Александр Соловьев - Знаковые бренды
Из приличных занятий оставалась торговля. Переплыв пролив, Джон стал Жаном и занялся небольшим экспортом-импортом: вывозил на родину из плодородной Франции все, что можно было продать не избалованным климатом и изысканной едой англичанам.
Конечно, лучше всего пошло бы знаменитое французское вино. Но к этому времени уже давно стало ясно, что сухие вина плохо переносят путешествие – в море их мутит, и благородное бордо превращается в бурду.
Впрочем, уже несколько столетий существовал способ возить алкоголь через море: вина делали креплеными, как херес или мадеру, а то и просто перегоняли в спирт, получивший название бренди (brandy – искаженное голландское «вареное вино»). Лучший бренди делали в городке Коньяк, что в провинции Шаранта.
В 1715 году Жан Мартель поселился в Коньяке и открыл свою фирму. Поначалу он просто скупал продукцию наиболее авторитетных самогонщиков Шаранты и Приморской Шаранты, подолгу выдержанную в бочках, (сами французы не слишком жаловали «вареное вино», предпочитая ему свежеприготовленное, поэтому коньячные спирты здесь были в избытке), – и переправлял на родной Джерси. Бочки грузили на небольшие барки, по рекам они выходили в океан, и уже через неделю в английской таверне имеющий склонность к алкоголю эсквайр с удовольствием запивал баранью отбивную французским пахучим и сильнодействующим напитком.
Так сложились основы маркетинговой политики Мартеля на столетия вперед: качественный продукт и упор на экспорт.
То и другое требовало жесткости в ведении дел и не позволяло хозяевам вести роскошную жизнь. Сегодня, стоя на кухне или в гостиной домика Жана Мартеля (окруженный коньячными складами, построенными тогда же, дом сохранен как реликвия), понимаешь, как создавались old money («старые деньги»), заслуженно уважаемые в мире.
Они не вылетали из земли с нефтяной струей, не прилипали к рукам при «прокручивании» казенных ассигнований – год за годом, столетие за столетием их «выращивали» тяжким трудом и постоянной экономией.
Простой дубовый стол с кувшином вина, куском сыра и блюдцем орехов – завтрак основателя династии. Бювар, набитый долговыми расписками соседей и подрядчиков, сильно поношенные сапоги и треуголка, в которых хозяин объезжал виноградники и винокурни. И на бюро – письмо на родину, полное достойной гордости: «Могу без пустой похвальбы утверждать, что мое предприятие – одно из самых успешных в здешних краях...» Шел шестой год существования коньячного дома «Мартель».
Сегодня, почти через 300 лет, дело принадлежит той же семье. Его возглавляет 55-летний Патрик Мартель, загорелый и седовласый любитель рыбалки и лыж, регби и скачек, заслуженный персонаж международного высшего света.
Но гены славной семьи крепки. Больше всего Патрик оживляется, когда речь заходит о сохранении качества продукции и расширении рынков.
Главное – никакой рационализации
В 1728 году Жан Мартель купил земли и здания в коньячном районе Гатебурс. С тех пор здесь и находится «дом основателей», где по сей день расположены главные офисы фирмы. Дела шли все лучше, никто уже не называл продукцию Мартеля просто бренди. На экспорт шел Cognac Martell VS, то есть very special («совершенно особый» по-английски), что свидетельствовало об основной ориентации сбыта. Английское дворянство просто помешалось на прекрасном французском напитке, и даже более или менее зажиточные простолюдины позволяли себе пропустить стаканчик. Так что для поддержки отечественного производителя британские власти стали поощрять собственное самогоноварение, чем способствовали появлению дистиллерий едва ли не в каждом шотландском и ирландском дворе и, соответственно, разнообразию на рынке виски, а также спаиванию пролетариата. Но истинные джентльмены пили Martell, хвалили французское качество, и с каждого глотка благородного напитка капал пенни или сантим в сундук стареющего в довольстве и процветании Жана.
Он умер, немного не дотянув до шестидесяти, и оставил безутешной вдове Рашель и сыновьям Жану и Фредерику прекрасно налаженное дело и наследственный дар ведения бизнеса.
Самым главным в науке, которую старик преподал наследникам, было умение сохранять технологическую традицию, ни в коем случае не заменяя ее новшествами, как бы соблазнительны они ни были. Правил было немного, но они были непоколебимыми.
Во-первых, спирт. В коньячный спирт для Martell перегоняется вино только с виноградников четырех областей: Бордери, Гран-Шампань, Пти-Шампань и Фэн-Буа. Смешивание этих спиртов, причем Бордери дает в основном вкус, а Шампань – крепость, и создает коньяк Martell.
