Татьяна Панюшева - Приемный ребенок. Жизненный путь, помощь и поддерка
На фоне нарастания напряженности и неудовлетворенности родителей отношениями ребенок может совершить какой-то серьезный с точки зрения родителей проступок – воровство, ложь, провал успеваемости в школе. Для родителей этот момент может стать внутренним сломом, моментом утраты доверия и надежды на выстраивание отношений с ребенком. По сути это момент «внутреннего» отказа от ребенка, хотя формально он еще продолжает оставаться в семье. Очевидно, что дети в ходе своей жизни и взросления совершают большое количество проступков, и некоторые из них бывают объективно весьма серьезны. Таким образом, повод, который станет «последней каплей», всегда найдется – если ситуация назрела.
Четвертый этап: «ультиматум»Это этап, когда родители с формальной точки зрения дают ребенку «последний шанс», а реально не верят в возможность улучшения ситуации и хотят получить моральное право на официальный разрыв отношений с ребенком, переложив на него ответственность: «Мы ему поставили условия, а он их не выполнил. Значит, он не хочет жить в нашей семье». Относительно ультиматума можно сказать, что он вызывает протест у любого человека, которому его предъявляют. Кроме того, ультиматумы часто бывают невыполнимы для ребенка в его конкретной жизненной ситуации: «НИКОГДА не прогуливать школу», «ВСЕГДА приходить домой ровно в 20 часов», «ВООБЩЕ не врать» и т. д. Жесткие требования того, что ребенку и раньше не удавалось соблюдать, и перспектива катастрофических последствий приводит обычно к обратному эффекту – выдвинутые требования нарушаются немедленно. Ребенок действует по принципу «брось, а то уронишь». Парадокс ситуации заключается в том, что в глубине души родители не верят, что ребенок сможет выполнить их требования, и просто хотят, чтобы это стало явным. Ребенок в ситуации сильного эмоционального напряжения испытывает желание не доказывать что-то кому-то, а уйти из ситуации. Кроме того, жизненный опыт ребенка, однажды отвергнутого родителями, подсказывает, что шансов на успех крайне мало: что произошло однажды, может повториться вновь. Дети способны меняться к лучшему только при поддержке родителей и ради отношений с ними. Если этого нет, они однозначно не станут бороться, а постараются ускорить неизбежное. Поэтому дети нарушают ультиматумы практически сразу. Взрослые же склонны трактовать это как проявления цинизма и безразличия со стороны ребенка.
Пятый этап: «завершающий кризис и решение о разрыве»Обычно после нарушения ультиматума происходит очередной крупный конфликт, выяснение отношений с взаимными обвинениями, в результате которого эмоциональный накал достигает той степени, когда и родителям, и ребенку хочется только одного – расстаться. На этой стадии речь уже не идет о возможном сохранении отношений, но обычно социальные службы привлекаются к участию именно на этой стадии, поскольку родители официально заявляют, что их семья в кризисе и они имеют намерение вернуть ребенка. В этот момент никакое вмешательство не может помочь, поскольку внутреннее решение уже принято обеими сторонами, а отношения разрушены напрочь. Если специалистов привлекают в этот момент, то их работа, которая не увенчается успехом, только послужит очередным доводом для родителей в пользу их мнения о «неисправимости» ребенка. Органы опеки далеко не всегда имеют возможность заметить сложность семейной ситуации на предыдущих этапах. Работа с семьей в кризисе должна проводиться раньше, на первых двух этапах эскалации конфликта, еще до того момента, когда внутреннее намерение расстаться с ребенком будет принято родителями. Ясно, что только сами родители могут обратиться за помощью вовремя. Другой вариант – если приемную семью сопровождают специалисты, они могут заметить нарастание проблем и предложить семье помощь.
Последствия, возвратов для ребенка и для семьи
Последствия расставания приемной семьи с ребенком, так же как и развод между взрослыми людьми, достаточно болезненны для обеих сторон.
