Александр Ревякин - О типическом в реалистической художественной литературе
Александр Ревякин - О типическом в реалистической художественной литературе краткое содержание
Доктор филологических наук
А.И.Ревякин
О типическом в реалистической художественной литературе
Почвой, источником искусства и, в частности, художественной литературы является реальная действительность.
Будучи особой формой общественного сознания, художественная литература обладает способностью отображения жизни во всей ее полноте, во всем богатстве ее проявлений.
Белинский справедливо писал: «Весь мир, все цветы, краски и звуки, все формы природы и жизни могут быть явлением поэзии[1]».
Воспроизводя все стороны действительности, писатели основное внимание сосредоточивают на общественной жизни, на человеке. Главный предмет художественной литературы — человек. Вот почему М. Горький назвал ее человековедением.
Художественная литература, отражая реальную действительность, общественную жизнь, человеческие характеры, в своеобразных, лишь ей присущих связях, отношениях и целях, определяющих образную форму, выполняет важные социальные функции.
Прогрессивная литература служила и служит моральному и идейному воспитанию людей, познанию и преобразованию жизни.
Характеризуя искусство, Маркс назвал его художественно-практическим освоением мира.
На огромную познавательную и воспитательную роль русской прогрессивной литературы постоянно указывали революционные демократы. Белинский с гордостью писал: «Литература наша создала нравы нашего общества, воспитала уже несколько поколений, резко отличающихся одно от другого[2]». Чернышевский считал, что «из всех средств для распространения образованности самое сильное — литература[3]». Познавательная и воспитательная роль художественной литературы подчеркивалась всеми последующими представителями передовой общественной мысли.
Изображая жизнь в свете прогрессивных социально-эстетических идеалов и борьбы за совершенного человека, за полноту его положительных, истинно человеческих возможностей, художественная литература служит не только познавательным, воспитательным, но и эстетическим целям и задачам.
Чем же объясняется огромная социальная роль художественной литературы? Что же дает ей возможность такого широкого и глубокого воздействия на людей?
Предпосылкой огромного социально-эстетического воздействия и значения художественной литературы служит то, что она, пользуясь образной, «прекрасной» (Чернышевский) формой, изображает явления жизни не фотографически, а в обобщении, в идейно-эстетической оценке, в той или иной степени эмоционального к ним отношения.
Все лучшие писатели мировой литературы сознательно стремились воспроизводить не случайное и частное, а типическое той или иной исторической эпохи. Так, Гоголь, раскрывая процесс своей работы над «Мертвыми душами», писал: «Чем более я обдумывал мое сочинение, тем более видел, что не случайно следует мне взять характеры, какие попадутся, но избрать одни те, на которых заметней и глубже отпечатались истинно русские, коренные свойства наши[4]».
М. Горький утверждал, что «художник должен обладать способностью обобщения — типизации повторных явлений действительности[5]».
Типическое в жизни и литературе
Прогрессивная художественная литература всегда стремилась воспроизводить реальную действительность в ее типических проявлениях.
Но что же представляет собой типическое в жизни? Это существенные социально-исторические характеры и явления, выражающие объективные закономерности действительности.
Типический человеческий характер — носитель тех или иных определяющих черт какой-либо общественной группы или класса.
Так, К.Маркс видит в собирательных типах капиталиста и землевладельца, о которых он говорит в «Капитале», олицетворения «экономических категорий», носителей «определенных классовых отношений и интересов[6]».
Ф.Энгельс, характеризуя драму «Франц фон-Зикинген» Лассаля, в качестве положительного момента отмечает то, что ее «главные действующие лица действительно являются представителями определенных классов и направлений, а стало быть и определенных идей своего времени, и черпают мотивы своих действий не в мелочных индивидуальных прихотях, а в том историческом потоке, который их несет[7]».
В своей статье «В лакейской» Ленин разъясняет, что социальный тип характеризуется не личными качествами отдельных лиц, которые могут быть случайными, весьма индивидуальными, а свойствами существенными, главными, общими для всех людей той или иной социальной группы в определенную историческую эпоху. Эти свойства определяются производственными отношениями людей, окружающими их условиями.
