Наталия Инина - Испытание детством. Что мешает нам быть счастливыми?
Пока речь идет о физиологии, нам легко принять все эти рассуждения. Однако как только мы входим в поле психологии, тут начинают возникать вопросы. Симбиоз – это хорошо или плохо? Разве мать не должна эмоционально, психологически быть в контакте с маленьким ребенком, даря ему тепло и внимание, любовь и ласку? Разве подросток не нуждается в опеке и контроле, разве можно дать ему свободу и независимость, к которым он абсолютно не готов? Вопросы совершенно резонные. Мы уже говорили, что симбиоз является необходимым этапом становления тех или иных функций ребенка, однако его нельзя путать с отношениями, построенными на любви.
Давайте попробуем проиллюстрировать этот тезис на примере. Вы идете гулять с маленьким мальчиком лет пяти. Он шустрый, живой и любознательный. Вы входите с ним в большой торговый центр, толпы людей снуют мимо вас, вверх и вниз ползут светящиеся эскалаторы, мигают огнями рекламные щиты, пахнет вкусной едой. Почувствовали суету, шум и гам этого «города удовольствий»? Что вы автоматически делаете в отношении ребенка? Вы берете его за руку и стараетесь не выпускать. Если бы вас спросили, зачем вы это делаете, вы наверняка бы ответили, что любите его, что боитесь за него, что тревожитесь за его будущее, ведь он может потеряться, убежать, с ним может что-то случиться и так далее. Но на самом деле вы просто хватаете его за руку и делаете это инстинктивно. Здесь срабатывает механизм симбиоза между взрослым и маленьким.
Представим другую картину – вы приходите домой поздно, у вас был тяжелый рабочий день, вы очень устали и мечтаете об одном – поскорее завалиться на диван с тарелкой вкусной еды и включить хороший фильм. Вы входите домой с этой мыслью. Однако вас встречает пятилетний сын, который болеет уже несколько дней. Ему ужасно скучно, дома только пожилая бабушка, с ней не поиграешь, не побегаешь. И вот он слонялся целый день из угла в угол и ждал вечера, когда придут его родители и наконец-то поиграют с ним. «Папочка, мамочка! Давайте поиграем во что-нибудь!» – пристает к вам ваш маленький ребенок. Одна мысль о том, что вам сейчас придется рисовать или собирать Lego, вызывает ужас, но вы смотрите в глаза своему ребенку и видите там столько надежды, радости и доверия, что соглашаетесь. В этот момент с вами что-то происходит, будто открывается «второе дыхание», и вы вступаете в игру. Этот внутренний подъем, позволивший преодолеть естественную усталость и давший вам силы для игры с сыном, не объяснить симбиотическими отношениями. Это – про любовь!
Я расскажу вам еще одну историю. Жил-был молодой мужчина, была у него семья, любимая жена и маленькая обожаемая дочка. Он много работал и заработал наконец-то денег на первую в жизни хорошую машину. Преисполненный радости и гордости, он подъехал на ней к своему дому. Жена и дочь спустились вниз, чтобы разделить с ним радость. Пока взрослые разговаривали о достоинствах красавицы-машины, девочка исчезла из вида. Родители были спокойны, они слышали, как она шуршала камушками где-то очень близко. И вот из-за капота показалась милая кудрявая головка. «Папа, – с ангельской улыбкой сказала девочка, – пойдем, я тебе кое-что покажу!» Она взяла папу за руку, повела его вокруг новенькой блестящей машины и остановилась с противоположной стороны. Папа посмотрел туда, куда показывала пальчиком его любимая дочка, и остолбенел! На свежей сверкающей бежевой краске было нацарапано маленьким камушком: «Папа! Я тебя люблю!» Девочка очень любила папу, поэтому она постаралась нацарапать эту надпись тщательно, так, чтобы ее было видно. И ее действительно было видно! Я думаю, вы можете представить, что чувствовал этот счастливый обладатель нового автомобиля! Много разных мыслей пронеслось в его голове, но он действительно очень любил свою дочь и, собравшись с силами, все же выдавил из себя слова: «Я тоже тебя очень люблю».
Не хотела бы я оказаться на месте этого папы, не хотела бы выбирать между множеством реакций, не все из которых столь гуманны. Однако наша задача состоит в том, чтобы показать: эта замечательная мужественная реакция отца была продиктована исключительно любовью к дочери, а не досадой, обидой или злостью, которые были бы психологически оправданны в этой ситуации. Это был альтруистический шаг, продиктованный интересами ребенка, а вовсе не собственными переживаниями.
Всегда ли интересы ребенка превалируют над нашими интересами? Всегда ли любовь к ребенку побеждает симбиотическую зависимость и родительский эгоцентризм?
