Александр Соловьев - Знаковые моменты
Главным торговым контрагентом Российской империи во времена правления Екатерины Великой, матери Павла, стала Англия. Она покупала более трети всей отечественной сельскохозяйственной продукции. Этому способствовал целый ряд причин.
Во-первых, британцы имели самый развитый торговый флот, к тому же на основных торговых путях бесчинствовали сотни пиратских судов, которые находились под покровительством британской короны и потому грабили всех купцов, кроме английских.
Во-вторых, Британия охотно расплачивалась за дефицитную в Англии пшеницу дефицитными в России мануфактурными товарами и купец за один торговый рейс мог увеличить свой капитал в два-три раза.
Наконец, после победы якобинской революции во Франции и казни Бурбонов русская царица испытывала стойкую неприязнь к своему второму по значению покупателю. Всех послереволюционных французских «ответработников» от Робеспьера до Наполеона она считала плебеями, узурпаторами и цареубийцами. Результатом ее ненависти к республике стал манифест 1793 года, в котором запрещался вывоз из России во Францию всех русских товаров и ввоз в страну любой французской продукции. Впрочем, на экономике Российской империи это практически не отразилось.
Французский рынок давно уже перестал быть интересен русским купцам: якобинцы умудрились разрушить не только Бастилию, но и практически всю промышленность Франции и страна на долгое время стала почти неплатежеспособной. Для самой же республики экономическое эмбарго со стороны России грозило полным банкротством и голодом. Оставалась единственная надежда на скорую смерть русской императрицы и на то, что ее наследник будет более лоялен к революционным диктаторам.
Привет с Мальты
События превзошли даже самые смелые ожидания французских политиков: российский престол унаследовал Павел, открыто ненавидевший свою мать, ее фаворитов и политику, которую они вершили. Ненависть была взаимной: Екатерина сослала цесаревича еще младенцем в село Павловское, поскольку он был ей живым укором за участие в заговоре и убийстве собственного мужа, императора Петра III.
Когда Екатерина уже лежала на смертном одре, практически никто, кроме нее самой, не сомневался, что наследником престола в завещании будет назначен малолетний Александр – ее любимый внук, а регентом станет либо ее советник граф Панин, либо один из ее последних фаворитов братьев Зубовых. Однако умирающая императрица не решилась нарушить принцип мажоритарного престолонаследия и передала власть сыну. С его вступлением на престол в 1796 году европейская политика империи, что, впрочем, неудивительно, развернулась на 180 градусов.
Наполеон Бонапарт преподнес молодому царю очень своеобразный подарок. Захватив в 1798 году остров Мальта, последний оплот рыцарства в Европе, и зная романтический склад характера русского наследника, он подарил Павлу I титул гроссмейстера Мальтийского ордена, предварительно разграбив все рыцарские сокровища.
В нагрузку к Белому кресту, латам и жезлу Великого магистра Наполеон прислал Павлу некоего патера Губера, который «досконально знал все рыцарские обряды», и еще несколько таких же высококлассных французских шпионов, замаскированных под мальтийцев, которые впоследствии успешно лоббировали интересы Наполеона при русском дворе. Губер по всем правилам произвел Павла в рыцари, от чего тот пришел в экстаз, и буквально на следующий день Россия отменила торговое эмбарго Франции, а все придворные, проявившие недовольство, в их числе и братья Зубовы, были сосланы в удаленные поселения.
Остается добавить, что в Европе «подарок Наполеона» был признан лучшей шуткой столетия: русский император, который, как глава Синода, являлся лидером православной церкви, став магистром католического ордена, переходил в прямое подчинение Римского Папы.
Мертвые души от коммерции советника
Об эпохе правления Павла I помнят в основном по анекдотам. Молодой император считал себя великим реформатором и пытался внедрять нововведения во всех без исключения областях. Каждый раз все заканчивалось очень смешно – просто до слез. Например, чтобы решить проблему инфляции бумажных денег, которые на тот момент разменивались на серебряные по курсу 1:1,5, он принародно сжег на Дворцовой площади на 5 млн рублей бумажных ассигнаций.
Для компенсации дефицита в казне он приказал Монетному двору перелить все столовое серебро царской фамилии в монеты. «Я буду есть на олове до тех пор, пока в России не наступит всеобщее благоденствие!» – заявил император.