При определении сущности жизненно типического классики марксизма-ленинизма особое внимание обращают на его социально-историческую конкретность. Например, любой класс в процессе своего исторического развития изменяется, теряет одни черты и приобретает другие. И поэтому, характеризуя свойственные ему типические черты, необходимо учитывать определенный этап его исторического развития. Так, западноевропейская буржуазия в период борьбы против феодализма играла революционную роль. В дальнейшем же, в эпоху империализма, она стала реакционной.
Осознание типического как исторически конкретного предполагает признание и того, что общественное явление может иметь и родовые и видовые признаки типичности. Так, у каждого класса наряду с типическими чертами общеклассового характера имеются и типические черты, присущие той или иной его социальной группе. В связи с этим Ленин утверждал наличие «групповых и классовых типов...[8]».
В свою очередь в каждой социальной группе вследствие более или менее сложной дифференциации по профессиональному, культурно-психическому и иным признакам имеются различные типы людей. При наличии той или иной социальной сущности, того или иного «общеклассового стержня» (М. Горький) люди обладают и индивидуальными признаками. «Мы знаем, — писал Горький, — что люди — разнообразны: этот — болтлив, тот — лаконичен, этот — назойлив и самовлюблен, тот — застенчив и не уверен в себе; литератор живет как бы в центре хоровода скупцов, пошляков, энтузиастов, честолюбцев, мечтателей, весельчаков и угрюмых, трудолюбивых и лентяев, добродушных, озлобленных, равнодушных ко всему и т.д.[9]» .
Основоположники марксизма-ленинизма при определении конкретно-исторической сущности общественного типа имели в виду и его национальные особенности. Ф. Энгельс указывал, что норвежское мещанство XIX века вследствие особых социальных условий резко отличалось от немецкого.
* * *Правильного понимания художественно-типического нет и не может быть вне верного осознания жизненно-типического. Типические образы художественной литературы отражают типические характеры и явления реальной действительности.
Однако необходимо помнить, что жизненно-типическое и художественно-типическое не тождественны.
Прогрессивная художественная литература изображает типические характеры и явления реальной действительности не натуралистически, не во всех их подробностях, а в их основных, ведущих чертах, отбрасывая случайное. Писатель отбирает в жизненно-типическом характере или явлении такие их определяющие стороны, при помощи которых создает целостную, полную картину изображаемого. В художественном образе существенные черты жизненно-типического раскрываются через индивидуальное, конкретное, непосредственное.
Типическое в литературе это типические характеры и явления реальной действительности, взятые в своих определяющих чертах и воспроизведенные в конкретно-чувственной, образной, индивидуальной форме. Иными словами, подлинно художественный типический характер всегда индивидуален, конкретен, неповторим, но в своей индивидуальности он воплощает определенный вид социального поведения, то есть те или иные существенные черты общественной группы, класса, нации известного времени.
Обратимся к примерам.
Плюшкин — конкретен, ясен, рельефен, последователен во всех своих проявлениях. Он дан Гоголем настолько полно, что мы можем представить, как бы он поступил в тех или иных случаях, даже и не описанных в произведении.
Каким же способом создает Гоголь образ Плюшкина?
Чичиков, купив у Плюшкина мертвые души, заставил его написать расписку и выдал ему деньги. А Плюшкин принял деньги «в обе руки и понес их к бюро с такою же осторожностью, как будто бы нес какую-нибудь жидкость, ежеминутно боясь расхлестать ее».
Перед нами — одно внешнее движение Плюшкина, одна конкретная его черта. Но эта черта раскрывает самое основное, самое существенное в облике Плюшкина. То, что Плюшкин принял деньги «в обе руки», и то, что он нес их к бюро, как будто «какую-нибудь жидкость, ежеминутно боясь расхлестать ее», раскрывает его стяжательство, жадность, скупость.