Для ребенка возврат – это прежде всего повторение первичной травмы утраты кровной семьи. Оно актуализирует все последствия старой травмы, пробуждает старые боли и печали. Происходит своеобразное соединение последствий утраты кровной семьи и утраты приемной семьи. Кроме чувства разочарования, обиды и боли, которые сопровождают любой процесс утраты, для ребенка происходит подтверждение подспудного страха, что вся проблема в нем: «я плохой ребенок, меня нельзя любить», «семья – это ненадежные отношения, а родительская любовь – это неправда». Для детей недоверие ко взрослым, убеждение в том, что взрослые ненадежны, а они, дети, на самом деле недостойны любви, существует не в виде словесных утверждений, а в виде глубоких чувств, которые проявляются в дальнейшем в их жизненных установках. Доверять людям, устанавливать долгосрочные отношения, мириться после конфликтов, наконец, создать собственную семью и хорошо заботиться о собственных детях – все это достаточно сложно для детей, переживших утрату кровной семьи и последующий возврат из приемной семьи. Феномен ретравматизации означает не только то, что ребенок испытывает «двойную» порцию боли по поводу разрыва, но также означает ложное понимание причин произошедшего. Дети обычно не делают выводов о своих конкретных неправильных поступках, которые могли плохо влиять на отношения со взрослыми, они не принимают во внимание какие-то форс-мажорные обстоятельства, появившиеся в семье, то есть они не делают никаких конструктивных выводов. Когда болезненный опыт превышает возможность его выдержать, человек не в состоянии анализировать ситуацию, ему проще решить, что вся проблема в нем. Некоторые дети даже начинают считать, что у них такая судьба, и они приносят несчастье себе и другим, и с этим ничего нельзя сделать. Когда человек считает себя «изначально плохим», это означает «неисправимость». С большой вероятностью такой человек начнет поступать как «плохой». Тем самым он, с одной стороны, выплескивает свои переживания, а с другой стороны, ведет себя в соответствии со своим мнением о себе и ожиданиями окружающих. Таким образом, для детей, переживших неоднократную утрату семьи, последствиями может стать агрессивное отношение к миру и избегание любых близких отношений.
пример:
Выше уже приводился пример про двух братьев (шести и десяти лет). Мать злоупотребляла спиртными напитками, и в состоянии опьянения у нее случались вспышки ярости, когда она сильно била детей. Например, старшего она однажды ударила тяжелой табуреткой, а младшего швырнула об стену. После изъятия из кровной семьи Диму с братом устроили в приемную семью. У обоих мальчиков был хороший интеллект, они хорошо учились в школе. При этом у старшего брата были отдельные поведенческие проблемы, но в целом он был социализирован, а младший брат Дима отличался крайне провокативным и агрессивным поведением. Он провоцировал на агрессию всех и везде: в семье, в школе, во дворе. Обладая привлекательной внешностью, хорошими интеллектуальными способностями в разных областях (спорт, музыка), он не мог надолго удержаться ни в какой социальной группе. Школа хотела избавиться от него из-за его плохого поведения, его выгоняли из всех спортивных секций из-за драк с ребятами, несмотря на его успехи, его попросили уйти из музыкальной школы. Впервые семья обратилась за помощью к специалистам, когда ребенку уже было десять лет. До этого времени родители, опытные педагоги, воспитавшие троих собственных детей, считали, что нужно справляться самим. Когда мальчику было двенадцать лет, приемные родители признались, что не справляются с ним, не контролируют его, хотя привязаны к нему. Они пребывали в постоянной ярости и отчаянии из-за того, что Дима их не слушается и изводит всех своим поведением. Работа специалистов, так же как и усилия родителей, ничего не дала. Поведение мальчика было целенаправленно разрушительным. Он осознанно выбирал деструктивные модели поведения. Хотя он говорил, что не знает, почему так себя ведет, ему явным образом нравилось то, что он «сильнее всех», «может всех достать», «никто не может ничего с ним сделать» и т. п. (собственные высказывания мальчика). В этом случае речь идет о феномене дезорганизованной привязанности – мальчику нравилась его приемная семья, однако он делал выбор в пользу контроля и власти, пренебрегая любовью и отношениями. Когда ребенка вернули из семьи в учреждение, первое, что он сказал в работе с психологом: «Я знал, что так произойдет, все взрослые бросают детей. Семья – это не для меня». В работе со специалистом он формально признавал, что приемные родители старались сохранить отношения, а катастрофические последствия были связаны в первую очередь с его последовательным разрушительным поведением в течение долгих лет. Однако его косвенные и прямые высказывания в других ситуациях ясно показывали, что в глубине души мальчик убежден, что расставание было предопределено, и связано оно не с конкретными поступками, а с ним самим как с человеком, для которого жизнь в семье и родительская любовь невозможны.