Во-вторых, бочки, в которых спирт выдерживается до 30, а то и до 50 лет. Их делают полностью вручную из дуба, растущего в областях Тронсе и Лимузен, и только из него: его структура позволяет части коньяка при хранении испаряться, отчего оставшийся коньяк делается золотистым и приобретает именно коньячный запах.
Каждую бочку от начала до конца – от обстругивания дубовых клепок до стягивания обручами над костром (намоченная древесина легче сгибается над огнем) – делает один бондарь. Бочка стоит около $500, мастер получает за нее около $30. За смену он делает около десятка. Отличная работа, ею гордятся и дорожат.
В-третьих, смешивание спиртов различного происхождения и возраста. Как смешивать, знает только один человек в компании, мастер купажа, гений обоняния. Занятие это, как и руководство компанией, наследственное. Мартелей во главе фирмы к сегодняшнему дню сменилось восемь поколений, а купажеров – семь, включая нынешнего обладателя драгоценного носа Патрика Рагюно. В хорошем коньяке около 50 компонентов. Патрик может обнаружить по запаху отсутствие или избыток любого.
В-четвертых, никаких отступлений от предыдущих трех. А чтобы следование канону было гарантированным, надо быть уверенным в каждом этапе. Поэтому виноградники – собственные, 270 га в Шаранте, где Мартель сегодня – крупнейший землевладелец. Плюс 2500 более мелких виноградарей, многие из которых работают на Дом почти 300 лет.
Поэтому дубовые леса свои, свои лесопильни, бондарные мастерские. Поэтому только собственные винокурни плюс еще 13 заводов под мартелевским контролем технологии. И, конечно, никаких технологических перемен: медные котлы, нагреваемые газовыми форсунками, медные змеевики... Разве что процесс теперь контролирует не дегустатор, еще недавно на вкус определявший крепость выходящего из гигантского самогонного аппарата спирта, а настроенный на точное время перегонки компьютер.
И свои склады, где коньячный полуфабрикат хранится десятилетиями, обязательно на уровне земли – уходящие в полутьму ряды бочек с меловыми пометками года и сорта. И среди них один, называемый Paradis («райский»), в котором выдерживаются 50-летние драгоценные жидкости. В это хранилище Морис Мартель, глава фирмы в конце XIX – начале XX века, известный тем, что никогда не снимал шляпу, входил, обнажив голову...
Вот, собственно, и все, что нужно для того, чтобы сделать самый, пожалуй, знаменитый и дорогой алкоголь в мире: три века работы и уважение к обычаям предков. У любого, кто хочет всерьез заняться настоящим семейным бизнесом, 300 лет впереди.
Chateau de Chanteloup («Дом поющего волка»), семейный замок Мартелей, стоит в ближнем пригороде Коньяка. Прямо напротив ворот, за шоссе, начинаются виноградники. Проснувшись по московскому времени, на два часа раньше, чем следовало бы на новом месте, я спустился на первый этаж.
В синей библиотеке поблескивали янтарем на курительном столике недорогой Martell VS и гораздо более приличный Martell Medaillon VSOP. В кремово-зеленоватой гостиной на сервировочной тележке сиял золотом роскошный Martell Noblige и уже совершенно заоблачный Martell Cordon Bleu. В кожаной бильярдной кто-то оставил початую бутылку, точнее, хрустальный графин невообразимого Martell XO Supreme... Для семи утра выбор был неплохой, и от греха подальше я вышел на лужайку.
Пруд сверкал, белые и черные лебеди демонстрировали сходство своих шей со змеевиками, которые так и называются – swan’s neck. В дальнем углу парка жужжали электрические пилы: рабочие ликвидировали последствия зимнего бурелома. Я вдохнул полной грудью свежий воздух и почувствовал, что пьянею отнюдь не от прохлады: в атмосфере явственно чувствовалось присутствие чего-то более существенного. «Доля ангелов»! – вспомнил я и почувствовал себя одним из этих неземных созданий.
Долей ангелов называют в здешних краях то самое испарение, которое уходит сквозь дуб бочек. Мартель хранит в своих погребах 210 тыс. бочек, то есть примерно 140 млн бутылок.
Ангелам достаются 2 %.Они неплохо живут – 3 млн бутылок классного коньяка ежегодно. Вряд ли после этого они ищут другое поселение. Во всяком случае, в Коньяке уверены, что уж ласточки-то точно возвращаются сюда год за годом и постепенно приобретают золотой цвет от парящей над провинцией выпивки. Золотую птичку, естественно, Мартель и выбрал своей эмблемой...
