Елена Любимова - Как отучить ребенка врать
Говоря еще проще, если в течение первых нескольких лет жизни слово «нельзя», произнесенное кем-то из родителей, является для него приказом, со временем его опыт наблюдения за взрослыми расширяется. В частности, у ребенка появляются знакомые самые разные – сверстники, в семьях которых выстроены совсем иные взаимоотношения, знакомые родителей (не члены семьи), контакт с которыми и у них, и у него может сложиться весьма своеобразно… Все это растущее множество ситуаций не семейных, осложненных посторонними мотивами, обогащает опыт ребенка. Но в то же время это дает ему понять нечто новое – что не всем людям вокруг так уж важно мнение его папы с мамой по тому или иному поводу.
Кроме того, малыш все чаще оказывается в ситуациях, когда его родителей кто-то не слушается, пусть этот кто-то и взрослый (не такой, как он). Постепенно путем сложения и осмысления ряда таких случаев, ребенок начинает приходить к другим выводам. Например, к тому, что маму с папой в мире, в сущности, и слушается-то беспрекословно один он. А у множества других взрослых или даже детей есть свое мнение, и они готовы отстаивать собственные интересы. Так ребенок понимает, что его желания не столь уж незначительны, даже если они идут вразрез с родительской волей. В результате у него начинается все более активное формирование собственного эго. А человеческое эго стремится не просто привлечь внимание (то есть внимание вообще – неважно, положительное оно будет или отрицательное), но заставить выполнить требуемое. Другими словами, эго стремится подчинить волю окружающих своей независимо от того, насколько желания индивида совпадают с таковыми у всех вокруг.
Естественно, это – новый этап в развитии личности, поскольку у детей эго не развито, и его полностью заменяют устремления, взгляды родителей. Поэтому поначалу малыш выражает свою волю прямо, независимо ни от чего – идет, так сказать, напролом, отвечая на запреты словом «хочу». Разумеется, вскоре он сталкивается с такой же силы упрямством, сопротивлением окружающих – в том числе (и нередко в первую очередь) родителей. Согласимся, что чем сильнее сопротивляется нашей воле ребенок, тем чувствительнее мы стараемся его задеть, наказать, «поставить на место» во всех смыслах. Мы полагаем свои действия справедливыми и «благими» для него же, так как видим в них весьма определенный смысл.
Например, мы часто требуем от детей соблюдать элементарные правила безопасности и гигиены, поскольку понимаем их жизненную необходимость и видим весь спектр проблем, приносимых их игнорированием. Но ребенок этого всего может и не знать – от опыта падений его спасает надетый мамиными руками шлем, а с электрическими розетками он не «общается» потому, что опять-таки мама позаботилась снабдить их крышками… Таким образом, наше естественное стремление оградить чадо от опасностей жизни само порождает у него беспечное отношение к ним и неспособность понять истинную важность послушания!..
В такой ситуации само собой разумеется, что дети воспринимают большую часть родительских «нельзя» как попытку просто испортить им настроение, как неуважение к их желаниям и пр. Такова изначальная, скажем, диспозиция. Ребенок не очень доверяет обороту «это для твоего же блага», поскольку ему не с чем это благо сравнивать – он не сталкивался с последствиями нарушения запрета. А поскольку имеющийся опыт подсказывает ему лишь негативное отношение к требованию мамы (в шлеме и щитках кататься на велосипеде жарче, чем без них), собственные желания уже начинают казаться ему более разумными и оправданными. Поэтому, едва ребенок понимает, что слову «нельзя» можно и не подчиниться, у него даже не возникает колебаний, чьего мнения все-таки лучше придерживаться – своего или родительского. Свое мнение малыш, как правило, может обосновать, в то время как запреты родителей в большинстве ему не совсем понятны или понятны только как бы теоретически. Ведь, к счастью, на практике он пока слушался, не пробовал совать пальчики в мясорубку, не кусал собаку за ухо, не засовывал жучка в нос… А упорство родителей в наказаниях за ослушание довершает дело – ребенок начинает искать обходные пути получить желаемое.