Результат чем-то напоминает более позднюю историю с пересаживанием российских чиновников на «Волги». Рыночная стоимость высокохудожественных серебряных сервизов с царского стола составляла порядка 800 тыс. рублей, из них удалось отчеканить около 50 тыс. рублей. Так как доходная часть бюджета при Павле I не превышала 50 млн, можно представить, как в стране развилась система взаимозачетов.
«Блестящее» решение предложил советник коммерц-коллегии «мечтательный теоретик» Вут, в прошлом известный международный авантюрист. По его инициативе был создан «Банк вспомогательный для дворянства», куда дворяне могли заложить крепостные души. Ссуды выдавались вновь напечатанными бумажными ассигнациями, которые тут же обесценивались и моментально проматывались заемщиками. Еще до окончания срока погашения ссуд банк пришлось ликвидировать из-за дикой инфляции и повального банкротства дворян. Зато другим итогом этой авантюры можно считать «Мертвые души» Николая Гоголя.
Секвестр
Тем временем Франция не без помощи российских кредитных поставок успела оправиться от послереволюционной разрухи и вновь стала активным игроком в европейской политике. В частности, Наполеон стал инициатором так называемой континентальной блокады Англии.
Торговые отношения русских и английских купцов встали на пути Бонапарта к мировому господству. Без них британские солдаты не могли получить полноценных поставок продовольствия. К тому же больше половины английских текстильных фабрик перерабатывали российское сырье. Если бы события разворачивались так, как рассчитывал Наполеон, и торговые отношения Британии и России прекратились хотя бы на четыре-пять лет, в битве при Аустерлице английские и австрийские солдаты вышли бы против него голыми и голодными.
Летом 1800 года через наполеоновскую агентуру Павлу поступило предложение вступить в антианглийскую коалицию. Стратегию вовлечения России в войну разрабатывал едва ли не лучший дипломат того времени Талейран.
Убеждая российского императора, он делал основной упор не столько на экономические выгоды, которые принесет его стране победа над Англией, сколько на то, что Павел совершит несметное количество подвигов плечом к плечу с самым великим полководцем всех времен и народов.
На Павла, с детства мечтавшего о военной славе, это предложение подействовало не менее опьяняюще, чем раньше – мальтийский жезл. 23 октября 1800 года генерал-прокурору и коммерц-коллегии было велено «наложить секвестр на все английские товары и суда, в российских портах находящиеся». В связи с конфискацией товара поднялся сложный вопрос о расчетах и кредитных операциях между английскими и русскими купцами.
По этому поводу 22 ноября 1800 года был издан высочайший указ коммерц-коллегии: «Состоящие на российских купцах долги англичан впредь до расчета оставить, а имеющиеся в лавках и магазинах английские товары в продаже запретить и описать». Затем по ходатайству русских купцов английскую мануфактуру, которая была поставлена с предоплатой, разрешено было продавать. Судьбу остальных товаров, которые англичане ввезли в форме товарного кредита, должны были решить специально учрежденные ликвидационные конторы в Петербурге, Риге и Архангельске.
В результате по совету одного из «мальтийских рыцарей» при русском дворе император принял решение арестовать английские товары и суда, находящиеся в портах, а затем использовать их для погашения внешнего долга России, который впервые возник при Елизавете Петровне, а в эпоху правления Павла I возрос до 124 млн рублей. Содействие в этой операции ему оказал Наполеон. Верный ему банкирский дом Голе в Амстердаме выкупил у Англии российские векселя на сумму около 15 млн рублей и тайно погасил их за счет поступивших ему из Петербурга средств, вырученных от продажи английских товаров.
Англичане, поняв, что с ними рассчитались их же собственными деньгами, недолго думая захватили «любимую игрушку» Павла – Мальту. Император был в бешенстве: «Бессовестные англичане захватили мою Мальту и не отдают, сколько я к ним ни обращался». В ноябре 1800 года он дает общее предписание о запрете ввоза английских товаров и вывоза в Англию отечественной сельхозпродукции.
Второе было выполнить гораздо сложнее. Как уже говорилось, Англия была на тот момент единственным освоенным рынком для сбыта российских зерновых культур, цены на перенасыщенном внутреннем рынке упали в четыре-пять раз. Этот манифест разорял не только безответных крепостных крестьян и купцов, но и крупных землевладельцев-дворян, которые были способны постоять за себя.
