэта его вдовой: "Дамы в те годы носили на шляпках вуали. Даня упорно, не слушая замечаний старших, говорил не "вуаль", а "валь". И только вечером в постельке, обняв белого плюшевого медвежонка, погибшего при нашем аресте в 1947 году, мальчик восторженно и тихо шептал: "В — у–аль…" Это слово было таким красивым, что его нельзя было произносить вслух на людях"[56]. Вспоминая эту историю, он сам говорил о том, что слово для него "в запредельные страны музыкой уводящие звуки".
Первоеегосочинение, сохранившеесявдетскойтетради, — история страны "Мышинии". В нем автор создал нечто вроде летописной хроники двух правящих династий — "Урасовской" и "Климской". Разделенное на параграфы и повествующее о войнах, междуусобицах и смутах, о характерах сменяющих друг друга на престоле властителей, оно говорит о знакомстве юного писателя с тогдашним "Учебником русской истории" профессора Платонова. Вполне возможно, что он и начал свою хронику после первых уроков истории в гимназии. В детски наивном, но остроумном тексте описано около сорока царствований, и можно только удивляться изобретательности историка "Мышинии". Вот некоторые параграфы этого сочинения:
"§ 2. Пи I Котогуб. Но зря плачут мыши по Урасе, есть сын: Пи Иждыгарович I. Вот он вступил на престол и шелковым платком вытер слезы старым придворным. И задумал Пи погубить кота, заклятого врага мышиного. Собрал большую рать и двинулся. Тихо подкрался он [к] коту спящему и ловким движением задвинул хвост Кошачий в щелку… Мяучит Кошка, а мыши давай Бог ноги. Прославился этим подвигом Пи I и дали ему название "Котогуб"".
"§ 21. Урас VII Святой. Долго не хотели мыши брать в цари сына Сера IV Ураса VII, но делать было нечего. Урас был язычник. Он поехал путешествовать, а правление передал своей матери Морщинке I. Он поплыл в Крысию, где исповедовали Христианство. Урасу понравилась эта вера, и он принял ее, причем получил имя Крыс. Мать его была этому очень рада, а мышиная церковь причислила его к святым. Скончался он в 1477 году.
§ 22. Пи Вдохновенный IV. У Ураса осталось 2 сына: Пи и Итдыгар. После долгой смуты и издавания законов воцарился Пи IV. В это время в Мышинии появлялось все больше язычество, а Пи IV исправлял его. За это Пи прозвали "Вдохновенный", что значит "исполняющий заповеди Божьи". От мышей и у нас это слово. Итдигару II было завидно смотреть на Пи. Он убил его, а сам воцарился на престоле. Но Господь наказал его: он скоро умер".
"§ 31. Первый хан Швез I. Но королевич Швез корониально принял титул хана. Он ходил тогда с опахалом, с кисточкой на шляпке. Он завоевал с Кошией. Собрав большое войско, он двинулся к этой стране и победил. Но титул первого хана заглушил эту победу, и ее мало славили. Потом коротко царствовал его старший сын Урас VI, и на престол вошел его младший сын Хруп V.
§ 32. Хруп Веселый V. Хруп получил прозвание Веселого или Беспечного, потому что не вел себя степенно, как всякий хан. Он часто задавал пиры, обеды и балы. Он ездил по городу на лихих скакунах, но раз упал и разбился. Престол его занял сын — Клим VII".
Повествование доведено до 1601 года, но за это время в Мышинии произошли не только смены династий, но и бунты, и революции. Похоже, что сочинялось оно в революционную зиму 17–го и 18–го. Уже тогда для Даниила Андреева очень важен религиозный взгляд на историю. "Славный он был император, — говорит автор об Урасе I, — любил свою родину, заботился о ней и исполнял заповеди Божии".
Рядом с сочинениями о выдуманных странах и портретами их правителей — рисунки о революционных событиях: "Русский поезд Москва — Севастополь", с пассажирами, толпящимися на крышах вагонов, "Сознательный большевик", в бескозырке и с дымящей папиросой в зубах (надпись зачеркнута), "Сатана на земном шаре"…
В комнате Даниила на стене висела карта полушарий выдуманной им планеты. Она называлось Юнона. Рядом были развешены портреты правителей Юноны. Целая серия этих портретов и подробные карты сопровождают в тетради "Краткое описание стран планеты Юноны". Если его летопись Мышинии сочинение историческое, то описание Юноны — географическое. Чувствуется, что оно написано более опытным и повзрослевшим сочинителем. Если о Мышинии он пишет еще как бы играя, то в описании Юноны вполне серьезен. Но и тут поражает странная тяга к систематизации, к тому, чтобы описать создаваемый мир, совершенно фантастический, с почти научной обстоятельностью. Все эти свойства Даниила Андреева очень заметны в "Розе Мира". С той же методическою обстоятельностью, как некогда страны Юноны, он описывает в ней структуру Шаданакара, его затомисы, сакуалы, шрастры… Чем необычней видения, тем более методично изображены. Вот и Орлионтана, о которой он вспомнил в стихах, в сочинении страна, со своей географией и историей. Правда, кое-что нам в ее описании напоминает недавнюю историю России. Орлионтана, пишет он, "изобилует всевозможными сектами, партиями, и там нередко происходят революции и восстания, подавляемые, впрочем, обыкновенно при помощи других государств. В недавнем времени там произошла колоссальная революция, во время которой сместили 3 "Думы Страны". Эта революция известна под именем "Великой Орлионтанской Революции"".
Страницы детских тетрадей Д. Л. Андреева
География Орлионтаны напоминает совсем другие страны: "На реке Гаглец, которая вытекает на юго — западе Орлионтаны, стоит город Фона. Эта река втекает на южной границе в Герре и, повернув к востоку, впадает в море, в Двухнусный залив. Между рекою Гаглец и Аррено — Тампаниа лежит пустыня Орлионтанская. Она совершенно безжизненна, мертва и не заселена. Там даже не живет зверей. Тут нет ни одного города и только около Аррено — Тампаниа есть большой оазис Тапешан; но жизнь в нем невозможна благодаря трудности сношения с другим остальным миром. В Орлионтане живут Орлионтанцы и Венерцы, занимающиеся земледелием. Сеют кукурузу, хлопок, пшеницу и сахарный тростник, сажают на севере картофель".
В трех частях описания Юноны поражает огромное количество названий, которые с такой легкостью дает автор описываемым им 32 странам, множеству городов, рек, гор.