По мере взросления ребенка родители обычно вынуждены ослаблять надзор за ним (в частности, при поступлении в школу или обучающие кружки), так как теперь они физически не могут наблюдать за ним в течение всего дня. Это дает ребенку дополнительное время, когда он может поступать, как считает нужным (ведь ему более не с кем посоветоваться, даже если он захочет!). Кроме того, у него возникает первое понимание, что о действиях, совершенных в этом промежутке, родители могут никогда и не узнать. В конце концов ребенок понимает, что они сами ни одного из его занятий не видели, и для простого детского мышления этого соображения достаточно. Если в этот момент кто-то из сверстников еще и надоумит наше чадо «не рассказывать родителям», дело будет сделано. То есть наш малыш вслед за быстрее развившимся одногруппником усвоит новую полезную истину. А именно ту, согласно которой теперь он может хоть иногда ослушаться родительского «нельзя» совершенно безнаказанно…
Итак, в случае с детьми ответом на вопрос, почему они лгут, даже если ранее взаимоотношения в семье были вполне доверительными, являются две основные истины.
1. Первая состоит в том, что воспитание как процесс вообще не слишком приятно – ни для взрослого, ни, тем более, для ребенка, который еще и не всегда понимает, почему от него требуют того, запрещают это… Именно потому, что даже идеальные родители вынуждены постоянно что-то запрещать и ограничивать волю малыша другими средствами, всецело доверять им ни один ребенок не может и не станет. С одной стороны, он очень этого хочет, поскольку папа с мамой являются центром его, так сказать, вселенной. Однако уже после первого эпизода наказания за какой-либо поступок к нему приходит понимание, что это может повториться. Метод поощрений и наказаний в «исполнении» родителей дает ребенку начальное представление о поступках плохих и хороших. Но кроме того, этот метод еще и формирует у малыша желание совершить плохой поступок и при этом не подвергнуться наказанию. В этом состоит основа лжи у всех без исключения детей мира – кроме, разумеется, тех, которых никогда не ругали и не наказывали.
2. Вторая же истина заключается в том, что все мы развиваемся, учимся ставить собственные, не зависящие от чужого мнения цели и достигать их. Как и было сказано только что, необходимость лгать появляется у детей очень рано, потому что с первых дней жизни они хотят чего-то, а им не дают или не разрешают это. Причины таких запретов детям понятны не всегда, поэтому они ощущают воспитательные меры исключительно как давление, манипулирование, неуважение к их желаниям. Соответственно, чем четче в ребенке с годами оформляется личность, тем сильнее становится его потребность добиться желаемого, несмотря ни на какие аргументы родителей. В этот момент и появляется инструмент лжи, подсказанный опытом наблюдения за другими людьми (в том числе взрослыми) или кем-то из друзей, мнению которых ребенок тоже доверяет.
В чем разница между детским враньем и фантазиями
Таким образом, мы уже выяснили, что взаимоотношения с ребенком, которые ранее казались нам радужными, на деле таковыми не бывают или бывают в единичных, исключительных случаях. В возрасте до 2 лет дети, как правило, плохо сопоставляют похожие ситуации. То есть они с трудом способны запомнить, за что мама наказала их в прошлый раз, и видеть сходство в двух идентичных случаях, разделенных большим промежутком времени. Проще говоря, в эти годы наше чадо часто повторяет свои шалости не нарочно – оно просто быстро забывает, что пару недель назад мама уже отлучала его от груди на несколько часов за укус или удар кулачком… Несомненно, третий-четвертый эпизод одного и того же рода создаст в его памяти прочный след. Но в любом случае, только формирующийся мозг ребенка еще не слишком приспособлен к длительному запоминанию. Тем более что у детей полностью отсутствует жизненный опыт – знания и наблюдения за окружающим миром. Потому детям все вокруг кажется новым, неизведанным. А это значит, что каждый день их жизни заполнен множеством событий и впечатлений – таким калейдоскопом новых эмоций и знаний, что в этом вихре мог бы потеряться даже взрослый, будь он способен на эти ощущения!.. Тем более в этом водовороте тонут не слишком прочные да еще и единичные воспоминания – например, о том эпизоде, когда мама обиделась на один «крошечный» укус.
Вот ребенок и забывает об одном таком случае уже в течение ближайшего часа… А обида мамы по прошествии эпизода (после того как шалун уже отвлекся и занялся чем-то другим) перестает быть ему понятной, поскольку он уже искренне не помнит, с чем она связана. В этом смысле время в детском возрасте летит быстро, а события, произошедшие час назад, кажутся нашим сорванцам незапамятными временами и вообще чуть ли не преданием седой древности. Свойство быстро забывать делает их такими отходчивыми и такими, как нам кажется, упрямыми, способными нашкодить одним и тем же способом десяток раз в течение суток, хотя за каждую такую шалость мама, казалось бы, и внушение делает, и без конфет оставляет…