Как-то я собиралась в отпуск. Оставив суету и усталость города позади, я сидела в кресле самолета и уже представляла себе, как через несколько часов погружусь в теплую воду летнего моря. Самолет еще не был готов к взлету, пассажиры потихоньку занимали свои места, вокруг царила радостная атмосфера предстоящего отдыха. Вот самолет начал едва подрагивать, видимо, заработали моторы. Буквально через несколько секунд я услышала позади взволнованный женский голос: «Ты как себя чувствуешь?» Ответа не последовало. «Тебе не плохо?» – вопрос изменил свою конфигурацию. Так и не дождавшись ответа, голос констатировал: «Ты какой-то бледный!» Я напряженно ждала, что же ответит тот, к кому обращены все эти тревоги. Однако ответа не было. Через минуту: «Может быть, ты хочешь попить или конфетку?
Голова еще не болит?» – настаивал голос. Я не выдержала, обернулась и увидела молодую женщину и маленького мальчика лет шести-семи, к которому и были обращены все эти вопросы. «Еще несколько таких перелетов, – подумала я, – и у мальчика непременно заболит голова, он начнет бледнеть, его начнет тошнить, и в результате такой заботы он действительно станет бояться летать на самолете». Вот – типичный пример симбиотических отношений. Мама боится за сына, возможно, у нее был опыт, когда ребенок плохо перенес перелет. Однако в данной ситуации с ребенком все было абсолютно нормально, он сидел розовый, спокойный, смотрел в окно и ждал взлета. Однако мама не хотела волноваться одна, ей необходимо было разделить свое волнение с сыном. Ее переживание было определяющим, она не думала о том, что просто накручивает ребенка, вызывая в нем тревогу, которую на самом деле он не испытывал. В подобных ситуациях у детей есть только два выхода: либо разделить волнение взрослых, уступить и согласиться с тем, что они предлагают, либо «показать характер» и конфликтовать. Надо сказать, что оба способа глубоко негативны. Первый способ побуждает приспосабливаться, уступать, врать, юлить, в результате человек теряет свою личность, свою индивидуальность. Он начинает жить из такого образа себя, каким его видят близкие люди. Второй способ формирует человека агрессивного, подавляющего, побеждающего. Если в первом случае человек как бы захвачен другими, то во втором случае он сам «захватывает» других, заставляя их подчиниться его воле.
Однажды жизнь меня столкнула с женщиной, у которой был крайне капризный и требовательный сын. Тогда ему было около пятнадцати лет. Как-то они приехали к брату этой женщины, серьезному ученому, физику, который недавно вернулся из Японии, где участвовал в международной научной конференции. Он привез себе очень хороший компьютер, отвечающий всем современным требованиям и необходимый для его работы. Когда племянник увидел этот компьютер, он пришел в ребячий восторг, его буквально невозможно было оторвать от этого устройства. По возвращении домой сын пристал к маме, чтобы она выпросила этот компьютер у дяди, ведь он ему так понравился! И что вы думаете? Она поехала к брату с этой просьбой! Можете не сомневаться, что она объясняла свои действия исключительно любовью к сыну.
Давайте зададимся простым вопросом: что побудило маму идти на поводу у каприза сына – любовь или что-то иное? Ответ будет очевидным. Между матерью и сыном выстроились симбиотические отношения, в которых каждый по-своему заинтересован, однако каждый по-своему страдает. Такая двойственность всегда сопровождает психологический симбиоз. Мать разведена, одинока, работа ее не увлекает, все свои силы, надежды, упования она сосредоточила на сыне. Он назначен ею смыслом жизни, светом в окне. Если бы он стал отдаляться от нее, выходя в самостоятельную жизнь, она стала бы чувствовать себя одинокой и покинутой, она бы утратила смысл своей жизни. Таким образом, она подсознательно делала все, чтобы мальчик как можно дольше был с ней, а это значит, что она должна была поддерживать его несамостоятельность, инфантильность, зависимость от нее. Мальчик был резкий, вспыльчивый, эмоциональный, поэтому мама выбрала стратегию «поддержки». Речь, безусловно, идет не о поддержке здоровых импульсов, толкающих подростка к самостоятельности и ответственности за себя и свои действия. Напротив, «поддерживаются» именно те импульсы и желания, которые поощряют его инфантилизм и мешают ему развиваться. Поэтому она всячески пыталась угодить сыну, добывая все, что ему нравится. Таким образом, с одной стороны, когда ей удавалось удовлетворить потребности и капризы сына, она радовалась, а когда натыкалась на хамство и ненасытную требовательность разнузданного и избалованного подростка, она страдала. Та же двойственность прослеживалась и у сына. С одной стороны, он был рад, что все его желания удовлетворяются, но в то же время он страдал от того, что был зависим от матери. Только она из кожи вон лезла, чтобы реализовать его капризы, а остальные люди почему-то не шли на поводу у его желаний и требований, они не вели себя с ним так же, как его мать. Это злило его, делало его беспомощным и несостоятельным в отношениях с другими людьми, но это же усиливало его зависимость от матери. Когда он получал с помощью матери то, что хотел, он был доволен некоторое время, однако каждый раз, сталкиваясь с неудачей и не получая привычной «поддержки» от окружающих, он обижался на судьбу, злился на мать, обвиняя ее в своем несчастии.
